Разрушенная
Шрифт:
ГЛАВА 41
Я держу Астрид перед собой, прикрываясь ею от них и прижимая лезвие к ее горлу.
— Опустите оружие, — обращаюсь я к лор-дерам. Они вопросительно смотрят на нее.
— Делайте, как вам говорят, — шипит она, и они нерешительно наклоняются.
— Не трудитесь, — говорит Нико и медленно направляется к нам с Астрид. Пистолет по-прежнему у него в его руке и направлен на меня.
— Ни шагу больше! — предупреждаю я.
Он останавливается. Улыбается:
— Вот как? Не забывай, что я знаю тебя, Кайла, или Рейн, или Люси, или Райли, или
Время растягивается, каждая секунда — в вечность. В конце концов, разве этот определяющий миг не последний в моей жизни? Убью ее — погибну. Не убью — погибну. Астрид заслуживает смерти. Заслуживает больше, чем кто-либо, за исключением разве что Нико, получить нож в горло. Перерезать горло и смотреть, как кровь потечет по ее телу; отомстить за обреченных ею на смерть.
Но я не могу это сделать. Не могу быть такой, как они.
И Нико это знает.
Пальцы, держащие нож, слабеют. Я сглатываю.
Нико улыбается и подходит ближе. Забирает у меня нож.
Астрид отталкивает меня; ее лицо искажено яростью. Она снова тянется за своим прибором.
— Позвольте мне разобраться с нею за дверью, — говорит Нико. — Пора уже.
Она улыбается и снова опускает устройство.
— Поступай как хочешь, но только побыстрее. Отсюда надо уходить.
Нико кладет руку мне на плечи, собирает в кулак волосы, оттягивает голову назад и целует меня в щеку.
— У нас с тобой неоконченное дельце.
За спиной у него какой-то шум. Один из лор-деров заламывает Эйдену руку, и он вскрикивает от боли.
Нико открывает переднюю дверь и выталкивает меня в ночь. Я спотыкаюсь о ступеньку и падаю в грязь под холодным дождем.
Беги.
Оглядываюсь — он стоит у крыльца. Наблюдает и ждет.
Ждет, когда я побегу. Вот что ему надо: чтобы я побежала. И тогда он сможет выстрелить мне в спину.
Я поднимаюсь. Смотрю на него с вызовом, как Флоренс у Колледжа Всех Душ.
Нико пожимает плечами и поднимает пистолет.
— Прощай, Рейн. Было весело.
Стою, смотрю на него. Он ждет, что я заплачу, буду умолять. Не дождется. Странное дело. Еще недавно я думала, что готова умереть, но теперь уже так не думаю. Вопреки всему я хочу остаться, дышать воздухом, переживать, чувствовать — пусть даже боль. Я сдерживаю набухающие в глазах слезы и боюсь, что страх выдаст себя дрожью.
Нико поднимает пистолет, целится мне в сердце, улыбается и…
Бах!
Я вздрагиваю в предчувствии удара, боли, толчка и падения, но ничего этого нет, а есть только растерянность.
Нико упал? Это он вцепился рукой в грудь, на которой расплывается красное пятно. Нико умирает.
Из темноты приближаются шаги.
Коулсон? С пистолетом в руке, он смотрит на лежащего у его ног Нико. Но ведь Коулсон — лордер, а Нико сейчас на их стороне. Разве нет? За ним бегут другие лордеры.
— Я жива.
— Правильно, — говорит Коулсон и, открыв дверь, оглядывается. — Идем.
Ошеломленная, обхожу неподвижное тело Нико и вхожу в дом следом за лордером.
Глаза у Астрид круглеют от изумления. Ее лордеры тоже не выглядят очень уж довольными, хотя они всегда такие. Но и Коулсон — лордер. Разве они не на одной стороне?
Он
делает знак другим лордерам:— Выйдите.
Они вопросительно смотрят на Астрид. На ее лице отражается нерешительность.
В комнату входят еще несколько лордеров.
— Делайте, как он говорит, — говорит Астрид, и они выходят.
Коулсон осматривает комнату, высовывает руку за дверь, подзывает кого-то. Входят двое, видеть которых я менее всего ожидала: доктор Лизандер и с ней премьер-министр Грегори.
Доктор бросается к раненым. Проверяет Бена, Эйдена и Мака. Ская. Тори. В последнем случае она качает головой и закрывает Тори глаза. Тори мертва? Еще один шок. Невероятно.
— Остальным требуется медицинская помощь, — говорит она. — И ветеринарная.
Грегори кивает, и один из лордеров говорит что-то в невидимый микрофон на воротнике. Значит, их не убьют. Им помогут.
— Я так рада, что вы приехали, премьер-министр. Так приятно вас видеть. Впрочем, как всегда. — Астрид обращается к Грегори. — Но у нас здесь все было под контролем.
Грегори вскидывает брови:
— Неужели? А что именно под контролем? Какую операцию вы проводили, не поставив меня в известность? Вам об этом что-нибудь известно? — Он поворачивается к Коулсону.
— По официальным каналам никакой информации не поступало. К счастью, у меня есть надежные неофициальные источники.
— Хорошо. Итак, глава моей службы безопасности не уведомлен о каких-либо операциях по официальным каналам. Я тоже ничего не знаю. И как это понимать?
Астрид бледнеет:
— Мне сообщили о заговоре, цель которого — дискредитировать Центральную коалицию. Заговорщики планировали подменить нашу телевизионную передачу своей и показать ее сегодня вечером всей стране. Я защищала и оберегала вас, сохраняя режим секретности. Об операции знали только посвященные.
Выходит, лордеры тоже пользуются тем же принципом.
Грегори пожимает плечами:
— Мне, может быть, знать и необязательно, но если не знает и Коулсон, как же тогда принимать решения?
Астрид начинает объяснять, но премьер-министр поднимает руку:
— Помолчите. Прежде чем составить мнение, мне нужно во всем разобраться. — От его слов веет холодом, и Астрид бледнеет еще сильнее. Однако, как ни приятен мне ее явный дискомфорт, хотелось бы знать, какое отношение все это имеет к нам? Они же все — лордеры.
— Видите ли, дорогая Астрид, я узнал кое-что такое, что обязан был знать давно. Доктор Лизандер — вы знали, что она дружила с моей дочерью — пришла ко мне с очень интересной информацией. Доктор упорно добивалась встречи со мной, и я, услышав об одном из ваших особых проектов, понял, в чем причины такой настойчивости. Как вам, несомненно, хорошо известно, Зачистка является разрешенным законом уголовным наказанием, применяемым исключительно в строгом соответствии с надлежащей уголовной процедурой. И ни в коем случае не к сиротам, не достигшим возраста юридической ответственности. А затем мы получаем информацию о ваших неофициальных тренировочных лагерях. Эти двое из них, да? — Грегори указывает на Бена и тело Тори. — Выбраны по причине особенных способностей и подвергнуты экспериментальным процедурам. — Он качает головой.