Развод: Я стала другой
Шрифт:
— Не волнуйтесь обо мне. Главное — чтобы вы и ваши дети были в безопасности. Я всё сделаю, чтобы помочь. Главное — не терять времени.
Я покачала головой, хотя понимала, что её слова — как приговор. Она приняла решение, а я? Что мне делать? Что я могу сделать? Я должна была действовать.
Когда вернулась домой, пыталась не показывать, как мне страшно. И всё же, стоя на пороге, не могла избавиться от ощущения, что что-то уже не так. Но дети… дети не могли этого почувствовать. Они играли в своей комнате, беззаботно смеясь, и я… я заставила себя улыбнуться, когда заглянула к ним.
— Мама, ты уверена, что всё в порядке? —
— Конечно, зайка, — постаралась улыбнуться, но в этой улыбке было что-то очень чуждое, как маска, которую мне пришлось натянуть, чтобы не показать своей слабости. — Просто немного устала. Всё будет хорошо.
Пыталась подавить в себе тревогу, но на самом деле внутри меня уже бушевала буря. Как мне сказать им, что мы уходим? Как объяснить детям, что их жизнь меняется прямо сейчас, и всё, что им знакомо, может исчезнуть за одну ночь? И главное — куда я поеду, и что я буду делать? Вопросы сыпались, как град, и не было ответа.
Набрала номер Александра Петровича, не думая, что могу попасть в беду, но вся моя душа предчувствовала, что это именно тот момент, когда нужно действовать быстро. Телефон звонил, а сердце готово было выскочить из груди. Он ответил сразу же.
— Екатерина Андреевна? — голос Александра Петровича был напряжённым, как струна. Услышала, как он чуть дышит в трубку. Что-то было не так, сразу поняла.
— Мне нужна ваша помощь, — сказала я, пытаясь не выдать в голосе ни малейшего страха. Говорила тихо, словно если я подниму голос хоть немного, всё рухнет. — Я только что узнала, что сегодня ночью могут попытаться убить меня. Я… мне нужно увезти детей в безопасное место.
На другом конце линии наступила тишина, такая, что было слышно, как я дышу. Почти чувствовала, как Александр Петрович думает, но не решается сказать ни слова.
— Хорошо, — наконец сказал он. — У меня есть знакомый, который держит домик за городом. Там вы сможете переждать. Я организую машину, всё будет как надо.
Я закрыла глаза с облегчением. Мне не хватало сил для того, чтобы стоять на месте, но я держалась.
— Спасибо, — прошептала, чувствуя, как в горле подступает слёзы. — Я буду готова через час.
Через час мы с детьми уже сидели в машине, которую организовал мне Александр Петрович. Водитель был молодым, с таким серьёзным, даже немного напряжённым выражением лица, что мне стало не по себе. Он молчал, и я тоже. Слёзы были почти на грани, но я знала, что не могу поддаться. Я держала руки детей в своих, сильно сжимая их ладошки, словно боясь, что они исчезнут, если я хотя бы на секунду отпущу их.
— Мама, куда мы едем? — спросил Максим, его голос дрожал, и я почувствовала, как сжимается моё сердце.
— Просто в гости, — ответила, пытаясь выдавить из себя хотя бы тень улыбки. — На несколько дней.
Он не спрашивал больше, а я чувствовала, как маленькие сердца начинают биться в унисон с моим тревожным, сжатым. Мы ехали молча, и мне казалось, что каждый километр пронзал меня, оставляя за собой пустую, холодную тишину. Я понимала, что для них этот момент был слишком тяжелым, но не могла позволить себе сломаться.
Когда мы, наконец, приехали, домик оказался маленьким, но уютным. Он стоял, спрятанный в лесу, как маленький островок, отчаянно старающийся быть в безопасности, вдали от всего. Александр Петрович встретил нас, как будто сам переживал за нас. Он подошёл с ключами и осторожно
протянул мне их.— Здесь вы будете в безопасности, — сказал он, и я заметила, как его голос стал мягче. — Я свяжусь с полицией, постараюсь ускорить расследование. Если что-то случится, сразу звоните мне. Обещаю, всё будет в порядке.
Поблагодарила его, но голос сорвался. Сильно кивнув, проводила его взглядом, пока их машины не скрылись за деревьями. И вот теперь, в полном одиночестве, мы остались втроем с детьми. Никаких звуков, кроме звука наших шагов на сырой земле и лёгкого дыхания ветра среди высоких деревьев. Нам было тихо, но слишком громко в голове.
Ночь прошла, конечно, относительно спокойно… если не считать того, что я едва сомкнула глаза. Кажется, весь этот лес, с его зловещими тенью деревьев и шорохами, был живым существом, который не собирался отпускать меня. Каждый звук за окном заставлял моё сердце сжиматься. Вот треск ветки, вот шуршание листвы… и я снова вздрагивала, пыталась снова усыпить свой страх.
Дети, бедные, наверное, чувствовали, как мне было не по себе. Хотя они старались не показывать, но видела это по их глазам. Они просто не могли понять, почему я всё время выглядываю в окно, почему не могу расслабиться, почему у меня не получается уснуть.
На следующее утро, всё равно, не покидая чувство тревоги, решила позвонить Анне Сергеевне. Просто чтобы поговорить, просто чтобы услышать чей-то голос. Набрала её номер, надеясь, что всё нормально, что это просто странное совпадение. Но её телефон был выключен. Попыталась позвонить ещё пару раз, на всякий случай… и ещё… безрезультатно. Звонила, как будто дёргала ниточку, которая только всё сильнее запутывалась. Странно. Очень странно.
Когда мы на второй день снова пошли гулять по лесу, почувствовала, что что-то не так. Даже воздух вокруг стал более плотным, как будто в нём что-то притаилось. Когда мы шли между деревьями, мне стало казаться, что за нами кто-то следит. Это не были просто подозрения — это было ощущение, как если бы за каждым поворотом нас кто-то наблюдал. Старалась не подавать виду, хотя внутри меня всё сжималось. Не могу объяснить, почему, но в этот момент мне стало так неуютно, что я едва смогла скрыть свои страхи от детей.
Вечером, когда мы вернулись в дом, уже не могла ни на что не обращать внимания. Снаружи был какой-то странный, странный звук. Вроде бы ничего особенного, но именно этим «ничего особенным» было так страшно. Подошла к окну, прижалась к стеклу и попыталась что-то разглядеть в темноте. И там, между деревьями, чётко увидела… тень. Она двигалась, будто кто-то шёл. Ближе и ближе. Не могу сказать, что я поняла, что это было, но точно знала: это не просто игра света и тени.
— Дети, — едва сдерживая дрожь в голосе. — Идите в спальню. Пожалуйста, быстро. Закройте дверь и не выходите, пока я не скажу.
Они были насторожены, но, кажется, интуитивно почувствовали, что что-то не так. Послушались без лишних вопросов. Я моментально достала телефон, быстро набрала номер Александра Петровича, но на том конце только пустое молчание. Пыталась снова и снова, но сигнал исчез. Не было ничего, кроме тишины. Чёрной тишины. Чувствовала, как холодок по спине ползёт. Были отрезаны от внешнего мира. Совсем.
Не помню, как это произошло, но в какой-то момент схватила нож, почувствовав, как его холодная рукоятка обжигает кожу. Подошла к входной двери. Шум снаружи становился всё громче, настойчивее. Кто-то точно пытался войти. Я понимала, что не могу стоять в стороне.