Расскажи, как надо жить

Недолго вступая, Дима начал с легкого и не агрессивного повествования, адресованного возлюбленной Роберто. Растягивая слова так, как требовала того музыка, Дима рассказывал их историю с тем неуловимым изяществом, которое доступно только тому, кто действительно знает, о чем поет. Припев был нежен, мелодичен и безупречен, как казалось мне.

Второй куплет был адресован виновнику всего – Фернандо, человеку, изменившему их мир. И он был окрашен нотками обиды, сбрызнут хорошо завуалированной агрессией и невероятной нежностью. Как ему удалось передать эти чувства через столь сухие строки текста, я не знаю. Может быть, все дело в том, что Дима прекрасно знал эту историю, может быть, он сам был ключевой фигурой этой истории? Я не знаю. А может быть, свое волшебство сделала музыка?

Второй припев был немного быстрее, чем первый, и Дима расставил иные акценты. Он не просил не называть его именем Роберто, а требовал этого. Я даже не знал, что в английском языке акценты на словах могут значить так много – ведь текст не менялся: Don’t call my name, Don’t call my name, но, боже мой, какой разный эмоциональный посыл у этих двух припевов!

Момент, когда Роберто стоит на крыше и не знает, что ему делать, Дима отыграл на полную мощь: он доводил свои руки до исступления, поднимая голосом темп всей песни, накаляя обстановку до предела, и когда пришло время развязки, финального припева, я не мог сдержать слез, как и он.

Когда он закончил, я аплодировал.

– Это потрясающе, Дима!

– Тебе понравилось? Правда? – спросил он, вытирая слезы рукавом. По состоянию рукава я понял, что он проделывал это не в первый раз, и над этим синтезатором было пролито немало слез.

– Правда!

– Ты готов услышать «Better Then Love»?

– Не томи! Давай скорее!

– Она будет быстрее, я почему-то решил, что она должна быть более танцевальной. В общем, смотри сам.

Шмыгнув носом, он перебрал листочки на стойке, отыскал нужный, легким взмахом ударив по клавишам, прямо сразу начал петь. Начало было положено: я понимал, что дальше песня будет только развиваться, становиться быстрее и мощнее с каждым аккордом.

Распевая первый куплет очень агрессивно, Дима собирал в нем столько эмоций и чувств, что я невольно зажмурился от переизбытка своих собственных. Мне было тяжело смотреть, как он исполняет эту песню. Я знал, перед каким выбором стоит персонаж этой песни и мне становилось страшно с каждым новым словом, с каждым новым вздохом. Подбираясь к кульминации, Дима немного передохнул.

– Открой глаза, Вась, открой.

Я открыл. Его душили слезы, я видел, как сложно это ему дается, и смотрел. Вздохнув глубоко, он продолжил. На синтезатор посыпались удары, он отзывался всей своей мощью, я рыдал, а Дима пел и пел…

Все закончилось. Дима тяжело дышал. Я – тоже.

– Это все, что есть у меня, – сказал он. – Что ты думаешь?

– Я думаю, мы не имеем права это скрывать. Мы должны показать всем.

– Как? – удивился Дима.

– По-моему, youtube все еще существует?

* * *

Мы не стали искать проблем там, где их нет. На мой сотовый телефон мы записали видео, где Дима исполнил две песни: «Roberto» и «Better Then Love», и выложили оба на youtube.

После этого Дима уснул как убитый, а я, в наушниках, еще несколько раз прокрутил записи, чтобы понять, действительно ли это потрясающе или мне просто так показалось. Но нет, с каждым разом песни становились все более мощными. Но, конечно же, для меня. Я не знал, как отреагируют люди, услышав наше тврочество. Может быть, совершенно не так, как мы того ожидаем. Может быть, кому-нибудь они и понравятся, но шансов, что нас заметят в океане информации в Сети очень мало.

