Развод. Между нами только ненависть

— Ты, мразь, такая, — Марк подается в сторону Ксюши, — кому еще отправила видео? Кому успела еще разнести свежие сплетни?

Глава 8, Может, тебя перевоспитать?

— Еще нескольким… — Ксюша опять всхлипывает и кидается, все также на коленях к смартфону, который она уронила на ковер, когда Марк нанес первый удар ее мужу. — Господи…

Я как замерла в ужасе на полу у бильярдного стола, так и не шевелюсь, неспособная даже полноценно моргнуть.

Ресницы лишь вздрагивают, но веки не смыкаются.

— Какая же ты мразь… — хрипит Алексей. — Я же любил тебя…

Марк хмыкает.

С дрожью в теле перевожу на него взгляд. Чудище. Самое настоящие чудище, которое одномоментно скинуло маску добропорядочного семьянина и терпеливого мужа.

Развалился в кресле, широко расставив ноги, и с властной высокомерной ленцой наблюдает за Ксюшей, которая никак не может схватить телефон с ковра.

Руки не слушаются. Она в ужасе. Как и я.

— Тебя, значит, Леш, тоже ждет развод? — спрашивает Марк и ослабляет галстук.

— Я детей с тобой не оставлю… — Алексей вновь переворачивается на спину и смотрит пустыми глазами в потолок. — Мразина…

— Вот это правильно, — соглашается Марк.

Ксения в страхе оглядывается. Она же, как и я, не думала, что ее женская наглость может привести к сломанным пальцам Алексея, разводу и лишению родительских прав.

— Я скажу им, чтобы они удалили видео, — Ксюша хватает телефон с ковра и не может удержать его в руках. — Скажу, что это монтаж… Что это шутка…

— Марк, если бы я знал… — Алексей стискивает себя за запястье, — я бы не позволил…

— Сначала ты женишься влюбленным дураком, — вздыхает Марк, — позвлоляешь многое, прощаешь… она же любимая… она же моя девочка, — усмехается, — ну, глупенькая чуток, но она же не со зла. Когда она тебя целует и строит умилительную моську, ты все опять прощаешь, и опять терпишь, что-то упускаешь из внимания, а тебе на голову садятся.

Смотрит на меня:

— Шалости становятся наглостью, — прищуривается, — твои слова пропускают мимо ушей, потому что окончательно решили, что ты давно под каблуком. Улыбок все меньше, и больше криков, капризов, отказов. Претензий. Наглости все больше и больше. И больше она не жена, а королева, и все кругом — жалкие слуги.

Мои ресницы вновь вздрагивают и по щеке скатывается слеза ужаса.

Все эти сломанные пальцы, удары в челюсть были даже не для Алексея и моей подруги Ксении, а для меня.

Мой серьезный важный пупсик, как я называла Марка с кокетливым смехом, оказался слишком серьезным и важным дядей, потому что Алексей не особенно удивлен тому, что ему пальчики с хрустом пересчитали.

Да, он кричал, просил Марка остановиться, но в его воплях не было недоумения, шока или изумления, что его покровитель по бизнесу так озверел.

Марк для меня сейчас показал, насколько я тупая, насколько я слепая, насколько я в своей наглости и в ощущении своей неповторимости и особенности потерялась в реальности.

И поверила в тот бред, в который любят так верить все женщины: это я сделала из мужа человека.

За каждым успешным мужчиной стоит любовь женщины.

Ага, конечно. За спиной моего мужа стоит охрана. Вооруженные ребята, которые были приставлены и к нашим детям, как особенные гибриды мрачной няньки и водителя. И ко мне, но немого амбала Ваньку я воспринимала как проявление ревности и любяшего контроля со стороны Марка. Он же у меня “ревнуся”, а “ревнуси” не очень любят, когда их жены ходят одни по встречам с девочками, магазинам, маникюрам и педикюрам, а на йоге может быть слишком провокационный учитель-гуру.

Немой Ванька…

Господи, уж не Марк ли его таким сделал?

Нет, не надо настолько демонизировать моего мужа, которого я якобы слепила сама и которого я невероятно вдохновляла.

Была его музой. Ну да.

Если я его и вдохновляла на что, то это только на терпеливые вздохи, утомленные взгляды, недоуменые вопросы, что я опять придумала и сколько это стоит.

— Удали видео, — шепчет Ксюша в телефон, — это была неудачная шутка. Слышишь?

— Марк, я же всегда на твоей стороне… — хрипит Алексей. — Я тебе многим обязан…

И это я капала на мозги Марку, что надо помочь мужу Ксюши. Мужик-то толковый, и ему просто нужна поддержка, толчок. Ну, придется немного вложится, но эти деньги вернутся.

— Не знал…

— Проваливай, — Марк похрустывает шеей. — И шмару свою забери.

Алексей, прижав изуродованную руку к груди, неуклюже встает сначала на колени, а потом поднимается на ноги. Подходит, шаркая ногами, к Ксюше, и затем под ее визг дергает за локоть целой рукой и тащит прочь.

Ксюша спотыкается и мямлит:

— Прости меня… прости… я просто дура… Прости…

— Заткнись! — Алексей грубо и с ненавистью дергает героиню за собой.

Когда дверь за ними закрывается, Марк вновь смотрит на меня:

— Смотри-ка, умеешь молчать, — обнажает зубы в хищной и презрительной улыбке, — сидела, как мышка. Такая тихая, такая милая. Я даже не знал, что ты можешь быть такой. Глаза, как блюдца, — усмехается, — может… с разводом повременим? — его улыбка становится шире и опаснее, — и я просто займусь твоим перевоспитанием?

Меня начинает трясти. Мне в позвоночник будто резко выпустили через толстую иглу жидкий азот, который замораживает костный мозг.

— Возможно, я из тебя воспитаю правильную жену, ведь это ответственность мужа жену учить жизни?

Глава 9. Умоляй

Марк неторопливо закатывает левый рукав рубашки, оголяя напряженные жилистые предплечья.

Был он для меня “ревнусей”, “пусей” и даже иногда “малышом”, а стал незнакомым опасным мужиком, который может перевоспитать меня из тупой курицы с высоким самомнением в забитую тихую жену.

— Марк… — сипло шепчу я.

Ни в коем случае сейчас нельзя повышать на него голос. Он показал мне через сломанные пальцы Алексея, что очень и очень не в духе. Офигеть как не в духе, и если я хочу избежать “перевоспитания”, то надо уже сейчас показать, какая я испуганная милашка.

— Что, дорогая? — Марк закатывает правый рукав своей белоснежной рубашки и в ожидании косится на меня. — Я тебя внимательно слушаю.

Я аж замираю под его острым и холодным взглядом.

— Мы же цивилизованные люди… — сглатываю. — У тебя другая женщина…