Рассвет (сборник)

Вот она медленно идет вдоль рядов и неотрывно смотрит на восток. Чистое, безоблачное небо пламенеет, переливаясь золотом и перламутром… Сейчас, сейчас должно появиться солнце!

Вспомнился слет молодежи и страстные слова маленького худощавого паренька о рассвете человеческого счастья.

Сейчас, сейчас должно появиться солнце!

Глазам становится больно, но Галина продолжает неотрывно смотреть на пламенеющее над горизонтом небо. И вот брызнуло что-то ослепительное, яркое, настолько яркое, что на секунду сами собой закрылись глаза. Но эта секунда изменила все вокруг. Первые лучи солнца, словно зазвенели в хрустальном воздухе, отбросили прочь дрожащие сумерки, заискрились на листьях виноградных кустов, словно ощупывая их.

Какое-то неописуемое крылатое чувство охватило Галину. Она замерла, подставив лицо под поток солнечных лучей, и вдруг услышала оклик.

Махая руками, словно собираясь лететь, к ней бежал Степан.

Он вернулся в село поздно вечером и также провел ночь почти без сна.

— Сдал! Приняли! — остановившись возле нее, смахнул с головы фуражку. — Какое сегодня утро чудесное, Галя! Эх, и дела мы развернем в этой степи! Расцветет она, красавица наша, так, что с моря сюда будут приезжать на отдых. Ух, даже кричать хочется!

И вдруг:

— Да здравствует жизнь! — звонко крикнула Галина солнцу.

Рассказы

Букет

В цехе, где обычно царил шум, грохот, стояла сейчас необычайная тишина, и Вася даже слышал эхо своих шагов. Он покосился на станок Лены и улыбнулся.

«Дома теперь столпотворение… Лена елку наряжает… Эх, соберутся вечером друзья — вот будет веселье… Женушка поплясать любит».

Настроение у Васи было отличное.

— Суматохин! Васек, почекай трошки, — крикнул бригадир слесарей Тарас Макарович Харченко. — Выручай. Вечером передовикам премии вручать будем. Среди них, так сказать, особа прекрасного пола… Добре бы цветы купить. Вот и пятьдесят карбованцев… Мы тут все закрутились. Мне еще подарки хлопчикам надо привезти. Помоги. Ты молодой, быстро обернешься. Купи букет.

Суматохин посмотрел в просительные глаза Харченко, на полуседые висячие усы.

— Давайте!

— Вот спасибо. Только смотри, без цветов не приходи, — крикнул он вслед.

— Будьте уверены, Суматохин еще никогда не подводил! — ответил Вася.

За проходной из-под ног его дробью брызнули воробьи. Они отлетели чуть в сторону, сели на дорогу и отчаянно заспорили. Шел пятый час дня.

Голубое, прозрачно-ясное небо было совсем не зимнее. На душе у Васи было легко-легко, и он с наслаждением потянул носом влажный воздух.

Через четверть часа он открывал дверь цветочного магазина.

— Входите! — пригласила невысокая женщина. — Вам что: фикус, кактус, аспарагус или вы с запахом любите? — затараторила проворная продавщица. — Вот рекомендую взять пальму. Очень украшает комнату. Сегодня три уже продала, последняя осталась.

— Мне бы цветы такие… цветущие, что ли, — проговорил Вася, осматриваясь.

— Пожалуйста! Вот герань. Вам какую — белую, розовую или красную? Еще возьмите цикламен. Очень редко у нас бывает. Вам просто повезло. Есть цинерария, гиацинт, нарциссы, левкои…

— Нет, мне нужны цветы, понимаете, букет цветов.

— Ах, букет? — разочарованно протянула женщина. — Так бы сразу и сказали. Этого сейчас нет. В мае приходите.

Вася промолчал, покрутил головой, как будто ему жал воротник.

«Махну-ка я на базар», — решил он.

Трамвай быстро довез его туда.

Легким аллюром Вася пробежал вдоль первого ряда крытых прилавков. На них громоздились пирамидками яблоки и груши, зеленели пучки лука, подымали вверх укороченные ножки желтые крутобокие куры, свешивали головы гуси и утки.

Он остановился возле полусонной старушки, сидящей перед чашкой с черносливом.

— Где здесь продают цветы, бабушка?

— Чернослив-то? По три рубля за кружку, соколик, — как родному заулыбалась ожившая старушка, и ее сухое желтое личико сморщилось, как перепеченное яблоко. — Чернослив, что мед. Сама вялила…

— Мне цветы нужны, бабуся!

Но старушка не слышала его.

— Не слышит она, — с улыбкой сказала женщина, торговавшая рядом с бабкой картофелем. — А цветов вы тут вряд ли найдете. Все-таки зима, и потом праздник. Разве что в оранжерее.

Суматохин хлопнул себя по лбу ладонью, даже присел от радости и бросился к выходным воротам.

Трамвайный вагон кряхтел и дрожал, как старый подагрик. Большинство пассажиров держало в руках корзины, авоськи, сумки, наполненные бутылками и всевозможной снедью. У всех приподнятое, праздничное настроение. Стоял веселый, разноголосый говор. Но разговоры не доходили до сознания Суматохина.

Трамвай заскрипел, притормаживая. И вдруг Вася снова увидел в зеленой фанерной будке на тротуаре огромный букет цветов. За букетом, как одуванчик, торчала голова старичка. «Милый, родной старичок!» — и Суматохин спрыгнул с подножки трамвая.

Как из-под земли перед ним вырос милиционер, рослый парень с широченными плечами.

— Гражданин, платите штраф.

— Понимаете, я цветы увидел. Боялся, что опоздаю, кто-нибудь другой купит. Второй час ищу.

— Прыгать на ходу из трамвая воспрещается. Платите штраф, — невозмутимо сухо повторил милиционер.

Суматохин торопливо достал деньги, взял взамен листок квитанции.

— Невесте, наверное, цветы добываешь, — уже ласковым голосом сказал милиционер и улыбнулся.

— Нет, что вы… Я второй год женат… — начал было объяснять Вася, но глаза милиционера вдруг округлились, величественным жестом взметнулась рука.

— Гражданин, вернитесь! Переходить улицу здесь нельзя, — крикнул милиционер кому-то через плечо Васи.

Суматохин юркнул под эту руку и метнулся к будке. Цветы пламенели огромным кустом. Это были розы. Белые, красные, розовые, желтые.

— Почем? — выдохнул Вася.

— По рублю штука! Почти даром, а возни с ними знаешь сколько?..

— А что это у вас розы пахнут сиренью?

— Это я их одеколончиком… Все-таки, знаешь, приятнее, — лучше покупают, хоть если разобраться, то это продукция самого Спичкина. Вы не знаете Спичкина?.. Жаль. Гений, артист. На всю артель таких больше нет. Это, брат, золотые руки… Он тебе из простых обоев сделает любую разлюли-малину, розу там, львиный зев или флоксы.