Раздробленный свет

Такси плавно подъезжает к остановке на тротуарной платформе рядом с южным зданием апартаментов Башен Регентов. Таксист поворачивается переводя взгляд от парня ко мне.

— Да ладно, не такой уж я и сомнительный, не так ли?

Его улыбка достаточно приятная, и хотя он не был таким уж проницательным, когда я умоляла о помощи, он действительно помог нам. Тем не менее, я не могу уделить ему больше симпатии. Если ты напрашиваешься на обман, мошенник найдет тебя. Я улыбаюсь ему в ответ и пожимаю плечами.

— Возможно, я смогу улизнуть, — шепчу я, будто только для его ушей, а затем поворачиваюсь к двери.

— Эй, эй, стойте. — Таксист тянется к автоматическим замкам, и дверь с моей стороны блокируется с щелчком. — Ты можешь подождать здесь, послав брата, чтобы он захватил наладонник вашей тети для оплаты проезда.

Дерьмо. Я снова гляжу на парня рядом со собой, чья ленивая, хотя и натянутая улыбка исчезает. Его дверь не заперта, но как только водитель увидит, что я тянусь к этой двери, он запрет и ее. Так много надежд о том, что он идиот, а также неудачник. Я наполовину ожидаю, что хакер сбежит… что я, вероятно, сделала бы на его месте. Ему нужен медик, и побыстрее, и он уже понял, что я могу справиться со многим. Он может оставить меня здесь без особого чувства вины.

Но он не двигается, карие глаза серьезны в первый раз с тех пор, как мы встретились.

— Брата? — с сомнением, язвительно спрашиваю я водителя, сверкая лучезарной кокетливой улыбкой, слизанной с показов по головизору юных подростков и двадцатилетней молодежи, что тусуются в ночных клубах верхнего уровня Коринфа. — Ты действительно лох, — говорю я со смехом. Лучше пусть он думает, что его просто нагрели на оплату такси, чем обнаружит, что он невольно помог двум преступникам сбежать из самого хорошо защищенного комплекса в этом полушарии.

Пожалуйста, я нахожу, что мысленно общаюсь с парнем с огнестрельным ранением, кем бы ты ни был… просто подыграй еще раз.

Я наклоняюсь, приваливаюсь к его здоровому плечу и поворачиваю лицо, чтобы поцеловать его. Я слышу, как от удивления и замешательства, втянул воздух таксист, и хотя мои губы на бич-бое, мое внимание на водителе. Таксист сплевывает, возмущается, это именно то, на что я так надеялась. Он не думает об оплате, он не думает держать меня в заложниках, пока ему не заплатят… и он не думает, заблокировать нас.

Другой рукой я скольжу мимо коленей хакера к двери, движение быстрое, но плавное. Таксист в какой-то момент преодолеет смятение и возмущение, поэтому мне нужно как можно быстрее открыть дверь, чтобы мы могли сбежать. Я дотрагиваюсь до сканера, когда губы парня кривятся… он улыбается, усмехается… и это единственное предупреждение, которое я получаю прежде чем он раскрывает свои губы и в полной мере использует мою уловку, пытаясь засунуть свой язык мне в рот.

Козел.

Ткань пространства становится тонкой и полупрозрачной. С другой стороны в нее вглядывается молодой человек с темными волосами и голубыми глазами, будто он видит сквозь нее. Это то, чего мы ждали.

— Хотел бы я знать, что это за чертовщина, — бормочет молодой человек на языке слов, образов и звуков, пронизывающих тишину.

Маленькое пятнышко пульсирует, и молодой человек отшатывается. Он впивается взглядом в полупрозрачное место в ткани, но через некоторое время он нервно смеется.

— Я все себе придумываю, — говорит он сам себе. — Не похоже, что оно меня слышит.

На этот раз маленькое пятнышко опять пульсирует, ярче.

Лицо молодого человека белеет.

— Роза, — зовет он, в голосе сквозит срочность. — Роза, иди сюда быстрее. Я думаю оно разумно.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГИДЕОН

ПAЛЬЦЫ АЛЕКСИС НАХОДЯТ СКАНЕР на двери рядом со мной, и я готов выпасть из машины с моим партнером по поцелуям, когда та внезапно поддается и открывается. Каким-то образом я встаю на ноги, и мы уворачиваемся от толпы пешеходов и пары электровелосипедов. Водитель такси орет нам вслед. На мгновение мы действуем в идеальной синхронизации, а затем она разрушает ее, размахнувшись и ударяя рукой меня в грудь, когда мы оказываемся в переулке, из-за чего руку пронизывает боль.

