Развод в 50. Я научусь тебя (не) любить

Тихое-тихое хныканье.

Совсем незаметное, особенно из-за пения из ванной, но все же продолжительное и не замолкающее.

Федя.

Я видела его всего раз в тот злополучный день, когда он и его мамаша появились на пороге дома и за секунду разрушили мою жизнь.

Я и ненавидела его, и жалела, что достался таким родителям, и старалась меньше думать о его существовании.

А теперь зачем-то иду на источник хныканья, пересекая коридор, гостиную и попадаю в спальню. Сначала теряюсь в пространстве, особенно когда натыкаюсь на большую кровать. Практически впадаю в ступор, рассматривая смятые простыни.

Интересно, Кирилл ночевал сегодня с ней? Постоял у меня под окнами, а ночью прижимался к своей Миле?

Резко жмурюсь и мотаю головой, чтобы избавиться от болезненной фантазии, а когда глазам становится больно от напряжения, выхожу из комнаты.

Ребенок не здесь. Вновь прислушиваюсь к тихому плачу и иду дальше.

Между гостиной и спальней расположена еще одна комната – аккуратно приоткрываю дверь и попадаю в детскую.

Первое, что замечаю или нет, даже чувствую, – странный запах.

Не алкоголя, не лекарств или сигарет, но что-то «химозное» и неприятное.

А в центре всего этого лежит Федя в своей детской кроватке.

Не спит, дергается и издает те самые хныкающие звуки. Он как будто хочет заплакать в полную силу, но не может.

Странный, заторможенный ребенок – такого быть не должно.

Подхожу поближе к малышу и нависаю над ним.

Федя то ли не видит меня, то ли не может сфокусировать взгляд на мне. Он вертит головой, дергает конечностями и периодически весь сжимается.

Не выдерживаю и медленно протягиваю руку, касаясь холодными пальцами детской пухлой щечки. Именно в этот момент малыш все же замечает меня и смотрит прямо в глаза.

Время замирает, пока этот мальчик сканирует мою душу.

Он так похож на Кирилла…

Черты лица, мимика, цвет волос и какая-то строгость во взгляде – словно ребенка скопировали с моего мужа, а я теперь не могу оторваться от него.

– Правда, он – вылитый Кирилл? – раздается писклявый голос Милы, и мы с Федей разрываем нашу непонятно откуда взявшуюся связь.

– Правда, – киваю и перевожу строгий взгляд на девчонку, – Чем ты его накачиваешь?

Не нужно много ума, чтобы понять, запах чего витает в воздухе. Это успокоительные, которые пытались замаскировать под эфирными маслами и добавили в увлажнитель воздуха.

Устройство стоит прямо рядом с детской кроваткой и распыляет опасную для ребенка смесь.

– Ничем, – Мила с головой выдает себя, не скрывая нервозность, – У него были газики, я давала лекарства.

– Сколько ему? Полгода?

– Ну да…

Девчонка мнется, незаметно для себя идет спиной к двери, словно хочет убежать от меня и моих расспросов.

– В этом возрасте детей мучают зубы, а не колики, – тут же ловлю ее на лжи.

– С Федей все нормально, – огрызается Мила в надежде скрыть свой страх под агрессией.

– А Кирилл знает, как ты ухаживаешь за его ребенком? – продолжаю давить на нее, параллельно отключая увлажнитель из розетки.

– А ты что лезешь? Ты сама-то руки мыла, прежде чем сына моего трогать? – повышает голос она, – Может, не будешь лезть в нашу семью?

– Какую семью? – ухмыляюсь, скрещивая руки на груди, – Интересная у вас семья получается, раз Кирилл каждый вечер после работы ездит ко мне.

Жду новый выпад девчонки, но она удивляет.

Прямо в тесной детской, при ребенке, подбегает ко мне и больно хватает за руку, впиваясь острыми наманикюренными когтями.

Охаю, но сдерживаю крик, чтобы не напугать малыша. В это время Мила вытаскивает меня из комнаты в коридор и толкает в направлении к входной двери.

– А ну пошла из моего дома, – шипит девка, – Еще будет мне какая-то старуха указывать, как воспитывать сына. Ты мужа-то удержать в постели не смогла, а теперь что?

Ничего не отвечаю ей, пытаясь одновременно одеться и не получить удар куда-нибудь в лицо. Уворачиваюсь в очередной раз от кулаков Милы и замечаю на столике у входа кружку в старых коричневых пятнах и с остатками чая.

Хватаю ее и плескаю прямо в лицо девчонке. Пока она морщится, пытается убрать намокшие пряди волос с лица, я выбегаю в подъезд.

***

– А что ты ожидала, Ольга? – разговариваю сама с собой, пока иду от такси к подъезду своего дома.

Во рту до сих пор ощущается привкус успокоительных, а сердце скоро выскочит из груди.

Да уж. Доза адреналина что надо. Только драк мне не хватало для полного счастья.

Прохожу мимо старенькой лавочки, где обычно бабушки сидят, и резко останавливаюсь.

Потому что на ней сейчас сидит Кирилл.

– Оля, – тихо зовет мужчина, замечая меня.

Странно, три часа дня, а он уже здесь.

– Ты теперь и днем будешь караулить меня?

Кирилл встает, подходит ближе и ничего не говорит. Только смотрит, как всегда, напряженно, то ли со злостью, то ли с усталостью.

Смотрю на него в ответ и вспоминаю глаза маленького мальчика, который сейчас беспомощно лежит в кроватке и дышит отравой.

Мне бы не лезть в их «семью», как орала Мила, но:

– Ты сейчас должен быть с сыном.

– Я провожу время с ним, – хмуро бормочет мужчина.

– Значит, недостаточно, – чуть повышаю тон голоса.

– О чем ты?

– Я сегодня была у вас с Милой в квартире.

– Ты? – настороженно уточняет Кирилл.

– Да, – киваю, – И наблюдала весьма интересную картину, как твоя любовница пичкает ребенка успокоительными.

– Зачем? – глупо переспрашивает муж, словно не расслышал или не понял значение слова «успокоительные».

– Зачем?! Эта девка хочет на тусовки ходить, шопиться и прожигать деньги своего папика, – чувствую, как во мне растет желание снова с кем-то подраться. И этот кто-то стоит прямо передо мной, – А вместо этого она вынуждена сидеть с ребенком, которого вряд ли вообще хотела заводить.

– Мила…

– Что «Мила»? Хорошая мать? Она играет роль примерной девочки только перед тобой, а после дает ребенку успокоительные, чтобы тот не плакал и не доставал ее. А ты уже снимай лапшу с ушей и бери ответственность за своего нагулянного сына.