Развод: Я стала другой
Шрифт:
Я застыла, глядя на тёмный силуэт за окном. Сердце сжалось, дыхание перехватило. Он просто стоял там, не двигаясь, словно нарочно ждал, когда я замечу его присутствие. В его руке что-то белело — записка. И в том, как он держал её, как наклонил голову, было что-то странно знакомое. Но откуда? Кто он? Почему именно сейчас?
Меня пронзил леденящий ужас. Это было не просто вторжение. Это был вызов.
— Убирайтесь! — мой голос дрогнул, и тут же добавила твёрже: — Я вызываю полицию!
Ноль реакции. Ни движения, ни звука. Лишь тягучая пауза, пока он медленно поднёс записку
Я осталась одна, оглушённая собственным дыханием и бешеным стуком сердца. В висках пульсировала паника. Что делать? Смотреть? Ждать? Прятаться? Но ждать чего?
Минуты тянулись бесконечно. Я прислушивалась, ловила малейшие звуки, но ночь за окном казалась вымершей. Собравшись с духом, осторожно подошла к стеклу.
Записка. Небольшой белый листок. Крупные буквы, напечатанные чёрным. Приоткрыла окно — ночной воздух хлестнул в лицо ледяным ожогом — и пальцы, дрожа, сомкнулись на бумаге.
«Ты думаешь, что всё закончилось? Это только начало.»
Мир качнулся. Пол ушёл из-под ног. Судорожно вдохнула, скомкала записку, но тут же разжала пальцы, словно она могла обжечь. Нет. Нет. Только не снова.
Мои губы беззвучно шевельнулись. Чьих рук это дело? Дмитрий? Но он… Он не мог… Или мог? Или кто-то из его людей? Тот, кто проскользнул между пальцами правосудия?
Где-то вдалеке скрипнула ветка. Вздрогнула и резко обернулась. Темнота. Безмолвие. Но теперь я знала: оно наблюдает.
На следующее утро дрожащими пальцами развернула записку и протянула её Джону. Он молча взял листок, прищурился, читая каждую букву, словно надеясь увидеть между строк что-то ещё. Потом медленно, почти с опаской, достал из кармана прозрачный пластиковый пакет и аккуратно, как улику, убрал туда бумагу.
— Это серьёзно, — его голос был низким, почти угрожающим. — Они знают, где вы живёте. И явно не собираются останавливаться.
Я сглотнула. В груди разлился холодный страх, сдавив сердце ледяными пальцами.
— Что мне делать? — мой голос дрожал. — Я не могу снова бежать, Джон. Я больше не могу. Мои дети… они заслуживают нормальной жизни. Они заслуживают спокойствия.
Он посмотрел на меня так, как будто знал больше, чем говорил.
— Мы найдём способ защитить вас, — твёрдо пообещал он. — Но вам нужно быть готовой к тому, что это может затянуться.
Кивнула, хотя внутри всё сжималось от тревоги.
В тот же день решила поговорить с детьми. Я знала, что они замечают мою напряжённость, видят тревогу, скользящую в каждом моём движении. Больше скрывать было бессмысленно.
За ужином Максим, мой старший, отложил вилку и прямо посмотрел мне в глаза.
— Мама, что происходит? — в его голосе звучало больше понимания, чем мне бы хотелось. — Почему мы снова переезжаем?
Я глубоко вдохнула, собираясь с силами.
— Помните, я рассказывала вам о том, что случилось с папой? — осторожно начала я.
Катя, моя младшая, тихо кивнула. Максим сжал губы, его глаза потемнели.
— О тех людях… которые сделали нам больно?
Они
снова кивнули.Я провела ладонями по лицу, стараясь взять себя в руки.
— Эти люди… они ещё не оставили нас в покое, — произнесла я, стараясь не дать дрожи проникнуть в голос. — Но я обещаю вам: мы справимся с этим вместе. Мы сильные. Я сильная. И вы тоже.
Катя тихонько всхлипнула и уткнулась мне в плечо. Максим посмотрел на меня серьёзно, по-взрослому.
— Мы с тобой, мама, — сказал он.
Почувствовала, как что-то внутри меня надломилось… и в тот же момент окрепло. Они были рядом. Мы были вместе. А значит, у нас был шанс.
Через несколько дней всё начало меняться. Джон не просто усилил охрану вокруг дома — он превратил его в настоящую крепость. Новые камеры, датчики движения, двойные замки. Он уверял меня, что теперь мы в безопасности. Но отчего же тогда тревога не отпускала меня ни на секунду?
Постоянно ловила себя на том, что проверяю окна, цепочки на дверях, даже заглядываю под кровать, словно там мог спрятаться кто-то… что-то. А по ночам просыпалась от малейшего звука — шелест листвы, тихий скрип пола, завывание ветра. Всё казалось подозрительным.
Однажды утром, когда готовила завтрак, раздался звонок в дверь. На пороге стоял курьер с небольшой посылкой. На коробке не было имени отправителя, только моё имя и адрес, написанные аккуратным почерком.
— Подпишите здесь, — сказал курьер, протягивая мне планшет.
Поставила подпись и закрыла дверь. Внутри меня зародилось странное чувство тревоги. Кто мог прислать мне посылку? После всего, что произошло, я стала крайне осторожной.
Отнесла коробку на кухню и внимательно осмотрела её. Никаких следов взлома или подозрительных устройств. Аккуратно открыла её и обнаружила внутри старый блокнот в потёртом кожаном переплёте. На первой странице была надпись: «Для Екатерины. Это поможет тебе понять».
Нахмурилась, листая страницы. Это был дневник — но не мой. Записи были сделаны рукой Дмитрия. Мои руки задрожали, когда начала читать первые строки. Это были его мысли, его признания, его планы… и многое из того, что он скрывал от меня все эти годы.
Среди записей нашла одну, которая особенно привлекла моё внимание:
«Екатерина никогда не должна узнать правду. Она слишком слаба, чтобы справиться с этим. Если она узнает, что произошло на самом деле… она разрушит всё.»
Меня бросило в холодный пот. Что он имел в виду? Какая правда? Продолжила читать, чувствуя, как каждая новая строчка открывает передо мной всё больше тайн.
Добралась до той записи спустя несколько часов. Глаза уже резали от усталости, руки дрожали от напряжения, но продолжала листать страницы, пока не наткнулась на слова, от которых у меня перехватило дыхание.
Дмитрий подробно описывал события, произошедшие за несколько месяцев до нашего знакомства. Среди прочего он упоминал женщину по имени Марина. И это было бы не так страшно, если бы не одна строчка, от которой у меня задрожали пальцы.