Рассвет русского царства. Книга 2

— Вот так надо, — удовлетворённо сказал я.

К вечеру сделали четыре пластины: две для одного наруча, две для второго. Все примерно одинаково изогнутые. Я примерил их, и сидели они неплохо, но нужны ремни, чтобы держались.

— Завтра займёмся креплениями, — сказал я. — А пока хватит, руки уже сильно гудят.

Доброслав начал гасить горн, а я вышел на улицу.

— Эй, Мижита! — позвал я мимо проходившего холопа.

— Звали, господин?

— Да. В общем, беги к Ваньке Кожемякину и купи у него кожу самую крепкую, что есть. Но при этом она не должна быть жёсткой. Принесёшь ко мне. И спроси сколько я ему должен. Всё понял?

— Да, господин.

Когда вышел на улицу, солнце уже готовилось скрыться за горизонт. Немного подумав, я сказал Доброславу, чтобы он приводил рабочее место в порядок, и шёл отдыхать. Сам же я направился домой.

В виду того, что Марьяна мне больше не готовила, я снова озадачил этим своих холопок. И позавтракав, я вернулся в кузницу. Доброслав уже был там, подкладывал угли в горн.

— Рано ты, хозяин.

— Не спалось, — ответил я, после чего мы приступили к работе.

Я принёс с собой кожу, что вчера купил у Ваньки, и вечером, пока нечего было делать, нарезал её на ремни. Оставалось пробить отверстия во вчерашних заготовках наручей и продеть в них ремни, после чего закрепить. Звучало просто, но на деле оказалась морока.

Пластины были твёрдые. Сверлить было нечем, поэтому решили раскалить место, где нужно проделать отверстия, после чего бить бородком.

Попробовали. Положили пластину краем в угли, дождались пока прогреется. Потом быстро достали, приложили бородок, ударили молотом и пробили. Получилось не совсем ровно, но это легко можно довести об точильный камень.

Вскоре мы проделали так со всеми пластинами, а потом продели ремни и затянули. После чего я примерил наруч на руку. Он сидел ровно, пластины прикрывали предплечье полностью.

— «Что ж вполне не плохо!» — удовлетворенно подумал я.

Второй наруч сделали быстрее. Уже набили руку, знали, что и как. Я надел их, взял саблю, помахал. Пластины звякали друг о друга, но не мешали. Локоть сгибался свободно. Вес чувствовался, но не критично.

— Хорошо получилось, — сказал Доброслав.

— Пока только руки. Ноги ещё надо защитить. И грудь.

— Грудь? — он нахмурился. — Это уже кираса. Сложно.

Я посмотрел на него.

— А кто обещал тебе лёгкую жизнь?

Доброслав аж поперхнулся, услышав от меня эти слова.

* * *

Кирасу делали почти две недели. Сначала выковали переднюю часть — нагрудник. Большой, выпуклый, чтобы удары соскальзывали. Потом заднюю — наспинник. Попроще, более плоский.

Соединили ремнями по бокам. Я примерил. Тяжело. Килограммов десять, не меньше. Но держалось крепко и прикрывало всё тело от шеи до пояса.

— Как? — спросил Доброслав.

— Тяжело. Но нормально. Привыкну.

На поножи потратили ещё пять дней. Две пластины на каждую ногу — одна спереди, другая сзади. Соединяли ремнями. Принцип тот же, что и с наручами.

Когда закончили, я надел всё разом. И попробовал подвигаться. Было тяжело. Каждый шаг требовал усилий.

Также я отчётливо понимал, что теперь придётся тренироваться в ней. Иначе в бою быстро останусь без сил. Взяв саблю, начал отрабатывать движения, будто с кем-то сражаюсь. И, как и ожидалось, надолго меня не хватило.

— Хорошо, — сказал я. Неподалёку стояли три брата акробата. Про братьев я сказал неправду, но суть отразил верно. Глав, Ратмир и Воислав внимательно смотрели на меня. И пока не спешили подходить. — Доброслав! –громко позвал я кузнеца. — А теперь будем делать такую же броню им!

Доброслав застонал.

* * *

Броню для холопов в основном делал Доброслав. Ему в помощь я отправил холопов, которым эта броня и предназначалась. И помогал я кузнецу лишь когда мы делали самое сложное — кирасу.

На всё про всё ушло больше полутора месяцев. Может быть, закончили бы быстрее, но у меня закончился металл. И я не сразу сообразил попросить его у боярина. А у него в закромах было припрятано много чего.

Осталось ещё одно дело, которое нужно было решить, — оружие!

Сабли у всех были: и у меня, и у холопов. Но сабля сабле рознь. А я хотел такую, чтоб в бою я был уверен в ней на все сто.

И когда Доброслав закончил с бронёй, я начал делать себе клинок из дамасской стали. Именно из неё был сделан скрытый клинок в трости Ярослава.

В прошлой жизни я читал о ней. Это была сталь, полученная путём многократной проковки и складывания слоёв металла. В результате клинок получался с характерным узором, невероятно прочный и гибкий одновременно.

Была мысль замахнуться на булат. НО! Это было слишком сложно. нужна особая руда. Может когда-нибудь… позже, а пока — дамаск и только дамаск.

Нужны два вида металла, мягкое железо и твёрдая сталь.

Складываешь их слоями, свариваешь в пакет, проковываешь, режешь пополам, снова складываешь. И так несколько раз. Каждый раз количество слоёв удваивается. Пять циклов — 32 слоя. Десять — больше тысячи.

Но главное, температура. Слишком низкая — слои не сварятся. Слишком высокая — металл сгорит.

Обязательно нужен был флюс: что-то, что поможет убрать окалину и шлак при сварке. Поэтому я использовал поташ* (карбонат калия, который получают из золы).

Перед тем, как заняться саблей, я отправил Гаврилу и Мижиту собрать золу из печей. Потом я высыпал золу в бочку, залил горячей водой. Перемешал палкой. Дал отстояться. Через час на дне осел осадок, сверху — мутная жидкость, которую я осторожно слил в большой котёл, после чего поставил на огонь. Вода начала выпариваться. Я следил за тем, чтобы не кипело слишком сильно.

Постепенно жидкость становилась гуще и темнее. А через несколько часов на дне котла остался белый налёт, который я соскрёб ножом и пересыпал в глиняный сосуд.

Дальше — металл.

Я выбрал два куска. Как я уже говорил, нужно мягкое железо, которое гнётся, но не ломается. И второе — это твёрдая сталь, что хорошо держит заточку, но хрупкая.

Нарезал их на тонкие пластины. По пять штук каждого. Сложил стопкой чередуя: железо — сталь, железо — сталь.

Потом посыпал поташем. Обвязал проволокой, чтобы слои не разошлись, и положил в горн. Доброслав стоял на мехах, раздувая до максимума угли. Боже, какой жар стоял в кузне. Металл начал светиться — сначала красным, потом оранжевым, потом жёлтым.