Рай-отдел

— Ваня, я в метро вообще не была. Оно от меня далеко, да я и боялась туда доходить, — неожиданно жалобно призналась чугунная красавица.

— Боялась она… гм… Слушай, Игорь, может возьмем гражданку? Операция не боевая, патрульная. Да и вряд ли нам этот хитрожопый безобразник попадется. Только если вы оба пообещаете обойтись без этого… сексуального самоутверждения. У нас все-таки служба, да и вообще метро — памятник архитектуры. Давайте-ка без блядства!

— Лично я готов принять служебный целибат как минимум до «пяти утра тчк», — заверил хозинспектор.

— Господа, а я вообще метро выдержу? — пролепетала неожиданно бледнея Ворона.

— Стыдно! Какие могут быть предрассудки?! Ты москвичка или кто?! — устыдил полубогиню прогрессивный начоперот.

Выступили уже порядком за полночь — «Кольцевая» многолюдна, там народ до упора мельтешит, что мешает, как злодеяниям маньяков, так и охоте на оных.

Керсты и Ворона шагали к метро, обдумывая предстоящую операцию. Ночь выдалась летняя, душноватая, поредевший поток машин оставлял завесу сладковатого смога, мимо проносились безумные мотоциклисты, хотя и в умеренном количестве — смена выдалась, видимо, 90-х годов, когда благосостояние народа еще не позволяло массово обзаводиться двухколесной пафосной дрянью производства БМВ и Хонды.

Вано взглянул на свой командирский хронометр:

— На последний поезд мы вполне успеваем, но шарахаться по трем станциям бессмысленно. «Октябрьская» посередине, выйдет к ней маньяк, никуда не денется. Садимся в засаду по обоим путям и спокойно ждем. Я на внешней линии, ты на внутренней. Товарищ Ворона в резерве, осматривает красоты метрополитена, не нервничает, ведет себя тихо.

— Я вроде так и предлагал, — напомнил хозинспектор. — Кому какую платформу брать, без разницы.

— Как это без разницы?! Внешний радиус кольца шире, следовательно, перспективнее в отношении выхода преступников. Потому я тот путь и беру. А в остальном еще раз отшлифовать детали не помешает. Вот Вера-Ника распсихуется и начнет там по станции громыхать.

— Я совершенно спокойна, — злобно сообщила девушка.

— Вот и продолжай в том же духе. Интересно, какой нынче все-таки год? В боевом отношении нам все равно, но хотелось бы ясности. Приговор или иное упорядочивание криминального элемента требует правильного оформления, — возвестил начоперот, обычно не испытывающий тяги к бюрократии и делопроизводству.

Около метро светились десятки палаток, валялся мусор, и газеты, вокруг сидели и блуждали панки, бомжи и иные ночные жители. Судя по изобилию пивных бутылок старого образца и жестянкам водочных банок — начало девяностых годов, время ваучеров, незамутненной любви к западной демократии, гумпомощи и прочего триппера.

Ворона брезгливо косилась на сборище пахучих бухих людей — на ее острове такого не случалось даже в эти, условно-цивилизованные, времена. Кстати, Игорь уже замечал — бомжи воняют уникально. Нет, и в былые века бродячий люд не благоухал «кельнской водой», но те ароматы воспринимались как-то естественно. Странная историческая-обонятельная загадка, однако.

— Ничего, они только здесь скучились, изнутри уж всех повыгоняли, — утешил подчиненных начоперот.

Створки высоких дверей входа в метро были закрыты.

— Куда претесь? До утра уж теперь ждем, — доброжелательно просипела юная девчонка, устроившаяся с банкой джин-тоника под самыми дверями.

— Сдвинься-ка, гражданочка, — официальным тоном потребовал Вано.

