Разрушена

— Не надо, Итан. Он будет злиться на тебя, — говорю я, отчаянно пытаясь выиграть время.

Но в тот момент, когда я это делаю, я чувствую острую боль от удара тростью по животу. Я сгибаюсь пополам, хватаясь за живот. Линия горячая на ощупь.

— Ты глупая шлюха. Ты думаешь, что настроишь моего сына против меня? — она снова наносит удар и он попадает мне в бок. Я отворачиваюсь от нее, пытаюсь защитить свое лицо, свой живот, и она использует это в своих интересах, нанося три удара по моим плечам, заставляя меня кричать.

Она сжимает в кулаке мои волосы и оттягивает мою голову назад. Ее лицо в дюйме от моего, когда она выплевывает свой приказ.

— Ложись и прими это, или, клянусь, я сломаю тебе спину.

Она подталкивает меня вперед, и я не сомневаюсь, что она сделает то, что скажет. Я ложусь на ветхий матрас и хватаюсь за края кроватки, пока она наносит удар за ударом по моей спине, заднице и бедрам, каждый удар сильнее предыдущего. Пока я не уверена, что потеряю сознание от боли.

Я чувствую тепло мочи у себя между ног. Я потерял контроль над своим мочевым пузырем, а она все еще бьет меня. В голове проносится мысль о том, что я скоро умру.

Боже, я хочу умереть.

К тому времени, как она останавливается, я уже полночью ослабла. Мои руки свисают с боков кровати. На тыльной стороне моих пальцев шершавый пол, и я вспоминаю ангела над мавзолеем.

Ведьмак.

Я помню, как ее руки были вырезаны в камне, вырезаны в земле, даже не держась, побежденная и все же настороженная.

Но я не высечена из камня.

И я всего лишь побеждена.

У меня ничего не осталось.

Ее туфли цокают, когда она пересекает комнату, и я слышу, как она шепчет, отдавая какие-то приказы Итану. Он подходит ко мне, и я отстраняюсь, но почти не могу пошевелиться, да и куда мне идти? Он стоит на краю кровати, и я чувствую на себе его взгляд, и совершенно новая волна страха превращает кровь в моих венах в лед.

Нет.

Пожалуйста, обрати на это внимание.

Только не это.

Побои я могу вынести, но это?

Я слышу, как он расстегивает молнию на штанах.

Год. Это не может произойти. Этого не может быть. Пожалуйста, Боже, не дай ему сделать это.

Не позволяй ему насиловать меня.

Пожалуйста.

Пожалуйста.

Пожалуйста.

Несчастная, занимающая половину кровати, только половину. Я жду, когда почувствую его руки на себе, жду, когда он разорвет меня на части.

А потом я слышу его. Я слышу его ворчание. Чувствую тяжесть его колена на кровати.

— Я не прикасаюсь к тебе, — говорит он.

Я пытаюсь оттащить себя подальше.

— Себастьян сказал, чтобы я не прикасался к тебе.

Я не наблюдаю за ним.

Я утыкаюсь лицом и еще через несколько минут чувствую первую порцию спермы на спине. Я слышу звуки, которые он издает, когда он проводит по своему члену своими руками, накрывая меня, мои волосы, мою спину, мою задницу собой, и делает это осторожно, чтобы не коснуться меня, ни коленом, ни какой-либо частью себя.

Когда он заканчивает то отшатывается назад. Я открываю глаза и смотрю, как он оглядывает меня, любуясь делом своих рук.

Он натягивает штаны и выходит за дверь, и на этот раз я слышу, как поворачивается замок. Я лежу там, в собственной рвоте. В моей собственной моче. Вся в сперме.

Вторая глава

Хелена

Я не знаю, как долго я так лежу. Я засыпаю, а когда просыпаюсь, мне больно и холодно. Я поворачиваю голову, вытираю лицо. От меня воняет рвотой и мочой. Запах стальной воды пропитал забытое место, и все, что я слышу, - это постоянное кап, кап, кап.

Это сведет меня с ума.

У меня пересохло во рту. Я так хочу пить.

Мне требуется много времени, чтобы встать, и я с трудом иду к двери. Я дергаю за ржавое кольцо, чтобы открыть ее, но знаю, что она заперта. Я слышала, как они заперли ее.

Я кричу один, два раза, мой голос тихий и надтреснутый, но я ничего не слышу в ответ. Вокруг меня ничего, кроме воды.

Лампочка мигает и гаснет, и меня охватывает новая паника. Находится здесь в темноте, в кромешной тьме, я не могу. Я не могу думать об этом.

Я подхожу к заколоченному окну и протягиваю руку, чтобы прикоснуться к дереву, пытаюсь провести ногтями по краям, но оно прочно стоит на месте, и я знаю, что нахожусь под землей. Если это когда-то и было окном, то сейчас оно находится под землей.

Я оглядываюсь в поисках чего-нибудь, чем можно было бы открыть замок. Чем угодно. Но я ничего не нахожу. Ничего, что я могла бы использовать для того, чтобы открыть дверь.

Неужели здесь я умру? Похороненная заживо в этом забытом месте?

Ребенок заставляет меня прижимать руки к себе. Я хочу пить. Мне так хочется пить, что я подумываю напиться из маленькой лужицы грязной воды в углу, которая просочилась из трещины в стене, но когда я наклоняюсь, чтобы прикоснуться к ней то, чувствую что она скользкая. Я вытираю руку о стену, возвращаюсь к койке и сажусь. Она все еще мокрая от него или от меня. Я чувствую на себе его сперму, запекшую, высохшую и отвратительную.

Но, по крайней мере, он не прикоснулся ко мне. По крайней мере, он слишком боялся Себастьяна, чтобы прикоснуться ко мне.

Ложась на бок, я закрываю глаза, прослеживая выпуклую линию на животе, не смея коснуться и тех, что находятся спине. Мне больно даже обнимать себя руками.

Я думаю о том, что сказал Себастьян. О том, как он смотрит, как я сплю. Как он говорил, что я сплю крепче всего, когда он обнимает меня, укутывая в кокон.

Хотела бы я, чтобы он был сейчас здесь. Я бы хотела, чтобы он нашел меня сейчас. Вломился в дверь и забрал меня обратно на остров. Вымыл меня и уложил. Уложил меня в свою постель, укрыл меня в своих объятиях и держал в безопасности.

Слезы убаюкивают меня, усыпляя. Моя жажда — вот что будит меня в следующий раз. Оно настолько сильное, что причиняет боль.

У меня болит живот от голода, и я задаюсь вопросом, как долго я здесь нахожусь. Интересно, умру ли я здесь до того, как Себастьян найдет меня, если он вообще ищет меня. Я пытаюсь сесть, но это слишком больно.

По крайней мере, свет все еще горит.

Я пытаюсь заснуть, пытаюсь заставить мою тетю Хелену прийти ко мне во сне. Чтобы помочь мне выбраться отсюда.