* * *

Утром я забыл совершенно о том, что вчера ночью мы разместили песни. Мне было плохо: болела голова, сердце и сильно кололо ноги. Я попытался вызвать врача на дом, но по тем симптомам, что продиктовал, ко мне отказались ехать, объяснив, что ничего страшного нет и нужно сдать анализы. Дима умчался на работу к десяти, и мне пришлось самому вызвать такси для состоятельных инвалидов и поехать в клинику.

Мой кардиолог, Федор Петрович, перешел в частное медицинское учреждение. Теперь, по приезде в больницу, я сразу же получал всю необходимую помощь. Во-первых, потому что клиника частная и дорогая, а значит, в ней просто обязаны экономить мое время и оказывать максимально посильную помощь в самые сжатые сроки. А во-вторых, потому что знаком с Федором Петровичем уже лет девять, если не больше. И ему совершенно не нужно заглядывать в мою карту, он и так все знает.

– Итак, посмотрим, – сказал он, глядя на результаты ЭКГ, флюорографии и анализы крови. – Сердечная мышца вполне в норме, правда, перетруждаешь ты сердце, Вася, перетруждаешь. Рибоксин по-прежнему пьешь? В той же дозе?

– Конечно.

– И все остальное, что я прописал?

– Да.

– Давай-ка мы проведем эксперимент: снимаем половину дозы, и посмотрим, что будет. Неделю будешь на контроле. Вполне возможно, твое плохое самочувствие – это результат химического пресыщения. Надо проверить. Я пропишу тебе очищающие препараты, посмотрим на результат. Если будет хуже, сразу звони. Понял меня?

– Понял, Федор Петрович, понял. Я еще хотел сходить к неврологу. Меня беспокоят ноги – постоянное чувство покалывания, постоянный дискомфорт…

– Правда? Ну-ну, сходи.

Я был удивлен такой реакции Федора Петровича, но после визита к неврологу понял, отчего он так себя повел. Покалывание – это отличный признак! Это значит, что восстанавливаются нервные клетки.

– Процесс этот может затянуться на годы, но, дорогой Василий, это отличная новость: организм пытается восстановить утраченные функции. А если организм чего-то хочет, он обязательно этого добьется, понимаете? А мы ему поможем!

Мне прописали ЛФК, какие-то токи и витаминов целый короб. Я заказал в мобильной аптеке все, что было выписано, и записался в графике у физиотерапевта, который будет приезжать ко мне домой, чтобы проводить процедуры. ЛФК я буду делать сам, в свой первый приход физиотерапевт приведет с собой реаниматолога, который разработает программу для меня и научит, что и как делать.

Возвращался домой я в приподнятом настроении.

Когда таксист помог мне добраться до квартиры, в глазке я увидел свет и понял, что Дима дома. Я открыл своим ключем дверь и замер, в коридоре стоял незнакомец. Вид у него был угрожающий.

Глава пятая

Игорь

Игорь не любил наблюдательные дела, или, как их еще называли, – контрольные. В этом случае расследование ведешь не ты, а контролировать должен так же, как и свое собственное. А в этом деле было еще хуже: мало того, что старший следователь ФСБ Игорь Романов назначен ответственным за контроль дела полковника Лаврова, так еще и по всем смежным делам, коих уже было три – похищение, убийство и шантаж. Ну а что удивляться-то? Полковник Лавров руководил операцией по захвату наркобазы не один год, и всем известно, к чему это в итоге привело.

В конце 90-х годов на наркотической карте страны была поставлена жирная точка, которая не была точкой крушения наркобизнеса, а совсем наоборот: новым этапом распространения на территории России тяжелых наркотиков. Этой точкой стал город Ангарск в Иркутской области, недалеко от берегов кристально чистого, как афганский наркотик, озера Байкал.

Перевалочную базу в Ангарске основали цыгане, растянув гигантских размеров шатер. У табора было официальное разрешение властей на установку шатра и временное пристанище.