Развод. Он влюбился

— Если честно, я уже не помню, что я чувствовала раньше. Возможно, все было на ладони, но я была слепа и не замечала этого. Может, за привычкой не рассмотрела изменения. Сейчас уже трудно об этом судить.

— Вот и с Максом то же самое. Пока я привыкала, у него случились изменения, — удрученно сказала дочь.

Я все равно не могла поверить. Вот просто не могла и все.

И это не то злорадное женское: тебе показалось, закрой глаза, смирись и прочий бред, когда пытаются убедить в необходимости простить и терпеть дальше. Конечно, нет. У меня другие установки – беречь себя, ценить, не позволять плевать в душу. Но сейчас что-то во мне противилось, не давало сказать: пошли его на хрен и забудь.

Не могла и все тут!

— Даш, расскажи. Пожалуйста.

— Да чего рассказывать? Я предложила Субботину встретиться в обеденный перерыв, он сказал, что не может, потому что у него якобы встреча. А потом я его застала в Синей Розе с какой-то девкой. Сидели мило за столиком. Потом поцелуй… Вот в общем-то и все. Я ушла. Потом, когда он позвонил, сказала, что расстаемся. Вот и все. Конец.

Ни черта — это не конец! Ну не могло оно закончится вот так бездарно и банально. Просто не могло я все. Я протестую.

— Может, все-таки…— я замолчала не зная, как облечь в слова свои сумбурные мысли и сомнения, — пфф, да бред какой-то! Бред, Даш! Он ни на кого кроме тебя не смотрел! Ну какие другие девушки!

— Самые что ни на есть обычные. В красивых платьях, с титьками…и всем остальным.

— Даш, — я с укором взглянула на дочь.

— Ну, что Даш? Я видела ее, вот как тебя сейчас. Сидела вся такая из себя, волосней трясла, спину гнула. Мне даже в первый момент показалось, что это Марина вернулась.

— При чем тут эта… — я проглотила неприятие слово.

— Похожа очень. Прическа такая же. Платье один в один.

У меня что-то засвербело.

При упоминании этой звезды, захотелось оскалиться и зарычать. Мой вечный триггер, вызывающий желание убивать. Причем, кажется, не только у меня. Дашке вон тоже везде Марина чудилась.

— Прям-таки один в один?

— Да. Я его хорошо помню. Она всегда надевала его ради особых случаев. Когда нужно было произвести впечатление на какую-то особь мужского пола.

Надо же, какое совпадение.

Прям одно к одному. Снова на глазах у дочери происходит предательство, снова тень Марины в знакомом платье.

Даже странно.

— А как ты вообще оказалось у Синей Розы? Ты ведь туда отправилась из моего кафе?

Я вспомнила, как она вскочила посреди обеда и, ничего не объясняя, унеслась прочь, как будто ее кто-то выдернул с места.

Даша поморщилась и нехотя призналась:

— Мне пришло сообщение.

Вот тут я напряглась еще сильнее, и уже жестко потребовала:

— Даш, хватит говорить загадками. Что за сообщение?

Она разблокировала телефон и подвинула его ко мне:

— На, читай.

Я прочитала. И по мере того, как взгляд скользил по словам, во мне крепло ощущение, что здесь все не так просто и однозначно, как казалось на первый взгляд, и что вокруг моей дочери творилась какая-то чертовщина.

— Тебе не кажется, что все это похоже на подставу?

— Мам, ну какая подстава? Просто кому-то надоело наблюдать за тем, как я веду себя словно блаженная влюбленная идиотка, и он решил открыть мне глаза на происходящее.

— Или подставить Максима, — упрямо повторила я, — и развести вас по сторонам.

— Ты защищаешь его что ли?

— Я защищаю тебя. И если кто-то хочет специально навредить, обидеть, лишить тебя того, кто дорог, то ему конец.

В этих словах не было ни капли бравады. Я знаю, как это больно, когда тебя предают. Как от этой боли сводит внутренности, трещат ребра и ошметками расползается сердце. И если кто-то специально хочет провести мою дочь через такое, то я за себя не ручаюсь.

— Да кому я на фиг нужна. Никому. И Субботину в том числе.

— Что он сказал тебе, когда позвонил?

— Что я все не так поняла, что та девка сама, что нам надо поговорить… В общем, нес какой-то бред. Я не стала вникать.

Может, зря? Может, надо было выслушать?

Теперь я еще сильнее уверовала, что тут все не так просто, как казалось в первую секунду.

— Позволишь? — после ее кивка я взяла телефон и позвонила доброжелателю, так любезно пригнавшему мою дочь к месту предполагаемой измены. Хотелось задать пару вопросов, но мне ожидаемо не ответили. Вместо этого механический голос сообщил, что номер не зарегистрирован в сети.

Все интереснее и интереснее.

Какова вероятность, что рядом с Субботиным по чистой случайности появилась девка похожая на Марину, в таком же платье, с такой же волосней? И одновременно с этим из ниоткуда взялся борец за справедливость, жаждущий донести горькую «правду» до моей ослепшей от любви дочери.

Крайне маленькая вероятность. Я бы даже сказала ничтожно маленькая. Чтобы сложилось все один к одному, да еще и переплетаясь с отголосками прошлого.

В жизни, конечно, всякое бывает, но сейчас я очень сомневалась в естественности событий.

Дашка была оглушена «изменой» любимого и, естественно, после папашиной дерготни между чужих ляшек реагировала остро и категорично, но мне-то критическое мышление не отказывало. И сейчас оно во всю работало, ища подвох.

— Куда ты собиралась ехать, когда я тебя перехватила на улице? — подозрительно спросила я, ожидая чего угодно, но только не того, что произошло потом.

Даша посмотрела на меня, закусила дрожавшие губы, а потом прошептала:

— Мам… я беременна.

О, как…

Хорошо, что я сидела, иначе бы рухнула на пол от таких новостей.

Вот головой понимаешь, что дети растут. Но все равно рано или поздно наступает вот такой момент, и ты сидишь, хлопаешь глазами, как мешком пришибленная, и пытаешься понять как так-то. Вроде только недавно ее саму на коляске возила и в первый класс собирала, и вот уже «мама, я беременна».

— Даш…так неожиданно…поздравляю, — Стоило это сказать, и тут же накатило понимание, что поздравления — это последнее, что ей было нужно. По спине, цепляясь за кожу ледяными крючьями, прошелся страх и понимание, — ты хотела прервать?