Разрушена

Сегодня вечером, в полночь, я встречусь с Джаспером в мавзолее. Боже, я ненавижу это место. Клянусь, там водятся привидения.

И призраки хотят причинить мне вред.

Он показал мне потайную дверь, которая ведет в комнату внизу. Мне холодно думать об этом. Но он будет ждать меня там, и после сегодняшнего вечера я буду в безопасности. У Кейна не будет другого выбора, кроме как отдать меня Джасперу, когда я надену его метку.

Я в ужасе.

Шесть дней спустя

Я знаю, что прошло шесть дней, потому что я начала подсчитывать их на спинке изголовья кровати.

Я выдержал церемонию награждения. Бенджамин подписал контракт в качестве свидетеля. Согласно собственным правилам семьи Скафони, касающимся Девочек Уиллоу, теперь я принадлежу Джасперу.

Правила.

Это отвратительно. Эта семья больна. Я клянусь, что эти правила были введены в действие, чтобы обеспечить их жестокость и гарантировать наши страдания.

Часть этой страницы отсутствует, вырвана. А следующая запись состоит всего из нескольких строк:

Сегодня утром я проснулась от известия, что Джаспер покинул остров.

Бенджамин ничего мне не скажет.

Интересно, жив ли он. Если бы Кейн не причинил ему боль или, что еще хуже, за его предательство.

И я потерялась.

Она не описывает, что произошло. Она никогда не говорит, что они сделали, но я помню свой сон о ней. Я помню край отметины у нее на затылке и то, как она пыталась ее скрыть. Так вот что это было? Знак собственности?

Я выдержала церемонию награждения.

Мысль о том, что скот клеймят, приходит мне в голову.

Это то, что представляют собой Девушки Уиллоу. Собственность. Живая, дышащая собственность.

Крупный рогатый скот.

Я встаю на колени на кровати, нащупываю тяжелую деревянную спинку кровати. Я чувствую гребни, линии, которые она вырезала на дереве, чтобы отметить дни.

Вставая с кровати, я немного толкаю ее вперед. Он, должно быть, весит тонну, но я вижу царапины, оставленные тетей Хеленой. Это заставляет меня чувствовать, что она снова здесь. Здесь, со мной. Как будто я не одна.

Поставив кровать на место, я возвращаюсь на свое место и беру блокнот, чтобы еще раз прочитать отрывок.

Под мавзолеем есть потайная комната? Я должна пойти туда, поискать его. Я должна выяснить, что они сделали, чтобы освободить ее от Кейна.

Я прочитал еще несколько записей, затем перехожу к этой:

Лето

Они сделали это.

Я не могла написать про план здесь, потому что думаю, что Кейн читал мой дневник. Как я могла подумать, хоть на одно мгновение, что он этого не сделает? Это была моя собственная глупость. Именно по этой причине он дал его мне.

Но они сделали это, и это не имеет значения! Он мертв. Кейн мертв.

Я слышала братьев из своей комнаты. Слышала, как они вошли, слышала борьбу, слышала приглушенные крики Кейна. Это даже не заняло много времени.

Я вошла в его комнату после того, как они ушли. Он выглядел так, как будто просто спал, но у него не было дыхания, и его цвет уже поседел, и я стоял над ним и улыбался настоящей улыбкой впервые с тех пор, как меня привезли на этот остров.

А потом я сделал что-то ужасное.

Я взяла кинжал, который он держит в тумбочке. Я знаю об этом, потому что он достаточно часто приставлял его к моему горлу. Ему нравилось, когда я была у него. Нравилось пугать меня до смерти. Это заставило больного ублюдка кончить.

Ну, сегодня вечером я взяла его нож, положила его руку на тумбочку и отрезала ему палец, и мне было даже все равно, что на мне была кровь. Они все равно обвинят меня в его убийстве. Мне было все равно.

Я отнесла его к себе в комнату, сняла кожу, как будто я чистил картошку, и спустил ее в унитаз, а окровавленные мокрые кости отнесла в свое тайное место и спрятала.

И мне даже все равно, что они со мной сделают. Мне все равно, потому что теперь у меня есть их часть.

Это моя победа, даже если я не свободна, потому что мое время здесь еще не закончилось. Ни в коем случае.

Это последний отрывок в книге, хотя примерно треть его все еще пустые страницы.

Я откладываю блокнот и тру лицо. Меня немного подташнивает. Интересно, смогла бы я это сделать? Если бы я могла отрезать Себастьяну палец. Если бы я могла причинить ему боль.

Я не думаю, что смогла бы.

Я не хочу.

Были ли люди Сафони прошлых поколений более жестокими, чем нынешние? Брат противостоит брату, вот что это значит. Тот факт, что право одного брата может быть оспорено другим, не только создает почву для того, чтобы семья отвернулась от самой себя.

Если я думаю о Люсинде и о том, что она сделала с Себастьяном, что Себастьян сделал с Итаном, это жестоко. Затем идет соревнование между Грегори и Себастьяном.

Эта семья больна.

Они прогнили и гниют изнутри.

И я не понимаю, почему они меня не отталкивают.

Почему меня тянет к ним.

Вместо того чтобы спрятать книгу обратно в половицы, я засовываю ее между матрасом и пружинным матрасом и ложусь. Я устал. Между событиями прошлой ночи и этим я вымотана.

Некоторое время я лежу на боку, просто наблюдая, как ветерок мягко колышет занавески. И когда я закрываю глаза, я вижу сны. Мне снится моя тетя Хелена, только я не уверена, она это или я. Я смотрю ее глазами, открывая дверь между моей комнатой и комнатой Себастьяна.

Грегори не видит меня, когда я вхожу, чтобы посмотреть, как он прижимает подушку к лицу Себастьяна.

Он не слышит меня, когда я подхожу ближе. На самом деле не слышно ни звука, даже когда он убирает подушку, и я вижу, что это вовсе не Себастьян, а кто-то другой, другой мужчина, похожий на них.

Кейн?

Я в замешательстве смотрю, как уходит Грегори. И мне приходится заставлять свои непослушные ноги нести меня ближе, ближе.

Я чувствую, как мой рот растягивается в широкой улыбке, но меня тошнит. Меня тошнит.