Разрушена

— Дать мне кое-что?

Он делает шаг ко мне: — Ну, скорее, одолжить тебе, — он лезет в карман и, к моему удивлению, достает мобильный телефон. Он протягивает его мне.

Я с опаской смотрю на него. Я уверена, что он все еще издевается надо мной.

— Для чего это? — спрашиваю я.

— Подумал, что ты захочешь позвонить домой. Ты не разговаривала со своей семьей с тех пор, как оказалась здесь.

Я почти слюной исхожу от перспективы, но с ним я знаю, что нужно быть осторожной.

— Но если ты не хочешь... — он начинает ее убирать.

— Подожди.

Он смотрит на меня, ухмыляется. Приподнимает бровь.

— В чем подвох?

— Ты не очень доверчивый человек, не так ли, Хелена?

Я переношу свой вес на одну ногу и кладу руки на бедра: — Я знаю тебя, Грегори.

— Ты думаешь, что знаешь меня, Хелена.

— В чем подвох? — повторяю я.

Он протягивает мне телефон: — Никакого подвоха. У тебя есть десять минут. О, подожди, одна вещь. Я не хочу, чтобы ты звонила парню.

— У меня нет парня, и ты это знаешь, — я беру у него трубку, стараясь не касаться кожи, — Зачем ты это делаешь?

— Почему бы и нет? — спрашивает он, но когда я думаю, что он собирается уйти, чтобы оставить меня наедине, он вместо этого садится на мою кровать, вытягивает ноги, закладывает руки за голову и начинает насвистывать какую-то мелодию.

Я открываю рот, но он, словно ожидая, что я скажу, говорит первым.

— Нищих не выбирают, Хелена, — он проверяет свои часы, — Девять минут.

Я захожу в ванную и закрываю дверь. Мне не нужно думать о том, кому я буду звонить.

Мне не хочется тратить время на звонок родителям. Вместо этого, сидя на краю ванны, я набираю номер Эми, моей младшей сестры. Я уже почти потеряла надежду, когда на пятом звонке, перед тем как звонок перешел на голосовую почту, она берет трубку.

Мои глаза расширяются от знакомого звука ее голоса, и я не могу сразу заговорить. Потребовалось два раза спросить, кто это, чтобы я ответила.

— Это я, Эми. Это Хелена.

— Хелена?

Слезы текут по моему лицу, а я киваю, как идиотка: — Да. Это я.

— Хелена. О Боже, Хелена! Я не думала, что услышу от тебя, — она делает паузу, — Не тогда, когда ты была... там.

— О, Эми, так приятно просто услышать твой голос. Как ты?

Она делает паузу: — Хелена, ты знаешь о... ты получила мое письмо?

— Некролог. Да, — киваю никому, — Да, я знаю. Я узнала об этом только через две недели, но теперь знаю.

— Жаль, что я не могу позвонить.

— Все в порядке. Все в порядке, Эми. Я благодарна, что ты отправила письмо.

Наступило неловкое молчание.

— Как он? — наконец спросила она, — Как они?

— Он в порядке, — опустил «они».

— Они... причиняют тебе боль?

— Я в порядке. Себастьян в порядке.

— Я знаю, почему они это сделали. Почему мама и папа сделали это, я имею в виду. Они рассказали мне, наконец, после того, как я им надоела. Я знаю, откуда берутся деньги. Я знаю, почему мы делаем ремонт в доме. Почему папа купил новую машину.

Слыша это, мне хочется плакать. Вот чего стоит моя жизнь.

Вещи.

Материальные вещи.

— Меня даже зачислили в школу Святого Джо.

— О, Эми, это здорово, — мое сердце замирает, и оптимизм в моем голосе вынужденный. Она должна это услышать.

— Нет, Хелена, это не так. Ты платишь за это... кожей.

Я не могу удержаться от фырканья, и она это слышит.

— Я ухожу. Я не буду частью этого, — говорит она.

— Это могла быть ты, Эми.

— И ты бы осталась? Зная правду?

— Нет, — мне не нужно обдумывать свой ответ. Я знаю, что не осталась бы.

— Кроме того, я знала, что это будешь ты. Как только он увидел тебя, я поняла это. Это было в его глазах. Это была только ты, Хелена.

Почему ее слова заставляют меня остановиться?

Стук в мою дверь, и Грегори заглядывает внутрь, постукивает по часам, и я снова оказываюсь в настоящем.

— У меня мало времени на разговоры, Эми.

— Тебе нужно идти?

Я киваю, хотя знаю, что она этого не видит: — Только, пожалуйста, не делай ничего необдуманного. Возьми деньги и иди в школу. Ты все равно будешь вдали от дома, от них. Это важно. Ты должна думать о своем будущем.

— Я не могу этого сделать, Хелена. Кроме того, что насчет твоего будущего? Что будет с тобой потом? То же самое, что случилось с тетей Либби или даже с тетей Хеленой?

— Тетя Хелена была в порядке.

— Она не была в порядке. Не совсем.

Я думаю о том, что Себастьян сказал о ней, о том, что она была не вся, не к концу. Я думаю о том, что с ней случилось. О кольце на моем пальце.

— Что ты будешь делать иначе, Эми, если не пойдешь в школу?

— Жить честно. Кроме того, я не говорила, что не буду ходить в школу. Я просто не пойду на таких условиях. Это кровавые деньги, Хелена, как бы ты ни говорила, что он для тебя хорош, — слышу, как она фыркает, и понимаю, что она пытается скрыть слезы.

— Время, — Грегори входит в комнату.

— Эми, — начинаю я.

Грегори протягивает руку.

— Могу я позвонить тебе еще раз? — спрашивает она, — Я сохраню номер.

Я смотрю на Грегори и понимаю, в чем подвох. Теперь у него будет доступ к единственному человеку, которому я решила позвонить, к единственной сестре, с которой я близка.

И, возможно, он решит забрать свою собственную девушку Уиллоу.

— Удали его, Эми. И заблокируй его. Я найду другой способ позвонить тебе.

Грегори смотрит на меня, выражение его лица не поддается прочтению. Не сердитое, просто ровное.

— Хелена...

Но она прерывается, потому что он берет телефон и отключается. Он убирает его в карман.

— Кто такая Эми?

Я пытаюсь взять телефон обратно: — Отдай мне его, — я хочу удалить его историю, удалить ее номер. Не то чтобы это имело значение. Он знает, что это Эми. Он найдет способ получить к ней доступ, если это то, чего он хочет.

Он легко ловит мою руку.