Развод. Он влюбился

Она совсем не изменилась

Все та же копна темных вьющихся волос на голове, то же малиновое платье с глубоким декольте, украшенном золотой вышивкой, которое она берегла «для особых случаев». И пусть я не видела ее лица, но запросто представляла его выражение. То, как она смотрела на МОЕГО мужчину. Сегодня он был ее «особым случаем».

Нервно выдернув из кармана телефон, я набрала номер Субботина, не подозревающего о том, что я рядом.

Я могла зайти. Могла влететь внутрь и за волосы вытащить эту курву на улицу. Могла, но не сделала.

Я хотела услышать его голос, увидеть его реакцию. Я все еще надеялась, что у этой «рабочей» встречи есть какие-то уважительные причины.

Его телефон лежал на столе. Я прекрасно видела, как засветился экран, показывая наше совместное фото и идущий от меня звонок.

Макс потянулся к нему.

Но эта сука… Эта гребаная сука опередила его. Накрыла его руку своей, не позволив взять мобильник, а потом порывисто поднялась со своего места, подалась вперед и впилась поцелуем в его губы.

Значит, такая у него встреча? С моей бывшей сукой-подругой?

За долю секунды меня откинуло назад. Я будто снова оказалась в том гостевом домике, в том вечере, после которого прежняя жизнь разлетелась в щепки.

И снова закончился кислород, снова от спазма в груди сводило легкие и выворачивало ребра.

Я снова видела предательство своими собственными глазами, но в этот раз было больнее в сто тысяч раз. Потому что отец — это другое. А сейчас на его месте был мужчина, которого я любила. Любила сильно, до одури, хоть и боялась признаться в этом самой себе. Любила несмотря на свой страх быть преданной.

Получается, не зря боялась…

Изменить может кто угодно и с кем угодно, стоит только захотеть.

Ноги намертво примерзли к земле. Мне стало настолько холодно внутри, что промозглый ветер снаружи казался теплым бризом. Я замерзала. Стояла под окнами Синей Розы и смотрела на них, превращаясь в глыбу безжизненного льда.

Поцелуй длился секунду, но мне показалось, что прошла целая вечность, наполненная ревностью и мучительным разочарованием.

Как ты мог…

Тем временем, Макс отодвинулся, разрывая контакт, и я, чуть сместившись в сторону, смогла увидеть румяную физиономию его «важной встречи».

Это не Марина.

Просто девка, похожая на нее общим типажом и видом со спины.

Я обозналась, только какая теперь разница? Марина или ее подобие, или любая другая – не важно. Брюнетка, блондинка, рыжая, лысая – суть предательства от этого не менялась.

Он предал меня… Они все предают.

В то время как Субботин что-то хмуро говорил, а она улыбалась, на меня накатила непередаваемая слабость.

Я не побежала внутрь, чтобы выдрать этой сучке ее кудрявые космы, а Максу вылить на голову содержимое его кружки. Не пошла скандалить и орать на все кафе. Разве в этом есть какой-то смысл? Нет. Ни в чем больше не было смысла.

Поэтому я просто развернулась и ушла.

По дороге позвонила начальству и сообщила, что ухожу на больничный.

— Ну как же так, Дарья? — сокрушалась Альбина Алексеевна, — у нас такой аврал сейчас, каждый работник на счету.

— Простите. Мне жаль, что я вас подвела, но так вышло.

Мне было не жаль. Внутри расползалась ледяная корка, намертво сковывающая внутренности и мысли. Даже боль и та едва пульсировала где-то глубоко внутри, пока не в силах пробиться наружу. Пока…

— Может, отлежишься за пару дней и выйдешь? — взмолилась начальница.

— Я постараюсь.

— Лекарства пей.

— Обязательно. Еще раз извините.

К сожалению, лекарства от моей болезни не было. Еще не придумали ту волшебную пилюлю, которая могла бы нейтрализовать урон от предательства. Тот, кто ее изобретет – озолотится.

Субботин позвонил спустя полчаса.

Я смотрела на фотографию его улыбающейся физиономии и давилась горьким разочарованием.

Такой же, как мой отец. Предатель…

Можно было не отвечать. Включить игнор, кинуть его в черный список, но зачем? Это все игры, провоцирующие дальнейшие поползновения в мою сторону. Мне этого не надо. Мне ничего больше не надо.

Поэтому я ответила:

— Слушаю.

Мой голос прозвучал почти обычно. Субботин не заметил ни надломленности, ни дрожи, ни того холода, который ширился во мне.

Сам Макс был на взводе. Напряженный. И это сквозило в каждом слове.

— Привет еще раз. Не мог ответить, извини. Не слышал.

— Бывает.

— Давай вечером сходим куда-нибудь? — внезапно предложил он, — говорят, в центре открыли новый ресторанчик. Я закажу столик…

— Не надо. Лучше расскажи, как прошла встреча с Мариной.

— С какой Мариной? — не понял он.

Ах, да. Это же не подружайка моя ненаглядная, хоть и похожа. Наверное, теперь все они для меня будут Маринами.

— Ну, может не Мариной, а Таней, Аней, Машей, Глашей. Прости не знаю, как зовут ту, которую ты облизывал в Синей Розе.

В трубке повисла растерянная пауза:

— Даш, я не…

— Не смей говорить, что не понимаешь, о чем я. Я была там. В тот самый момент, когда ты якобы не слышал мой звонок. Стояла в двух метрах от вас и смотрела… — голос все-таки сел, а боль, которую я старательно отпихивала от себя, обрушилась неудержимой лавиной.

Предатель! Я ведь поверила тебе! Несмотря на свои страхи, поверила! Ты даже не представляешь, чего мне это стоило, а ты…

— Я не облизывал ее, — хрипло возразил Субботин.

— Мне все равно, как ты это называешь.

— Даш, послушай. Это какая-то нелепица.

— Наши отношения – вот настоящая нелепица, — глухо ответила я.

Снова пауза. Теперь надрывная и испуганная:

— Я представляю, как это выглядело со стороны. Но я никого не облизывал, она сама…

— Ты понятия не имеешь, как это выглядело со стороны. Интересно у тебя все деловые встречи такие? Или только эта?

— Даша, прекрати. Все не так. Я заберу тебя с работы и поговорим.

— Я не на работе, и говорить нам с тобой не о чем.