Развод. Научусь жить без тебя

— Блеск, — он всплеснул руками, — просто блеск.

Он злился, но злостью делу не поможешь, надо раскапывать всю эту яму:

— Прости, Кир. Но я организую расширенный аудит. Мне нужна полная картина происходящего.

— Делай что хочешь, — отмахнулся он и плюхнулся в кресло, — мне плевать. Я пока займусь по-настоящему важными делами, позвоню кое-кому….

Ну-ну, пусть звонит. Я почему-то была уверена, что всех, кого надо, уже до нас обзвонили. У Руслана связей не меньше, чем у нас двоих вместе взятых. Да, в прошлый раз его репутация сильно пострадала по нашей вине, но у него поразительная способность налаживать контакты, так что все, что было потеряно он уже с лихвой компенсировал и приумножил.

А вот мы безнадежно отставали. По всем фронтам. И времени на то, чтобы догонять уже не осталось.

72.

Начался новый виток бессмысленной игры под названием «догони уезжающий поезд».

Мы вроде бежали, старались изо всех сил, но оставались на месте, а он — стремительно удалялся.

В следующие несколько дней сорвалась ещё одна важная сделка и пришли платежные требования от тех, кто казался надежными партнерами.

Удавка затягивалась.

Нам катастрофически не хватало ресурсов, чтобы разрулить эту ситуацию, потому что всё накинулось скопом. Если бы проблемы шли по очереди, то мы бы извернулись, перенаправили финансовые потоки так, чтобы сначала с одним разобраться, потом — с другим. Но беда в том, что Руслан не давал нам этого сделать.

Он прекрасно знал фирму, знал, как организована работа, знал тех, с кем мы сотрудничали и планомерно отсекал каждую возможность выкарабкаться.

Если бы он давил не нас, а кого-то другого я бы, наверное, даже восхитилась его упорством и продуманностью, но сейчас было обидно до слёз. Враждовать с Адашевым — больно. Не знаю, как Кириллу, но мне не хватало не только внешних ресурсов, но и внутренних.

Я не могла отделаться от воспоминаний, что когда-то мы с Русом были заодно, казалось, что весь мир лежал у наших ног, и вместе мы непременно справимся с любыми трудностями.

Теперь ни о каких «вместе» речи не шло. По разные стороны баррикад.

Тот, кто когда-то клялся меня защищать, теперь медленно, но верно придавливал ко дну.

Порой мне хотелось прийти к нему и, глядя в темные, до боли родные глаза, спросить:

— Что с нами стало, Руслан?

Почему мы бьемся на смерть из-за того, что раньше было общим? Почему мы теперь — враги, хотя раньше были готовы умереть за друг друга? Почему у тебя ребёнок от другой, а про нашу Кнопку ты даже не догадываешься? Почему ты тогда меня предал?

Все возвращалось к тому предательству. С него всё началось. Если бы тогда он не спутался с Юлькой.…

Да к чёрту! Сколько можно мучать себя этими «если бы»?! История не знает сослагательных наклонений, увы. И наш случай — это не исключение.

Аудит шел полным ходом, но пока не было никаких зацепок и подозрительных моментов. Либо Кир очень хорошо прятал концы в воду, либо действительно не делал ничего предосудительного. Все чисто. Пока…

Смирнов был сам не свой. Он и так не отличался сдержанностью, а в последнее дни и вовсе с катушек слетал. То орал на подчиненных, то пытался наехать на меня, мол, если бы я тогда со своей беременностью не слилась, то фирма не просела бы.

Приходилось жестко напоминать ему о том, что он сам стремился оказаться единолично у руля и был рад, что я отвалилась и не путаюсь под ногами.

После этого он угрюмо затыкался и уходил, потому что крыть было нечем. Ему и правда хотелось быть главным, и все эти годы он им был. А я радовалась, что могу прятаться в своей норе и зализывать раны.

Вот теперь и пожинали плоды излишней самоуверенности одного и слабости другой. Закономерно, но от этого не менее обидно.

Целую неделю мне везло. Я не встречалась в саду с Русланом – иногда приходила раньше него, иногда позже, а пару раз снова попадала на их няню.

Радовалась и в то же время тоскливо оборачивалась на дверь, каждый раз, когда она с тихим скрипом открывалась. Ждала. Ругала себя на все лады, но все равно ждала, испытывая иррациональное желание увидеть его хоть мельком.

Это какой-то особый вид мазохизма – тайком озираться в поисках бывшего мужа. Хотеть его увидеть, прекрасно зная, что после этого полночи не смогу заснуть из-за ревности, боли и обиды.

Только у Даринки всё было хорошо. Сад ей нравился, воспитательницу она полюбила всей душой, ребят — тоже. Она всё так же дружила с Егором и каждый раз вечером, когда мы с ней пили чай с пряниками, рассказывала о том, какой он замечательный.

— Я бы хотела такого братика, — заявила она как-то перед сном, — мы бы с ним играли, дружили и всегда были вместе.

Я чуть не разрыдалась, потому что это и был братик. Мальчик, которого другая женщина родила моему мужу.

После таких разговоров я чувствовала себя разбитой, но ничего не могла сделать, чтобы исправить ситуацию.

Мы регулярно созванивались с Катериной. Я поведала ей о том, как хреново обстояли дела на фирме, и кто за этим стоял, а она нехотя я призналась, что ей активировалась Лера.

— Что ей надо?

— Расспрашивает про тебя. Где ты? С кем ты? Не приезжаешь ли ко мне.

— Боится, что у меня снова всё будет хорошо?

— Похоже на то. А ещё, она, по-моему, не верит, что я ничего не знаю о твоих делах.

— Да и пошла она….

Сил на то, чтобы переживать ещё и о двуличной сестре у меня не было. Эта часть некогда крепкой семьи осталась в прошлом. Я вычеркнула из своей жизни и Валерию, и племянницу. Ничего кроме чувства гадливости и отторжения они у меня не вызывали.

— Рассказывает про Юльку свою. Мол та катается, как сыр в масле. Всё к ее ногам. То по югам катает, то по горнолыжным курортам….

— Повезло ей.

— Я это к чему говорю, — Люба замялась, — если Руслан с сыном приехал, то и эта звезда может вернуться.

— Может, — меня аж передернуло.

— И что тогда делать будешь?

— Надеяться, что всё это скоро закончится и мне удастся уехать.

Это единственное, о чём я мечтала. Возвращение в столицу не принесло ничего кроме разочарования и новых обид.

73.

С каждым днем Кира крыло все сильнее.

Нервный мужик, привыкший считать себя пупом мироздания, и которого вдруг из рук начал уплывать контроль над ситуацией – то ещё зрелище.

Пару раз мы с ним спорили на повышенных тонах:

— Не забывайся, Смирнов, — сквозь зубы цедила я, едва справляясь с собственными демонами, — если ты думаешь, что я позволю на себя орать, то глубоко ошибаешься.

Он затыкался, извинялся, но через пару часов снова начинались склоки.