Развод. Я к тебе (не) вернусь

– Держи, малыш.

Света растерянно смотрит. Я же зажимаю язык.

Она отпивает глоток и шикает. Обожглась. Хватаю полотняную салфетку из ящика и промакиваю ей губы. Попутно осторожно дую, чтобы боль стала меньше. Приходим в себя. Когда расстояние между нами остается ничтожно маленьким. Вот эти сладкие губки. Пять миллиметров и все.

Очень хочу поцеловать. Просто изнемогаю. Близко-близко смотрим друг другу в глаза. Взгляд вначале расплывается, но потом все четким делается. Внутри сладко тиски зажимают, потому что вижу, как реагирует. Ей не все равно. Чувствую изломанным сердцем, что Света отзывается мне.

– Больно?

Хрипло выдавливаю, потому что голос осип, как у простуженного. Мы будто в капсуле, в тесной и крошечной. Жар ее тела распространяется. Он окутывает и так сильно горячит, что дальше некуда. На мне яйца можно жарить, даже с пигарками будут.

– Мне пора, Денис, – шепчет она. – Я и так, кх-м. Пф-ф-ф. Я задержалась.

– Когда увидимся? То есть договорим обо мне. Черт возьми! О ремонте короче.

– Я не знаю. Позвонишь?

– Когда? Завтра можно?

Глава 36

– Света, здравствуй, – мать, как всегда, разговаривает со мной тоном разжалованного министра, который считает, что все привилегии еще в доступе. – Почему ты к нам не приезжаешь?

– Я занята, мам, – не прерываясь, строчу ответ в электронной почте.

– На родителей времени нет?

– Мам! Ты же знаешь, что у меня проблемы, – откладываю мышку в сторону. Бесполезно теперь что-то делать. Маман оседлала любимого коня. – Что-то случилось?

– Если бы ты почаще звонила, то знала, что папа болен, – раздраженно восклицает. – И медицина у нас дай боже. Без знакомств и денег никуда. Поэтому будь добра оплатить папе лечение. Нам не на кого больше рассчитывать.

– Сколько? – решаю не спорить.

– За две недели сто двадцать. И плюс реабилитация.

– Мам! – сумма не такая большая, но все же мне интересно куда отца кладут. – Может скажешь подробнее? Куда ложитесь? Что будут делать? И почему я раньше не знала? Ты просто ставишь меня перед фактом.

– Санаторий. Папа на нервах из-за тебя. И я, если что, тоже на грани, – в уши врезается истерический вопль такой силы, что отшатываюсь. – Да и желудок пошаливает. Хочу отправить его подлечиться в Кисловодск.

– М-да, – неосторожно бурчу. – На диету бы его посадить неплохо было. В вашем возрасте копчености и жареное крайне вредно.

– Что ты… Что ты сказала? Света, так ли я тебя воспитывала? – повышает голос мать. Трагизм действии. Началось. – Мало того, что мы тебя не видим, так еще и советы странные раздаешь.

– Мам! – останавливаю ее. – Я пашу, чтобы вам нормальную жизнь обеспечить. Хотя, уж извини, скажу, что можно было бы тебе и папе подработку найти. Не говорю идти впахивать, но если потрясти знакомых, то интеллигентную работу в присутственных местах вполне могли подобрать. Ты пойми, мне не жаль денег, просто вы с ума уже сходите от безделья.

Я не хочу обидеть родителей. Конечно же нет. И денег не жаль, но можно же разнообразить свою жизнь как-то, совместить приятное с полезным. Они уже долгое время дома, ходят только на выставки, спектакли. Ведут полу-светский образ жизни, что им откровенно мало. У матери много подруг, которые заняты на службе, но она упрямо не идет никуда. Глядя на нее и отец присел. Странные они, ей-богу. Последние полгода раз в месяц направляю сумму на карту, но аппетиты возросли, а я сейчас не в лучшем положении.

– Свет, а ты себе мужчину подыскала?

– Мужчину? – вскакиваю с кресла, как ошпаренная. Это здесь причем вообще? – Он что шарфик, который нужно к пальто подбирать? Искать в коллекциях определенный цвет и фасон?

– А почему бы и нет, – вновь в ухо льется менторский тон. Мать опять взяла себя в руки. – И не разменивайся, Светлана. Уже стреляный воробей, должна понимать почем фунт лиха. Не просчитайся в это раз. Любовь уже была! Теперь же нужно искать спокойствие и финансовую обеспеченность. Поверь!

Шмякнуть бы трубой о стол, но не могу. Воспитание-с! Твою мать-то. Набираю воздуха в грудь и цежу.

– Денег перечислю. Мужика нет. Разберусь со всем сама. Всего хорошего, мама.

– Вот хорошо, что ты не родила, – вдруг рубит она. – Такая же хамка была бы.

Все же шмякаю. Просто придавливаю трубу к столу. Зараза, а не мать. Полчаса хожу, усмиряю дыхание и привожу в порядок нервы. Не хочу думать больше, иначе так накручу, что взорвется все к чертям. Стук в дверь выбешивает напрочь.

– Кого там несет?

– Свет, не сердись, – в кабинет сначала пролазит огромный букет, а потом залазит Люба. – Вот принесли. Курьер. Красотища, да?

– Кто это?

– А я знаю? Вот конверт. Так… Самой красивой. Что за банальщина? – смешно сморщивает нос.

– Люб, ну не лезь, – выдираю конверт. – Не тебе же.

– Ой, все! – падает в кресло и обмахивается. – Что случилось? Ты кипишь вся.

– Да-а-а… Не обращай внимание. Извини. Навалилось все разом. Я не знаю, как вывезти.

Люба кивает. Хорошо, что она не обижается, а то мне уже стыдно за перепады настроения. Примирительно трогаю ее за руку и пожимаю.

– Пошла я, Свет. Там заключительную работу принять надо. Потом разом отчитаюсь за ремонт. Завтра едем в шоу-рум?

– Конечно. Заодно некоторых поставщиков встретим, обговорим детали поставки.

Любаша уходит, но видимо сегодня день сюрпризов не заканчивается, потому что в дверях она сталкивается с разъяренной теткой. И эта тетка моя бывшая хозяйка. Та, от которой клиентура плавно перетекла в мой бутик.

– Ах, вы ж сучки! – толкает она опешившую Любашу на пол. Та ойкает и неловко подвернув ногу падает. Бросаюсь на выручку, но добежать не успеваю, потому как в волосы впивается огромная ручища. – Я вам сейчас разнесу поганую лавку. Брехушки, обманщицы.

– Пусти, сумасшедшая, – выдираю клок волос, но вырываюсь. – Что тебе нужно?

– Вы лишили меня заработка? – бабища начинает все крушить в кабинете и разносить в прямом смысле слова. – Я тебе этот сраный ремонт снова сожгу, загребешься фасад красить!