Девица, ерзая задом в грязных джинсах и позвякивая сотней английских булавок, густо продетых в портки и куртку, освободила проход. Начоперот толкнул дверь, послушно лязгнул замок…

После удушливой улицы, словно в иной мир попали. Ворона смотрела на купол белого потолка, на котором взмахнули руками и трубами победные девушки-горнистки в военной форме.

— Снаружи временные трудности, а здесь еще ничего, — сумрачный начоперот проверил заперлась ли дверь.

Вестибюль был пуст и полутемен. Царила торжественная тишина, лишь изредка из подземных глубин доносился отдаленный рокот, оттуда дышало прохладой и неповторимыми метро-запахами.

— Задолбаемся мы по эскалатору спускаться, — пробормотал Игорь, осознавший как давно он не бывал в метро.

— Ничего, для тренировки полезно, — утешил Вано и двинулся к закрытым турникетам.

Охотники перебрались через преграду — длинноногая Ворона тоже не сплоховала. И тут начал включаться свет под потолком. Потом гостеприимно заурчал один из эскалаторов.

— Это как? Почему? — пролепетала полубогиня, глядя в длиннющий наклонный туннель и движущиеся в неизвестность ступеньки.

— Мы же не просто так шляемся, а на службе. Следовательно, оказывают нам определенную помощь и поддержку, — снисходительно объяснил начоперот. — Хотя случается и наоборот, скрывать не будем…

Игорь предложил руку девушке:

— Вступайте на ленту и сразу беритесь за поручень.

Ворона явно нервничала — рука уже словно центнером чугуна налилась.

— Смелее, товарищ туристка! — гаркнул Вано, уже уезжающий вниз. — Тут у нас никакого ведмовства, строго научно-технический прогресс.

Гостья сжала зубы и ступила на ленту. Игорь помог устоять, но вцепилась Вера-Ника в поручень так, что того и гляди резину порвет.

— Ладно-ладно, не нервничай, — осознал чем может кончиться дело, геройский комсомолец. — Почти все вот этак в первый раз мнутся. По-доброму посмеиваюсь, товарищ Вера-Ника.

— Не называй меня так, — сквозь зубы потребовала девушка.

— Отчего? — удивился Вано. — Хорошие имена, хотя и частично буржуазные. Но Ника — это ведь победа! Пусть ты и из отдаленных Самофракийских кровей, но все равно душой наша, вот тем самым горнисткам родственница.

— Где они, а где я? — с тоской прошептала Ворона, не отрывая преисполненного ужаса взгляда от полутемной арки далеко внизу — там, за эскалаторами сгущалась полутьма, неясно мерцал мрамор, клубились тени.

— Это не ад, — прошептал Игорь, обнимая подругу — под жакетом и платьем она была тверда, холодна, словно стопроцентно чугунная. Подобной керст ее еще не ощущал. — Перестаньте, птица. Там хорошо. Просторно, гуляют сквозняки, качают люстры. Здесь днем сотни тысяч очень живых людей пробегают. Спешат, опаздывают, вниз-вверх спешат, ругаются, цветы дарят, свидания назначают. Прямо не пропихнешься. А сейчас наше время. Хотите, я вас внизу отъебу? Там лавки удобные.

— Хочу, — Ворона вновь начала дышать. — Но вы на службе. Я понимаю, пусть и блядь сугубо металлическая.

Ничего она уже не была металлическая. Разве что на треть. Если знаешь волшебное слово, девушку легко утешить.

Начоперот ехал впереди и делал вид, что не понимает о чем шепчутся.

Сошли с эскалатора благополучно. Впереди неспешно загорался свет — полубогиня зачарованно следила за поочередным воссиянием настенных светильников.

Зал «Октябрьской-Кольцевой» казался огромным — таким Игорь его не помнил. Может, смена такая, а может настроение и отсутствие живых людей. Издалека доносились неясные звуки: звяканье, скрежет и стук колес, но сама станция пустовала. Такой она сегодня и останется. Пилоны серого мрамора, серо-красный пол, широкие скамьи из камня и старого дерева (действительно удобные).