Рассвет (сборник)
Шрифт:
— Так это бума-а-ажные!? — разочарованный Суматохин почувствовал, что его тело стало вдвое тяжелее.
Он решил позвонить в оранжерею.
— Цветы к Новому году у нас заказывали неделю тому назад, — пропищала трубка женским голосом. — Сегодня один майор взял последний букет. На завтра и послезавтра у нас покупатели уже есть. Если желаете, я могу записать вас на третье января. Как ваша фамилия?
Вася повесил трубку.
…А дальше началось нечто среднее между марафонским бегом и лошадиными гонками. Вася метался по улицам, челноком сновал из магазина в магазин. Цветов нигде не было.
Перед
— Что, паренек, не пришла? Плюнь! — участливо проговорил один из них.
— Пойдем в нашу компанию. Кузьмич, возьмем его к себе? Я в прошлом году в эту пору сына женил, а сегодня у меня внук родился. Обмываем… Четыре девятьсот… Богатырь. Пойдем, малый, мы и тебе королеву найдем и оженим.
— Что вы, я второй год женатый, — промямлил Вася. — Вот никак цветы не могу купить.
— Цветы?.. — свистнул Кузьмич. — В такой час едва ли где найдешь. Хотя нет, постой, у вокзала в лотке бывают. Выносят к приходу поезда. Знаешь, там слева лоток.
Через десять минут Вася был на вокзальной площади. Но в ларьках продавали пампушки, лимонад, сухие, как камень, коврижки… Никаких цветов… Вася упал духом. И вдруг с перрона прямо на него двигались цветы.
Кряжистый военный нес в руках чемоданы и свертки. Рядом с ним шла улыбающаяся женщина. В одной руке у нее была сумка и тоже какие-то свертки под мышками, в другой руке она держала букет цветов. Это были розы, теперь настоящие розы. Васю уже не проведешь. Он проглотил слюнки и шагнул навстречу военному.
— С-скажите, товарищ майор, где вы достали такие розы? — заикаясь, проговорил он.
— В оранжерее, сегодня утром.
— Не можете вы мне продать хоть половину? Я полдня везде ищу…
И такое было у Васи лицо, что женщина оглянулась на майора и вдруг протянула Васе букет.
— Возьмите. Меня уже встретили…
— Правда? — просиял Вася. — Я вам заплачу!
— Не надо, не надо. Мы же понимаем, что вам очень нужны цветы… Девушку, наверное, встречаете…
— Что вы, я второй год…
Майор с женой уехали на такси. Счастливый Вася стоял на трамвайной остановке, как ребенка, прижимая благоухающий букет к груди.
Вася побежал за последним вагоном, протянул руку с букетом и тут: «Клац!..» дверь предательски хлопнула, зажала цветы.
— Стой, стой! — истошно закричал Вася, не выпуская букета. Впереди возле огромного чемодана стоял мужчина. Вася не успел перепрыгнуть, зацепился за чемодан ногой и растянулся на асфальте. В руке его вместо букета осталась жалкая метелка, сохранилось только два бутончика…
На глазах Васи навернулись слезы.
— Ай-ай-ай — какой букет был… — покачала головой проходящая мимо женщина. — Теперь где достанешь такие цветы, хоть с горшков срезай, — кивнула на горшок с цветами, что держала в руках.
Вася взглянул на женщину, и его осенила идея.
«Будь, что будет», — махнул он рукой.
Через полчаса он вбежал в свою квартиру. Теща, Варвара Михайловна, встретила его упреком:
— Где это ты так запропастился. Лена тебя ждала, ждала. Пошла сама в заводской клуб.
Ничего не говоря, Вася схватил со стола ножницы и стал отстригать цветущие ветки с китайской розы.
— Что ты делаешь? — охнула
Варвара Михайловна. — Лена за нее восемьдесят пять рублей заплатила. Это же редкая роза, махровая.Вася срезал все пять бутонов и подошел к гладиолусу.
Лена говорила всем, что добилась чуда, заставив это растение зацвести зимой. Щелкнули ножницы, и красивый кремовый цветок на длинном стебельке оказался в руках Васи.
Он повернулся и замер на месте. В дверях спальни стояла его Лена, одетая в новое красное пальто и белую шапочку. Из глаз ее брызнули слезы…
— Кому? — спросила она через силу, и Вася задохнулся. Пока он опомнился. Лена уже хлопнула дверью.
Варвара Михайловна всхлипывала.
Вася положил букет на стол, упал на стул и минут пять сидел не шевелясь. Потом встал, умылся, одел праздничный костюм.
Больше терять уже было нечего, и Вася обрезал из других горшков для оформления букета понемногу папоротников и аспарагуса.
…В клубе был в разгаре торжественный вечер. Пригибаясь, Вася пробирался между рядами к сцене, где за столом президиума сидел Тарас Макарович Харченко.
Во втором ряду он заметил Лену. Увидев букет, завернутый в газету, она прожгла Васю таким взглядом, что внутри у него все похолодело.
«Проклятый букет! Из-за него Лена меня ревнует. Хоть бы он достался какой-нибудь старухе», — думал он.
Харченко, принимая букет, благодарно улыбнулся Васе, а ему хотелось завыть. Он не соображал, что происходит в зале, кому хлопали люди, и очнулся только, когда председатель месткома второй раз назвал его фамилию. Вася вышел на сцену.
И совсем он не рад был часам, которые вручили ему в премию.
Вася хотел пожаловаться Харченко на свою неудачу, но председатель громко произнес:
— Премируется токарь цеха Елена Суматохина…
Лена вошла на сцену бодро. Она старалась улыбаться, но Вася понимал, что в груди у нее все та же ледяная буря. Она приняла сверток с отрезом на платье и снова метнула гневный взгляд на Васю. Но тут поднялся Тарас Макарович Харченко, развернул газету и вручил Лене букет. Он долго тряс ей руку. Зал грохотал аплодисментами.
Вася увидел, как в глазах Лены сперва метнулся испуг, затем лицо ее улыбнулось, стало расцветать, и вся она будто стала таять. Лена подняла глаза и посмотрела на Васю нежно и ласково.
Он не слышал аплодисментов.
Печатается по изданию:
газета «Курортная газета»,
Ялта, 01.01.1961, № 1
Песня
На степь опускались сумерки. С макушки скифского кургана мы с Димкой смотрели на свой городок, который сейчас напоминал заваленный разными грузами железнодорожный полустанок.
Днем в городке было шумно: стучало, грохотало, двигалось. Сейчас все угомонилось. Только время от времени глухо и коротко тарахтел мотор дизеля — пробовали работу электростанции; разбрызгивая холодные искры, трещала электросварка — там что-то ремонтировали; на столбе прилаживал динамик радист Фургонов.