Развод в 50. Я научусь тебя (не) любить
Шрифт:
Мила же…
Я ее не понимал.
Глупо в пятьдесят лет это осознавать, но мной, оказалось, легко манипулировать.
Ну нет у меня этого опыта разбираться в женщинах и их чувствах, потому что всю жизнь была только Ольга.
– Что ты даешь ребенку? – стараюсь говорить спокойно, чтобы девчонка не устроила истерику, из-за которой я не смогу вытянуть из нее ни слова.
– Кирилл…, – с обидой реагирует Мила, – Т…ты поверил ей?
– Да, – отвечаю без колебаний.
И не потому, что Ольга не умеет врать. Просто она не станет опускаться
Она всегда была выше этого дерьма.
– То есть мы тебе совсем не нужны?
– Причем здесь это? – вспыхиваю из-за того, что Мила тянет время, – Я еще раз спрашиваю, что ты даешь ребенку?
А она все мнется и мнется. Глазки бегают, как будто ищет, за что зацепиться.
– Это врач нам прописал. Федюша плохо спит по ночам, поэтому ему назначили успокоительные. А твоя жена все не так поняла!
– Отлично. Где назначение?
– Не знаю, – мечется Мила, – В сумке или выкинула вообще.
– Хорошо, я позвоню педиатру и выясню все сам.
Тянусь к телефону, прекрасно понимая, что никакого посещения врача и назначения не было.
Мила напоминает нашкодившего ребенка, который до последнего будет врать, чем признает вину.
Но только я не ее папочка и воспитывать никого не собираюсь – за провинность сразу последует наказание.
– Это все Ольга тебя накрутила? Что еще она сказала? – Мила неожиданно меняет тактику и переходит к наступлению, – Что эта старая сука хочет от нас? И ведь приперлась сегодня, сына моего лапала грязными руками! А вдруг она хотела с ним что-то сделать? А если…
Дальше я уже ничего не слышу.
Подлетаю к Миле, с грохотом опрокидывая стул, хватаю ее за шею и сжимаю. Не сильно, оставляя возможность делать небольшие вдохи, но так, чтобы она, наконец, поняла всю серьезность этого разговора.
– Что ты дала ребенку? – проговариваю медленно и в последний раз.
Не ответит – не буду больше тратить на нее время. И так уже наломал дров, пока возился с этой девчонкой.
– Кирилл… я… отпусти…
Вырывается, хрипит и пучит на меня свои глаза, но я знаю, что это все актерская игра.
Захват у меня крепкий, но точно не удушающий.
– Мила, говори! – трясу ее, игнорируя острые когти девушки, которыми она царапает мою руку.
– Успокоительные! – визжит она, – Купила в аптеке капли и налила в увлажнитель, чтобы распылял рядом с кроваткой!
Расслабляю руку и отхожу от Милы на пару шагов назад. Ладонь горит и покалывает, будто измарал ее в чем-то. Окунул в кислоту или змея ужалила.
– Зачем?
– Он задолбал меня! Все время ноет, срет и ноет! – начинает причитать она, – Ты то на работе, то у своей жены!
– И ты решила травить его непонятно чем?!
– Я не травила его! – кричит Мила, – Я налила капли в увлажнитель. Подумала, что так вреда для организма будет меньше из-за маленькой дозировки, чем давать их напрямую.
– Ты дура? – это скорее риторический вопрос, и все ответы я уже получил.
Ухожу из кухни обратно
в детскую, чтобы забрать сына, пока он не проснулся из-за наших криков.Мила ожидаемо идет следом, продолжаю попытки надавить на меня. Мне же хочется поскорее убраться отсюда на свежий воздух.
Впервые девчонка начинает вызывать во мне неприязнь.
– И куда ты идешь? – визжит на ухо Мила, хватая меня за свитер, – Что ты будешь делать?
– Отойди, – отталкиваю ее в сторону, но в детскую все равно не получается зайти.
– Я не отдам тебе сына, – Мила нападает на меня из-за спины, тянет назад в коридор, – Из-за одной оплошности ты хочешь забрать у меня ребенка?
Все это начинает напоминать детский сад.
Круто разворачиваюсь, сбрасывая ее с себя, хватаю за плечи и заставляю выпрямиться и посмотреть на меня.
– А тебе вообще нужен этот ребенок? – удивительно, откуда у меня берутся силы говорить спокойно.
– У тебя нет никаких прав на Федю, – зло шипит она, – Забыл, что в свидетельстве в графе «отец» стоит прочерк?
Неожиданно улыбаюсь ей, как несмышленому ребенку.
– Думаешь, для меня это проблема?
– Любой суд встанет на мою сторону, – Мила так забавно пытается мне угрожать, что становится смешно.
– Это все?
Не жду ее ответ, резко захожу в детскую и захлопываю за собой дверь, оставляя Милу в коридоре.
Федя все-таки проснулся от наших криков, но не плачет.
Смотрю на сына и понимаю, что он и сейчас под теми успокоительными. Заторможенный, смотрит куда-то в пустоту, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на чем-то.
Подхожу к детскому шкафчику, хватаю комбинезон и шапочку. На сборы у нас уходит минут пять, пока я одеваю сына, собираю его вещи в небольшую сумку, беру запас смеси и бутылочки.
Мила в это время, конечно же, продолжает орать в коридоре, поднимая такой шум, что нас точно слышат соседи.
Но мне плевать, как и людям в других квартирах. В этом ЖК никому особо нет дела до криков и ругани.
Выхожу в коридор, крепче придерживая ребенка, и тут же сталкиваюсь с этой дурой. Она уже не рвется в бой, не нападает – у девчонки новый показательный элемент.
Мила встает на колени передо мной и смотрит так жалобно, что любой другой бы точно заплакал, глядя на нее.
Но меня этот вид только сильнее раздражает.
– Успокойся, – рявкаю на нее, – Хочешь видеть сына, прекращай свои интриги и берись за ум.
Я не зверь и разлучать ребенка с мамой не хочу, но только если эта мама действительно любит своего сына.
А если нет – она его больше никогда не увидит.
– Кирилл, прошу…, – девочка начинает скулить и ползет на коленях за мной, – Кроме тебя и Феди у меня ведь никого нет. Как я буду тут одна?
– Никак, – соглашаюсь с ней, – Потому что это не твоя квартира. Она куплена для сына.
– Ты выгоняешь меня? – все горе с ее лица тут же испаряется.
– Я даю тебе неделю, чтобы добровольно уехать отсюда. Без скандалов и разборок.