Рассвет русского царства. Книга 2

— Раскалывается и кружится. Пару раз вывернуло.

Целой рукой я раздвинул волосы и посмотрел что там на голове. Удар щитом был мощным, и рассечение было длинным, от виска до макушки, но вроде неглубоким. И вроде бы нет признаков внутреннего кровотечения. Дышал он ровно, сердце не сбоило, и отвечал на вопросы вполне сносно. Был бы рентген… А так только на глаз…

Работы по большому счёту было на десять минут, поэтому сел рядом с ним.

— Сейчас зашью, а потом будешь лежать. Никаких резких движений и пей только воду и немного. И, — сделал я паузу, — будет хорошо если сможешь уснуть.

Ратмир кивнул, и я приступил к работе. Кое-где состриг ножом волос, всё тщательно промыл, а после зашил. Пальцы немного дрожали от усталости, да и больно было шевелиться, но если не я, то кто им поможет? Верно никто. Поэтому сцепив зубы покрепче, я продолжал шить, щедро поливая рану хлебным вином.

— Отдыхай, — сказал я, после того как наложил последний шов.

— Спасибо Митрий.

— Пожалуйста, — ответил я, и посмотрел в сторону Шуйского. По большому счёту я должен был ему первому оказать помощь. Всё-таки во все времена, сначала помощь оказывали именитым, а остальным как придётся.

Боярин разговаривал с дружинником, при этом явно терпел боль, но старался не подавать виду. Ногу перевязали, но прям поверх штанов, что было… да херово это было!

— Господин князь, — подошёл я к нему, — мне нужно осмотреть вашу рану.

Шуйский, недолго думая кивнул и с помощью дружинника устроился поудобнее. Я осторожно размотал окровавленную повязку и поморщился. Рана была глубокой, копьё достало до самой кости. Края раны разошлись, и кровь всё ещё сочилась.

— Сейчас будет больно, — предупредил я, наливая в миску свежий солевой раствор из котла, что висел над костром.

— Делай что надо, — отвернувшись сказал он.

— У меня есть хлебное вино, — сказал я Шуйскому. — Могу дать, чтобы боль тупее была.

Шуйский задумался.

— У тебя его много? — спросил он.

Я отрицательно покачал головой. Фляга была одна, и вина в ней оставалось от силы на два-три глотка.

— Тогда оставь для моих дружинников, — твёрдо сказал он. — А я потерплю.

Я поймал себя на мысли, что проникаюсь уважением к этому человеку. Он был воеводой, князем, мог потребовать всё для себя. Но вместо этого думал о своих людях.

— Как скажете, — кивнул я. — но, как я уже сказал, будет больно.

— Я понял. — ответил он. Вот только он вряд ли ожидал что ему будет настолько больно.

Сначала я буквально залил рану, чтобы хоть ненадолго понять с чем я имею дело.

— Умммм, — посмотрел на меня Шуйским, при этом мне казалось, что его глаза сейчас выпадут из орбит. В тот момент я лишь на секунду остановился, и не девая ему опомниться, продолжил чистить рану.

— «Вроде бы здесь не всё так плохо, как выглядело на первый взгляд.» — подумал я. После чего взял чистую ткань, смочил её в растворе и начал промывать рану. Шуйский снова зарычал сквозь зубы, но я отдавал ему должное, держался он хорошо.

— Зачем ты это делаешь? — послышался голос отца Варлаама за моей спиной.

Я обернулся.

— Потому что это поможет избежать нагноения раны, — ответил я, продолжая промывать рану. — Соль убивает заразу, без этого начнётся гниение, и тогда придётся отрезать ногу. Или что ещё хуже человек умрёт.

Варлаам нахмурился, но промолчал. Я закончил промывание и взял иглу с шёлковой нитью.

Сначала я зашивал мышцы. Игла входила с трудом, ткани были плотными, и я старался делать стежки как можно аккуратнее, чтобы потом не было осложнений. Шуйский молчал, лишь изредка шипел сквозь зубы. Пот выступил на его лбу, но он терпел и главное почти не дергался.

Когда закончил с мышцами, я перешёл к коже. Здесь было проще — стежки шли ровнее, и я работал быстрее. Наконец последний узел был завязан, и я выдохнул с облегчением.

— Всё, — сказал я, обматывая ногу чистой тканью. — Старайтесь не нагружать ногу следующие дни.

— Благодарю, — выдохнул Шуйский и откинулся назад, закрывая глаза.

Боковым зрением я уже заметил, что к костру начали подносить раненых дружинников. Их было шестеро — кто-то шёл сам, опираясь на товарищей, кто-то лежал на импровизированных носилках из копий и плащей.

У некоторых я заметил, что раны были перетянуты кожаными ремнями выше места ранения. Я сразу узнал почерк своих холопов — я учил их накладывать жгуты, чтобы остановить кровотечение. Никто из местных этого не умел, обычно просто зажимали сами раны и надеялись, что кровь остановится.

Учитывая, что Ратмиру было нехорошо, то напрашивался вывод, что это постарался Глав. И честно сказать, меня это порадовало. Всё-таки Глав до того, как стать холопом, успел поразбойничать и ему сильно повезло, что он не окончил жизнь в петле или не горбатился на рудниках. В общем, я надеялся, что он стал на путь исправления.

Я подошёл к первому раненому. Это был молодой дружинник, лет двадцати. Его правая рука была перетянута жгутом чуть выше локтя, а ниже я увидел глубокую рваную рану — похоже, саблей полоснули.

— Как тебя зовут? — спросил я, разматывая повязку.

— Иван, — ответил он.

— Ну что ж, Иван, сейчас и тебя подлатаем.

Рана была страшной, но, к счастью, не задела кость. Я промыл её солевым раствором. Иван попытался дёрнуться, но его товарищи придержали его. Потом взял флягу с хлебным вином и щедро полил рану. Вот тогда-то он огласил всю округу своим криком.

— Терпи, — сказал я. — Сейчас зашью, и будет легче.

Я взял иглу и начал накладывать стежки. Когда закончил, перевязал руку сделал косынку, через шею, и велел Ивану не напрягать её.

— Тащите следующего. — позвал я.

Ко мне поднесли второго раненого. Это был мужчина постарше, лет сорока, с седеющей бородой. У него была рана в животе, и хоть тот выглядел довольно бодро, но понюхав рану я скривился. Повреждён кишечник… и каким бы я талантливым не был, провести такую операцию я не смог.

— Как имя? — спросил я.

— Савва, — ответил он, и кажется по взгляду он всё понял.

— Прости, но…

— Я понял. Сразу всё понял. Он позвал товарищей, и попросил его отнести под дерево, куда с ним отправился отец Варлаам.

Молча проводив их взглядом, я передвинулся к следующему. Третьим был дружинник с раной на плече. Четвёртым — с глубоким порезом на животе, но, к счастью, без повреждения кишок. Пятым был парень без кисти, и его рану уже прижгли пока я был без сознания. Тут я уже ничем не мог помочь, разве что для облегчения боли, дал ему выпить хлебного вина.