Рассвет русского царства. Книга 2

Я следил за цветом. Когда металл стал соломенно-жёлтым, почти белым, вытащил пакет клещами.

— Быстро! На наковальню!

Доброслав подскочил и помог придержать пакет. Я же схватил молот и начал бить. Не со всей силы, а аккуратно, стараясь чтобы метал схватился вначале по краям, а потом уже стал бить по всей длине.

Наконец-то я проковал весь пакет и положил остывать. Потом проверил слои.

— «Ну что ж… неидеально, конечно, но пакет стал единым куском. А значит я иду в правильном направлении».

— Первый этап, — сказал я. — Теперь складываем снова.

Доброслав вытер пот со лба.

— Сколько раз ты собираешься это делать?

— Пять. Может, шесть.

Я раскалил пакет снова. Положил на наковальню, зубилом сделал зарубку посередине. Согнул пополам. Снова посыпал поташем, снова в горн.

Раскалил добела и вытащил, проковал. Слои снова сварились. Повторил процесс. Ещё раз. И ещё.

После пятого раза у меня в руках был брусок длиной сантиметров тридцать, шириной — пять. Слоёв в нём было, по моим прикидкам, тридцать два после пятого складывания.

— «А нет, больше! — сообразил я. Ведь начинал с десяти пластин, а значит… триста двадцать слоёв. — Думаю, этого достаточно».

Я положил брусок остывать. На этом я решил на сегодня закончить, и мы вышли из кузницы.

На следующий день я приступил к выковыванию самого клинка.

Взял вчерашний брусок, что получился после многократного складывания. Доброслава отправил на мехи. Раскалив брусок начал вытягивать его молотом. Металл стал послушно вытягивался. Я следил внимательно за формой. Клинок должен быть изогнутым, всё-таки это сабля, а не меч. Изгиб помогает резать, а не просто рубить.

Вытянул до нужной длины, примерно метр, и потом начал формировать остриё. Дальше — спуски. Если простыми словами, это когда клинок утончается к лезвию. И это его самая сложная часть. Если сделать неравномерно, клинок будет кривым, резать плохо.

Я ковал спуски, примериваясь к каждому удару. Проверял на глаз, прикладывал к ровной поверхности, снова ковал.

И к вечеру форма была готова. Клинок получился таким, как я хотел. Изогнутый, с острым концом, с ровными спусками. Но ещё мягкий, ибо нужна была закалка*. (*Закалка — это когда раскаляешь металл, потом резко охлаждаешь. Сталь становится твёрдой, но хрупкой. Чтобы убрать хрупкость, делают отпуск — снова нагревают, но не так сильно.)

Для этого я раскалил клинок до вишнёво-красного цвета. Следил внимательно, ведь цвет должен быть равномерным по всей длине. Потом опустил в бочку с водой. Пар тут же взметнулся вверх, а вода забурлила.

Я держал клинок, пока он не остыл. Вытащил и внимательно осмотрел, боясь, что он где-нибудь треснет. И такое вполне могло произойти, но сегодня удача была на моей стороне.

Потом проверил на твёрдость. Всё было нормально, и тогда я снова нагрел клинок, но уже слабее. До соломенного цвета. Подержал так минут пять, остудил на воздухе.

Теперь клинок был и твёрдым, и не таким хрупким.

Оставалось последнее — отполировать и протравить. Я взял крупный песок, начал шлифовать клинок. Долгое занятие, но мне даже нравилось. Делал-то для себя.

Потом взял мелкий песок, повторил. Потом золу. Клинок становился всё более гладким, блестящим. Когда закончил, посмотрел на отражение и увидел себя в металле, как в зеркале.

— «О, я красавчик!» — ухмыльнулся я от своей скоромности.

Дальше — травление. Для этого я взял остатки купоросного масла, что оставались после изготовления эфира. Разбавил водой один к трём. Опустил клинок в раствор.

Кислота начала разъедать металл. Но не равномерно. Разные слои реагировали по-разному. Мягкое железо разъедалось быстрее, твёрдая сталь — медленнее. Я продержал клинок в кислоте минут десять. Потом вытащил и промыл водой.

И начал расплываться в улыбке. На клинке проявился узор. Волнистые линии по всей длине клинка. Светлые и тёмные полосы, переплетённые, как волны на воде. Дамаск.

Я не мог оторвать взгляд.

— Получилось!

Глава 2

Доброслав подошёл и покачал головой.

— Хозяин, это… красиво, — только и смог сказать он. Даже лучше, чем у Ярослава в трости получилось.

— Согласен, — сказал я. — Этот клинок лучше, потому что мы учли прошлые ошибки. И думаю, если сделаем ещё такие сабли, то они могут выйти ещё лучше.

Оставалось сделать рукоять, для которой я уже тоже всё подготовил. Для этого я взял кусок дуба, выстругал его. После чего придал форму, удобную для руки. Проделал отверстие насквозь, затем просунул хвостовик клинка, закрепил заклёпкой и под конец обмотал рукоять кожей.

Была мысль взять клинок и уже сейчас проверить баланс. Но я чувствовал, что он ещё не завершён. Поэтому стал делать ножны из дерева, обтянутого кожей. А внутри всё выстелил мехом, чтобы клинок не тупился.

— Всё, сабля готова! — воскликнул я, вынимая клинок из ножен.

Оружие получилось лёгким, сантиметров девяносто длиной. Баланс идеальный, центр тяжести чуть ниже гарды, а узор на клинке переливался в лучах солнца.

Взмахнул и услышал свист рассекаемого воздуха. Сабля слушалась хорошо, как будто это продолжение моей руки.

Я подошёл к столбу во дворе, и что есть сил ударил. Лезвие вошло в дерево, как в масло. Разрубить не получилось, но я на это и не рассчитывал, всё-таки столб был не тонким. Клинок застрял, и я вытащил его с немаленьким усилием… и увиденное меня порадовало! На клинке не было ни царапины!

— Идеально! — вновь порадовался я своей работе.

Ратмир, Воислав и Глав, компашка не разлей вода, подошли поближе, чтобы посмотреть, что на этот раз их хозяин учудил. Я как раз рассматривал клинок после удара по столбу, и боковым зрением уже видел, что у тех глаза широко распахнуты.

— Хозяин, можно попробовать? — первым сориентировался Ратмир.

Я протянул ему саблю, и он взял её так осторожно, что казалось боится сломать. Сделал несколько взмахов и присвистнул.

— Лёгкая и острая. Не сломается?

Не успел я ответить, как ему с усмешкой ответил Глав.

— Ратмир, ты что не видел, как хозяин чуть бревно ей не перерубил? Да такой можно врага пополам разрубить. Правильно я говорю, Митрий Григорьевич?

— Можно, — согласился я. — Если попадёшь.

* * *