Развод по расчету. Уходи к ней

– Моя мать открыла мне глаза!

– Закрыла! Она тебе закрыла глаза! Да и какая разница, открыты они у тебя или нет? Ты слепой по жизни! Отойди! Сергей Владиславович воды хочет, а ты вцепился в меня!

– Ухаживай, ага. Не зря же ты все это делаешь…

Раздается телефонный звонок. Это Димин мобильный, который валяется на полу.

– А ты иди отвечай своей… Кхм… Черррт! Пожалеешь, Дима. Да только ты с корнями вырвал все хорошее, что было внутри меня. Все мои чувства к тебе… Ты их уничтожил. Ничего уже между нами не станет так, как было до свадьбы. Надеюсь, со своей Лизой будешь счастлив. Ведь твоя мать так упорно пытается свести вас.

Оттолкнув от себя супруга, беру другой стакан. Наполняю его водой и выхожу из кухни, не желая больше слышать противные слова Беркутова. К черту его!

– Сергей Владиславович, – зову, приближаясь. Мужчина будто спит, сидя в беседке. – Вы… Сергей Владиславович.

Останавливаюсь рядом и касаюсь его лба. Господи! Он такой холодный! Дуреха ты, Милена! Пошла за водой, застряла там. Наверное, свекру стало плохо.

– Сергей Владиславович, – сжимаю его плечо. Ноль реакции. – Боже мой… Пожалуйста, очнитесь!

На глаза наворачиваются слезы, а сердце вовсе перестает стучать. Мне страшно.

– Сергей Владиславович, вы меня слышите?! – шепчу онемевшими губами. – Дима! – кричу. – Дима, иди сюда! Ему плохо! Дима!

Спустя секунд двадцать чувствую позади шаги. Беркутов бежит сюда. Я же не знаю, куда деть себя. Так и стою как вкопанная со стаканом воды в руке.

– Что случилось? – голос встревоженный. – Что с ним?

Я мотаю головой. Мол, не знаю. Дышать становится нечем.

Господи, лишь бы с ним ничего не случилось. Я тебя умоляю!

– Милена! Милена, очнись! Приди в себя, – тянет меня за руку Дима. – Его надо в больницу везти.

– Хорошо, – выдаю одними губами. – Ты… Ты пил, – вдруг вспоминаю. – Я сяду за руль.

Глава 2

Честно говоря, никогда не чувствовала себя такой… Бессильной, что ли…

Смотрю в зеркало заднего вида и сразу же цепляюсь взглядом с Димой. Сергей Владиславович лежит, положив голову на колени своего сына. Он подал признаки жизни, когда мы старались усадить его в салон автомобиля, однако вновь вырубился спустя пару минут.

Беркутов выглядит замученным. Уставшим и таким… Подавленным. Он переживает за отца. Без сомнений. Факт. Совесть явно грызет его изнутри. Ведь всему причина именно он. Но осознание этой реальности ничем уже не поможет. Ни ему. Ни мне. Ни Сергею Владиславовичу.

Перевожу взгляд и устремляю его на дорогу, пытаясь сконцентрироваться на главной проблеме. Мне позвонить родителям и сообщить, что Сергею Владиславовичу стало плохо? Или…

Черт!

Я ненавижу врать. Честное слово. В последнее время очень многое скрываю от своей семьи. Но только бог знает, как я этого не хочу. Пусть свекор скорее пойдет на поправку. А потом… Потом я поговорю с мамой и папой. Попытаюсь аккуратно объяснить, что с Димой у нас что-то пошло не так и мы решили развестись.

Да только хрен отец поверит в мои слова… Начнет откапывать настоящую причину разрыва наших отношений. И не дай бог он узнает о косяках Беркутова.

Горит красный свет светофора. Благо, автомобилей мало – и в пробках огромного города мы не застреваем.

До больницы доезжаем в абсолютной тишине. Я просто не знаю, что сказать, а Дима не издает ни звука. Единственное, он позвонил кому-то, когда мы уже подъезжали к нужному месту. Кажется, врачу своего отца. Нас встречают у входа, Сергея Владиславовича увозят.

Я сижу у палаты Сергея Владиславовича и мечтаю, чтобы этот день наконец подошел к концу. Как же я ненавижу запах хлорки и спирта. Он сразу напоминает, где я нахожусь. Напряжение долбит по мозгам. Тело покрывается ледяными мурашками, когда понимаю, что Беркутов-старший может вовсе не выжить.

Господи… Пусть с ним все будет хорошо.

Дима сидит на кафельной полу, уткнувшись носом в свои колени. Сейчас он смахивает на мальчишку, который получил двойку и которого родители наказали. Пусть было бы все именно так…

Однако реальность более жестока.

Вырубив все эмоции, я на миг задумываюсь. А ведь все было так замечательно… Мы с Димой действительно были счастливы. Вплоть до того момента, пока не позвонила его мама и не позвала встретиться. Кстати, в ту ночь Беркутов ведь сказал, что его мать уезжает. Поэтому необходимо пойти и поговорить с ней. Но в итоге никуда она не полетела. Это был коварный план со стороны Валентины Павловны. Да только… Для чего она все это делает? Чтобы женить Диму на той, которую выбрала она сама? Но опять же: зачем? Зачем, если сын любит другую?

Если любит, конечно. Я уже сомневаюсь.

Настоящая любовь так быстро не разрушается.

– Сынок! – вздрагиваю, услышав крик свекрови. Не встаю с места. Пусть я буду невоспитанной сукой, однако эта женщина не достойна ни капли уважения. – Димочка, что с отцом?

В ее глазах читается страх. Она действительно напугана. Интересно, почему? Так боится, что Сергей Владиславович умрет? Да только для нее он давно уже умер. Они даже не созваниваются уже много лет, если верить словам Димы. Тогда в чем секрет такого поведения свекрови? Интересно…

– Не знаю. Ждем, – отвечает Дима ледяным тоном и устремляет взгляд на меня.

Глубоко выдыхает. Господи… Был бы он человеком, я бы несомненно прижалась к нему. Обняла бы, поцеловала. Поддержала бы как могла. Но сейчас… Сейчас я тихо сижу в сторонке, как чужой для него человек. И это меня убивает.

– Это все ты! Ты во всем виновата! – вдруг доносится до меня. – Ты его напоила! Ты! Ведь знала, что он все свое имущество перевел на тебя. Дрянь ты такая!

Усмехаюсь, устремляя очередной взгляд на мужа. Качаю головой и всем видом даю понять, какая эта женщина чокнутая.

Тут человек умирает. Только бог знает, как сложится его дальнейшая жизнь. А она о своем… О каком-то имуществе, наследстве, о котором я не имею ни малейшего представления.

Зачем Сергею Владиславовичу так поступать? Нет, это ерунда какая-то. Такого быть не может. Ложная информация, которую раздобыла Валентина Павловна. Так еще и распространяет. Бросается обвинениями.

– Даже отрицать не можешь! – продолжает лекцию она, приближаясь ко мне. А я все так же смотрю на Диму – он поднимается с места. – Скажешь, что это не правда?