Раздробленный свет

Я прячусь, пока он не поворачивает за угол, а затем спешу к своей подруге, которая роется в сумочке — кто сейчас такие носит? — и выуживает оттуда карточку. Ей удается выглядеть лишь немного успокоенной, когда площадка озаряется зеленым светом, и через мгновение мы оказываемся на аварийной лестнице. Сигнализация здесь приглушена, и наши шаги эхом отдаются от стен, пока мы спускаемся.

— Какого черта ты там делал? — через некоторое время спрашивает, идя впереди. — Я видела, что твой планшет был подключен к порту данных в дереве прямо перед тем, как обрубилась голографическая проекция.

Я испытываю соблазн сказать ей, что я тут ни при чем. Я был внутри серверов «Компании Лару», и только заметил некоторые странные энергетические всплески, о которых я хотел узнать больше, но я едва начал. Ничего из того, на чем я споткнулся не должно было выпустить ищеек вроде этих. Некоторые из моих старых взломов, когда я только начинал, могли вызвать такой хаос. Но в наши дни… Да дело в том, что ничего из того, что я сделал, не оправдало бы стрельбу, которую мы слышали.

Мы начали спускаться с двадцатого этажа — хотя это относительная цифра, так как первый этаж, безусловно, далек от фактической поверхности Коринфа. Сейчас же нам осталось пройти около трех, поэтому я сохраняю дыхание для бега.

Внезапно дверь на уровне земли распахивается, и в нее спешно входят три охранника. У нас обоих слишком много импульса, чтобы сразу остановиться, и я бросаюсь к стене, чтобы попытаться остаться вне поля их зрения, а она цепляется за мою рубашку, чтобы замедлиться. Она оказывается рядом со мной и мы становимся совершенно неподвижными, ожидая реакции, если они заметили нас, и ожидая их дальнейших действий: будут ли они подниматься.

Ну, конечно, они поднимаются. Сегодня, черт возьми, хоть что-нибудь пойдет как по маслу? Нет никакой возможности приблизиться к выходу незамеченными, поэтому я засовываю сумку с планшетом за спину, поверяю фальшивую форму «Компании Лару» и выхожу в поле их зрения. Моя напарница остается позади меня, без сомнения надеясь так же сильно, как и я, что они не будут заострять внимание на том, что она не носит униформу.

— Осторожно, парни, не выстрелите в меня, — кричу я, заставляя себя звучать так, будто думаю, что перспектива на самом деле забавная. — Меня ужасно трудно заменить.

Три пистолета поднимаются, а затем опускаются, когда они видят мою рубашку, которая срабатывает, по крайней мере, с этого расстояния.

— Что вы делаете на лестнице? — кричит один из них.

Черт возьми, хороший вопрос. Сотрудник «КЛ» должен знать пути эвакуации.

Затем Ямочки… Алексис, мне действительно нужно узнать ее настоящее имя, произносит позади меня:

— Они считают, что наверху возможно возник технический сбой. Нет ни дыма, ни огня, поэтому мы проверяем сигнализацию вручную. — Надо сказать, она быстро придумывает как выкрутиться.

— Техническое обслуживание, — соглашаюсь я, вводя немного усталости в свой голос. — Единственный способ проверить некоторые системы можно только лично, если это ложная тревога, чего явно никто не делал. Мы можем попросить вас уйти с лестничной клетки? Ваши движения могут спровоцировать новую волну сбоя.

Двое из них сразу же покупаются на мои слова, но парень, задавший вопрос, не так уверен. Он долго и пристально смотрит на меня, прежде чем разворачивается, чтобы последовать за остальными, не убирая пистолет.

— Спасибо, парни, — кричу я им вслед, довольный как никогда.

Она тихо произносит позади меня:

— Мы можем выйти на второй этаж, он имеет выход на улицу. Мы можем полностью пропустить главный вестибюль.

Я киваю, и мы в унисон приходим в движение. Я стараюсь держаться между ней и охранниками, которые возвращаются на первый этаж. Надеюсь, она понимает, что я просто скрываю ее отсутствие формы, и не делаю ничего настолько глупого, как прикрываю ее своим телом.

— Подожди минутку! — Это все тот же парень с вопросами. Он на полпути вверх по лестнице, и его рука прижата к уху, где, без сомнения, наушник передает информацию о нас. Алексис ругается под нос, и на мгновение становится почти похоже, что у нее есть акцент, когда мы, как единое целое мы бросаемся за дверь.

— Стоять! — Все трое с шумом несутся вверх по лестнице, всего в нескольких метрах от нас. Они выкрикивают угрозы, их голоса так же громко отдаются эхом, как и их шаги, сигнализация все еще воет вокруг нас.

Передо мной она нажимает на планку, чтобы открыть дверь, и солнечный свет резко режет по глазам, освещая лестничную клетку. Я проталкиваю ее через дверной проем, подталкивая рукой между лопатками, моя сумка стучит по бедру, когда я протискиваюсь за ней. Они промахиваются, и я пригибаюсь, чтобы попытаться сбить их цель.

В следующий миг я слышу пронзительный визг новейшего лазерного пистолета, и, когда я закрываю дверь позади себя, волна боли опаляет мое предплечье, а затем устремляется в грудь, заставляя мои нервные окончания пылать.

Каждая часть писем, образов и песен запечатлена и скормлена тишине. Но каждая вспышка настолько разная, настолько одинокая, что невозможно собрать их в единое целое.

Индивидуумы.

Концепция нова, так же как холодные, твердые штуки порхающие во Вселенной, были чем-то новым. Некоторые частицы, что наводняют тишину — прекрасны, некоторые — уродливы, а некоторые — за пределами понимания.

Как мы можем начать понимать их? Понимая одно.

Мы наблюдаем, ждем, и учимся.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

СОФИЯ

ВИЗГ ЛАЗЕРНОГО ПИСТОЛЕТА охранника разрезает воздух, и на головокружительный миг я снова оказываюсь дома, слушая отдаленную перестрелку между военными и фианной. Затем следует второй выстрел, безобидно попавший в дверную раму, и мой ничего хорошего не обещающий партнер выталкивает меня через дверь.

Мы выскакиваем на уровень улиц, где над нами возвышаются глянцевые, хромировано-стеклянные небоскребы. На Коринфе город, разделенный на континенты, секторы и кварталы, охватывает почти всю планету. Здесь нет художественного горизонта, потому что город простирается повсюду, новые башни, построены поверх старых. Нам нужно найти лифт, спускающийся ниже текущего уровня улицы, чтобы исчезнуть в трущобах Коринфа. Нам надо торопиться, и я осматриваю улицу в поисках скорейшего выхода, а рядом стоящий рекламный щит, среагировав на движение, слепит мне глаза.

— Не пропустите потрясающую, трогательную дань одной из величайших трагедий века! Посетите орбитальный музей «Дедал», где вся выручка за первую неделю пойдет семьям погибших в инциденте с «Икаром».

Я стискиваю зубы, пытаясь заблокировать жуткое сообщение и сосредоточиться на том, каким должен быть наш следующий шаг. Парень склонился у двери над кодовым замком, и что-то делает с чипом, который он достал из кармана куртки. Когда он заканчивает, кодовый замок издает разряженный визг и становится черным.