Развод. Наследник для мужа

– Всё хорошо, родная, я не буду ругать тебя, но и ты пообещай, что забираться так высоко больше не будешь, договорились? – слегка отстраняюсь, заглядываю в глаза малышке.

Эми хлопает глазками, словно не понимает о чём я говорю! Или же так сильно испугалась?

– Ладно, малыш иди, мой ручки, – поднимаюсь, отступаю чуть в сторону, давая ей дорогу.

Быстро скинув балетки, Эми бросается в ванную комнату, я же, вытащив погремушку из рюкзака, и сняв обувь, иду прямиков в комнату.

Поднявшись на второй этаж, и пройдя несколько метров, захожу в нашу с Амиром спальню, следом в гардеробную. Подойдя к небольшой стремянке, тащу её к нужному шкафу. Потолки у нас высокие, полки, вешалки и шкафы в гардеробной сделаны на заказ высотой под самый потолок.

– И как она только туда забралась?

В груди вновь кольнул страх.

– Нужно запретить ей сюда заходить!

Забравшись по стремянки, поднимаю руку, хватаюсь пальцами за нужную коробку, тащу её на себя. Прижав её одной рукой к себе, спускаюсь вниз. Поставив её на пустую полку, снимаю крышку и увидев перламутра-розовый мешочек, в котором хранилась погремушка, тяну к нему руку. Ещё не прикоснувшись, стала хмуриться! Мешочек не выглядел пустым, и как только пальцы касаются мешочка, понимаю, что права!

– Не поняла, это как?

Быстро потянув за завязки, открываю мешочек, достаю погремушку. С немым вопросом замираю с двумя одинаковыми погремушками в руках. Если погремушка Эми на месте, то, где она взяла такую же? Взгляд падает на ручку погремушки, «Эмилия», читаю гравировку и дату рождения дочери. Переведя взгляд на ту, что нашла в рюкзаке, «Тигран», шевелю одними губами, а дата рождения и вовсе поражает. «Пятое мая» этого года. Ребёнок родился три недели назад. Кто родился в семье мужа? И почему я об этом не знаю?

– Пятое мае, – повторяю вслух, в груди всё сдавливает, это число отдаётся в памяти.

Пятого мая, Амир уезжал в командировку на неделю…

– Полина, остановись! – буквально выкрикиваю во весь голос.

Не хочу верить в то, что атакует мои мысли, нет! Не надо делать поспешных выводов!

Резко разворачиваюсь и бегу из гардеробной, я должна узнать у Эми прежде всего, где она взяла эту погремушку! Потом поговорить с Амиром, и уже после делать выводы!

– Эми! – громко зову дочь, – малыш, иди сюда, – выбегаю в коридор, плечом задеваю дверной косяк, шиплю от боли, но не останавливаюсь.

– Мама? – выскакивает из своей комнаты малышка, весь вид её говорит о том, что она встревожена, даже напугана!

– Милая, где ты взяла эту погремушку, она же не твоя, твоя вот это, – показываю такую же.

– Мама, только не ругай, – складывает ладошки в умоляющем жесте, прижимает их к груди, – я больше так не буду, честно-честно! – любимые глазки наполняются слезами.

– Что ты не будешь делать? – стараюсь говорить спокойно, но это плохо выходит, голос дрожит и срывается.

– Брать чужие вещи, – всхлипнув, отвечает Эми.

– У кого, ты её взяла? – то, что она чужая и так понятно, – чья погремушка?

– Тигрёнка, – продолжает всхлипывать, – он такой маленький, постоянно лежит и плачет много, бабушка успокаивает его этой погремушкой, я думала это моя, вот и взяла, – сорвавшись на плачь, бросается ко мне, обхватывает за ноги, утыкается в них лицом.

– Эми…, малышка, где ты познакомилась с Тигрёнком? – наклоняюсь, подхватываю дочь на руки, дышать трудно, в голове новым вихрем врываются мысли.

– У бабушки, он там живёт с своей мамой, – говорит сквозь слёзы, пряча личико у меня на плече.

– Ты знаешь маму мальчика? – прижимаю крепче хрупкое тельце.

– Нет, – чувствую, как малышка крутит головой.

– А как её зовут, знаешь?

– Я забыла, – хлюпает носом.

Что же это такое, а?! Что за секреты?!

– Эми, солнышко, не надо плакать, я не буду тебя ругать, – отрываю от себя ребёнка, вытираю дорожки слёз, на её личике, – всё хорошо, милая, – выдавливаю из себя улыбку, – хочешь посмотреть мультики?

– Угу, – продолжает всхлипывать, – про Эльзу, – уточняет, какой мультик она хочет посмотреть.

– Идём, будем смотреть про Эльзу.

Оставив дочь в её комнате, ухожу на кухню, в голове каша, а в груди чувство надвигающейся беды.

Весь день всё валится из рук, то и дело хватаюсь за телефон, чтобы позвонить Амиру или же Азизе, но в последний момент, что-то мешает это сделать! И это что-то, страх! От меня скрывают нахождение какой-то женщины и ребёнка в доме свёкров, и само рождение мальчика, а ещё эта погремушка! Все мысли по кругу бурлят в голове, успокоиться не получается, только ещё больше накручиваю себя.

Амир… Нет! Не мог же он! Он мне обещал! Только по тому я и вышла за него замуж! Никаких вторых жён!

Ужин подгорает, горьковатый запах разнёсся по всему дому, ничего не получается! Эми кукситься, поедая на ужин кашу, не кормить же ребёнка испорченным ужином? На что-то другое меня просто не хватает! Амира ещё нет, его телефон отключен, сегодня у него заключение какой-то важной сделки, я прекрасно знаю, чем заканчиваются такие рабочие моменты, но…. Теперь я не уверена, что мой муж сейчас находится в ресторане за отмечанием контракта!

– Где папа? – подаёт голосок Эми.

– Папа ещё на работе, – выдавливаю улыбку, и даже не знаю, вру я сейчас малышке или говорю правду.

Тигран!

Имя полосует острым скальпелем по сердцу. Мы так хотели назвать нашего сыночка, сыночка, который не смог выжить при рождении!

Упав лицом в ладони, лбом утыкаюсь в поверхность обеденного стола, непроизвольно уплываю в прошлое.

– Амир, может ты сам приедешь за мной? – заглядываю в глаза мужа.

– Поля, я бы с радостью, но мы тогда очень сильно опоздаем, ну чего ты так разволновалась? Тебя привезёт отец, я доверяю ему, как себе, – опускается на корточки перед креслом, в котором я сижу, – как мои малыши? – склоняет голову вниз, щекой прижимается к огромному животу.

Малышня в животе тут же начинают приветствовать папочку, активно пинаясь изнутри.

– Ну и кто так сильно проказничает? – поднимает голову, ладонями обхватывает живот, словно хочет удержать его, смотрит наигранно хмуро.

– Ты знаешь, они оба стоят друг друга, – улыбаюсь, по-другому не получается.

– Ладно сын, он мужчина, но, чтобы дочка так себя вела? – говорит так, будто они уже родились и разносят не мой живот, а целый дом.

Я же только смеюсь от его возмущения.