Рассвет

И лишь одна маленькая деталь меня смутила. Назначили меня хранителем вовсе не в Первосибирск, куда я хотел, а в Усть-Катайгинский особый округ. Дмитрий Павлович сказал, что император Павел хочет продолжать дело отца — освобождать и возрождать Сибирь, а для этого нужны верные люди, наделённые большой силой. Я, по его словам, стану опорой трона в тех диких и опасных землях.

Я не знал, что на это ответить. С одной стороны, получил много — грех жаловаться. И даже хранителем меня назначили. Но при этом жаловаться всё-таки было на что. Например, что мне делать с пятнадцатью тысячами десятин тайги? Да и хранителем я хотел отправиться в Первосибирск на смену Анатолию Третьякову, а не в какой-то Усть-Катайгинск, где никого не знаю.

Намекнул об этом Дмитрию Павловичу, но тот ответил, что таково решение государя (ну да, ну да, так я и поверил), и что в Первосибирске есть несколько сильных владеющих, а в Усть-Катайгинске — ни одного. Дескать, я там нужнее. Так или иначе, указ был подписан.

Хотя кое-кого я там всё-таки знал. С командующим округом (что-то вроде генерал-губернатора, только по-другому называется) мне приходилось пару раз общаться. Я пытался выбить у него войска для зачистки моей земли от тенебрисов, но получил отворот-поворот, дескать, людей нет, занимайтесь сами.

Похоже, теперь нам с ним придётся сотрудничать более тесно, как и с другими аристократами, которые там обитали, ведь на меня ложилась обязанность собирать ополчение, если возникнет угроза для города и окрестностей.

Но сперва стояла задача наладить контакты с местной знатью, которой было не сказать, что много. Земли там получали в основном служилые люди за участие в походе против тёмных, только вот многие из них до сих пор воевали на границе, а кто уволился по состоянию здоровья или ещё по какой причине, старался жить в других местах, где поспокойнее и побезопаснее. Тайга, полная тенебрисов — мягко говоря, плохо подходила, чтобы селиться там с семьёй.

По поводу развития Сибири меня тоже терзали сомнения. Сейчас, после очередной распри и коронации малолетнего царя, начнётся передел имущества, борьба за власть, сведение счётов. Вряд ли у государственных мужей будут время, силы и деньги на развитие огромного безлюдного региона. Скорее всего, в ближайшие годы основными поселенцами в особом округе так и останутся тёмные твари.

А мне предстояло теперь там жить и не просто жить, а ещё и защищать эту землю. Хранителями назначали на очень долгое время, причём, чаще всего, именно местных аристократов. То есть предполагалось, что я осяду в Усть-Катайгинске. Не сказать, меня радовала такая перспектива, но с другой стороны, сейчас мне было необходимо находиться поближе к рубежу, чтобы свободно путешествовать в тёмный мир, и, подумав, я решил, что не так уж и плохо будет поехать в эту глушь.

После разговора с великим князем я встретился с парнями из своего отряда. В Ясенево до сих пор размещались гвардейские части и чья-то частная стража. Дмитрий Павлович меня поторапливал с отъездом, поэтому я решил ехать утром на поезде. Переночевать мне позволили здесь.

До самой ночи мы с сослуживцами сидели комнате и общались за кружкой чая. Мой перевод на должность хранителя стал сюрпризом для всех. Даже майор узнал об этом лишь вчера вечером. Меня поздравляли, расспрашивали, что буду делать, желали удачи на новом месте. Зависти не было — скорее, сочувствие.

Только Заболоцкий считал, что мне повезло. Для остальных, столичных аристократов и особенно Орлова, отправиться до конца дней в дикие земли было подобно изгнанию. Но я смотрел на этот вопрос иначе. Там я получу то, чего у меня никогда не будет здесь, особенно при дворе — независимость.

И конечно же, парни не смогли не коснуться в разговоре внезапного появления тёмных. Все непрестанно гадали, что тогда произошло и, главное, почему. Настолько экстраординарной ситуации давно не было. Не знаю, подозревали меня или нет, но если кто-то и подозревали, то молчал об этом.

Утром же я отправился на вокзал. Думал, придётся добираться на такси, но майор нашёл для меня машину. Довезли.

Первой точкой моего пути был Омск. Там меня ждали Оля, Лера и дочь Селена, которой исполнилось уже восемь месяцев. Лера сейчас тоже находилась в положении. Во время последнего недоотпуска два месяца назад я дома пробыл недолго, но, как оказалось, с пользой.

Весь этот месяц девушки сильно тревожились из-за моего отсутствия. Они не знали, где я и что со мной, зато слышали о восстании в Москве и читали в неофициальных источниках об уничтожении двух самолётов с гвардейцами. А вот новость о том, что мне теперь не придётся постоянно ездить на границу, обрадовала обоих, особенно Олю, которая тут же вознамерилась отправиться со мной в Усть-Катайгинск.

— Давай сделаем так, — предложил я. — Какое-то время вы поживите здесь, я обоснуюсь там, и когда всё устаканится, вас перевезу.

— Ну Лёш, я устала сидеть без дела, — расстроилась Оля. — Сил уже нет. Хочу уже какой-нибудь работой заняться. Селену можно няне отдать, а я… да хотя бы с охраной буду ездить тёмных бить или за кристаллами. Мне всё равно.

— Не-не, давай не будем торопиться. С жильём надо ещё разобраться.

— Ты же там квартиру купил.

— Трёхкомнатную, ага. И мы там будем друг на друге жить? Скоро Марина учёбу закончит, тоже приедет. Куда я вас там дену? Да и не до вас мне будет.

— Ах вот как? — оскалилась Оля в улыбке. — Не до нас, значит?

— Конечно! Надо с новой должностью определиться, понять, что вообще делать. Поэтому давай не будем спорить.

— Может, помочь тогда тебе чем? Ты что, один там со всем будешь разбираться?

— Почему один? У меня охрана есть. Там Турок всеми командует. Вероника иногда заезжает. Пока помощников хватает. Так что поживи здесь ещё несколько месяцев.

— Несколько месяцев?! Да я с ума здесь сойду! Затворницей меня собираешься держать?

— Конечно нет! Ты чего мелешь, Оль? Кто тебе что запрещает? Но ты пойми, что там мне не до вас будет.

— Так пусть Лера тут останется. Там ей нечего делать. Вон с Селеной пусть нянчится, привыкает. А я поеду.

Я вздохнул. Меня это уже начало раздражать.

— Хорошо! Чёрт с тобой. Поезжай! Только сама жильё снимай и с Турком договаривайся, чем тебе заниматься. А мне там не надоедай, понятно?

— Да ладно-ладно, ты не нервничай. Я всё равно не собираюсь прямо сейчас всё бросать и ехать, — пошла на попятную Оля. — Может, через месяц, когда потеплее станет. А жить я на базе могу.

Мы чуть не поссорились. Видимо, материнство давалось Оле с её боевым характером тяжело. Но я не хотел таскать с собой целый табор, не зная толком, что меня ждёт в этом Усть-Катайгинске. Может, там в моё отсутствие тёмные так расплодились, что шагу ступить негде.

Лере же, хоть она и говорила, что скучает, кажется, было здесь не так уж и плохо. А когда мы оказались наедине, она призналась, что вообще боится ехать в те края. Она помнила, как жила в Гордеевске, где тёмные постоянно терроризировали окрестности, и опасалась, что в Усть-Катайгинске будет хуже.