Разбитые осколки

– Нет, спасибо, – я поворачиваюсь и иду прочь от него.

– Лорен, я думаю, нам надо поговорить, – говорит Декстер мне вслед, и самодовольство исчезает из его голоса.

– О чем же нам тогда говорить?

– О твоем муже.

– Хорошо... Что ты можешь сказать мне такого, чего не сказала Хелен? – дерзю ему я.

– Хелен связана определенными этическими ограничениями. Я – нет.

Я прикусываю губу. Что может пойти не так от разговора с Декстером? Не похоже, что ситуация может стать еще хуже. Его водитель выходит из машины и открывает передо мной дверь, прежде чем я успеваю дотронуться до ручки.

– Спасибо, – я сажусь, и он закрывает за мной дверь.

Отмечаю мягкость кожи, декаданс отделки – этот автомобиль шепчет богатством.

– Впервые в «роллсе»? – спрашивает Декстер, и на моем лице, должно быть, написано благоговение.

– Так о чем ты хочешь поговорить? – я игнорирую его вопрос и сразу перехожу к делу.

– Знаю, что я никогда не был откровенен с тобой, но, пожалуйста, знай, что это было не из-за того, кто ты, а из-за того, кто я и что от меня требовали.

– Ты знал, что он твой брат? – спрашиваю прямо я.

Его ответ на этот вопрос позволит мне понять, является ли этот разговор пустой тратой моего времени, и если он здесь только ради того, чтобы избавиться от угрызений совести, или если он готов быть более честным со мной.

– Не сразу. Но я – Крестфилд, и то, как долго отец поощрял меня к этому, заставило меня задуматься.

– Когда ты об этом узнал? – спрашиваю я его, когда он наливает себе стакан коричневой жидкости.

– Прямо перед вашей свадьбой, – он подносит стакан к губам.

Я глубоко вздыхаю.

– Почему я здесь, Декстер? Ты, должно быть, хочешь сказать мне что-то важное.

– Кэл говорил с тобой о той ночи?

– Какой ночи? – растерянно спрашиваю я.

– О той ночи, когда он отправился навестить своего давнего родственника.

– Нет. После того, как все случилось, он был очень расстроен из-за этого, и тогда Коллин взял верх.

На его лице появляется выражение глубокой задумчивости.

– Вообще-то нет. Кэл ненадолго вернулся несколько дней назад. Я подумала, что это Крис, и он, возможно, что-то сказал об этом, но я была слишком пьяна, чтобы вспомнить, если это вообще произошло, – признаюсь я. – А что? Это что-то важное? – с любопытством спрашиваю я его.

– Может быть очень важно, – говорит он скорее себе, чем мне. – Я не мог быть тебе полезен изначально, потому что Кэл поклялся мне хранить тайну, – начинает он. – Теперь я не связан этим обещанием. Один из моих фармацевтов сообщил, что Коллин просил «Налтрексон» и «Ксанакс», – объясняет он, и я чувствую, как мое лицо морщится.

– Прости, что это?

– «Налтрексон» обычно прописывают тем, кто пытается преодолеть наркотическую зависимость, но мы обнаружили, что он подавляет эмоциональные позывы и сочетается с «Ксанаксом».

– Он не хочет ничего чувствовать? – растерянно спрашиваю я.

– Как тебе известно, переключение происходит по причине. Коллин обычно не реагирует на такие вещи, потому что он тот, кто не должен быть затронут этим, но, похоже, все изменилось. «Ксанакс» может иметь различные побочные эффекты, включая нарушение памяти. Мы думаем, что смешивая их, он верит...

– Во что он верит?

– Мы думаем, что он, возможно, пытается создать постоянный блок, подобный тому, что мы когда-то разрабатывали для Кэла, – объясняет он, и мое сердце начинает биться быстрее.

– Но Коллин должен быть... – я глубоко вздохнула. – Я сделала его таким, – говорю, ощущая, как чувство вины охватывает все мое тело.

– Нет, он тот, кем он является. Если уж на то пошло, именно ты удерживаешь их вместе.

Но я в это не верю.

– Так что же мне делать? Что же нам делать? – я надеюсь, что кто-то даст мне ответ на все это.

– Если ты ему об этом расскажешь, он все объяснит. Или признается в своих намерениях, а если понадобится – мы поместим его в больницу.

– Прости, что? – шокированно спрашиваю я.

– Лорен, он не может сам себе выписывать лекарства. Это опасно, и мы не знаем, как это повлияет на него, – прямо заявляет Декстер. – Мы с Хелен будем сегодня у тебя на вечеринке. Если ты заметишь что-то странное или необычное, если он будет представлять опасность для себя или кого-то еще – мы должны будем действовать сегодня вечером. Мне неприятно говорить тебе это в твой великий вечер, – говорит он искренне.

– Нет, все в порядке. Мне лучше знать, чем оставаться в неведении.

– Куда ты направлялась? – спрашивает он.

– Домой, – тихий голосок в моей голове говорит, что моя жизнь скатится в ад в одно мгновение.

***

Когда я прихожу домой и открываю дверь, то с удивлением слышу, как играют дети. Я еще больше поражаюсь, когда вижу мистера и миссис Скотт, сидящих на диване и смотрящих телевизор, и маленькую светловолосую девочку, играющую с Кэйлен и ее игрушками.

– Привет, Лорен, – говорит мужчина, и самая большая головная боль в моей жизни присоединяется к уже имеющейся тошноте.

– Привет, ты красивая, – хихикает девочка, и когда мои чувства возвращаются, я понимаю, что это, должно быть, Уилла, потому что она выглядит так же, как Лиза.

– Спасибо, и ты тоже, – я натянуто улыбаюсь ей.

Мистер Скотт смотрит мне в глаза, и я вижу огромный прогресс с того момента, когда видела его в последний раз. Его глаза блестят и полны жизни, борода и волосы подстрижены и больше не в беспорядке. Он не похож на человека, который взвалил на свои плечи всю тяжесть мира, или на человека, который раскрыл страшную тайну своей семье. Он выглядит счастливым, и часть меня радуется, в то время как другая часть интересуется, что он здесь делает.

– Крис хотел, чтобы я приехал, – объясняет он, читая выражение моего лица.

– Крис хотел, чтобы вы приехали?

– Он позвонил мне вчера вечером и сказал, что хочет, чтобы мы присутствовали на открытии твоей галереи, – они оба смотрят на меня с недоумением. – Он тебе не сказал?

– Вчера вечером? – спрашиваю я в замешательстве.

– Да, все в порядке? – миссис Скотт подходит ко мне с озабоченным видом.

– Нет. Криса не было около четырех дней…

– Лорен, что ты имеешь в виду? – спрашивает миссис Скотт.