— Эй, за что? — шиплю я.

— Ты знаешь, — отрезает она, часто дыша.

Мне бы хотелось думать, что ее одышка из-за вспышки страсти в такси, но мы довольно быстро бежим.

— Ямочки, ты сама поцеловала меня. Откуда мне было знать, что ты не хочешь, чтобы я к этому присоединился?

— Меня зовут Алексис!

— Я точно уверен, что нет.

Мы поворачиваем за угол, останавливаясь у черного входа дизайнерского бутика, пытаясь отдышаться. Она хватает меня за здоровую руку, разворачивает, чтобы взглянуть на окровавленный рукав.

— Насколько все плохо? Можешь подождать еще пару минут?

— Не более того, — отвечаю я, опять зажимая рукой рану, наполненный пьянящей смесью облегчения от нашем побега и чувством скручивания кишок от знания, что все, что я видел сегодня в голокомнате, было плохо, очень плохо. Милосердная мать сгоревших микросхем, моя рука ранена. — Есть место, где я могу ее обработать?

Девушка молчит некоторое время, а затем кивает.

— Думаю, найдется.

Она ведет меня в другой переулок, между несколькими выставочными залами, затем мимо закрытого входа в Башни Регентства, места, которое она называла водителю, и через сад по соседству с ним. Я могу сказать, что она заранее составила себе маршрут вокруг этого района, и я уважаю это. Оттуда мы проскальзываем через служебный вход, так что когда мы подходим к подъезду Высотки Камелот — ну пожалуйста, путь это будет наш пункт назначения, блин, так больно — никто с улицы видит, как мы заходим. Она приостанавливается, чтобы вытащить тонкую, плотно сложенную, фетровую шляпу из сумочки и надевает ее, чтобы скрыть синие волосы. После ввода кода безопасности, и мы проходим внутрь. С каждой секундой мне становится все более беспокойно… девушка, которая живет в таком месте, как это, не преступник, по крайней мере, не такой, как я. Зачем она сегодня пробралась в голокомнату, ради удовольствия? Передо мной вновь мелькает образ металлического разлома и страх в ее глазах. Если она думала, что это ради забавы, то теперь она точно знает, что это нечто большее.

— Кристина! — Мне требуется время, чтобы понять, что улыбающийся швейцар разговаривает с нами, точнее с Ямочками. — Кто ваш друг?

— Я его знаю, как Альфи, — смеется она, ведя меня в лифт. Ее игра безупречна, как и ее смех. Страх, который я видел в офисе «Компании Лару» отошел, и она не совершает ни единого промаха. Она нажимает верхнюю кнопку — ну конечно, пентхаус — и с едва слышимым гулом, мы поднимаемся. Только когда мы минуем предпоследний этаж, и к нам никто не присоединяется, она начнет рыться в сумочке. Из сумочки она вынимает пару изящных кружевных перчаток и надевает правую. Когда мы добираемся до верхнего этажа, она прижимает руку в перчатке к квадратной панели, которая светится светом цвета слоновой кости. Панель недолго потрескивает, как будто все ощетинилось статикой.

У меня есть только секунда, чтобы оценить систему безопасности, а затем двери открываются, сталкивая меня с такой роскошью, которую я не видел годами. Ямочки бросает сумочку на диван и исчезает за стеной из матового стекла, раздавая инструктаж на ходу.

— Сядь перед тем, как упасть и треснуться головой.

С немного виноватым чувством, что я попачкаю здесь — смешно, при сложившихся обстоятельствах — я снимаю рубашку и опускаюсь на край дивана. У нее охренительная квартира. Я в течение многих лет не был нигде похожем на это, и если такое место когда-то ощущалось домом, то это было довольно давно, и точно не теперь. Полы выглядят как настоящий мрамор, и я не могу быть уверен, но думаю, что, возможно, это настоящая древесина у камина. Дальняя стена — первоклассное умное окно, с этим слабым, радужным блеском, который говорит мне, что оно компенсирует смог снаружи, чтобы сделать вид заката Коринфа, чистым и сверкающим. Ха.