Разыскивается миллионер без вредных привычек

Дома они сразу побросали свои сумки у дверей и с топотом понеслись наверх. Я подумал, что можно уже открыть и наполнить водой бассейн на заднем дворе, не сегодня конечно, может, в выходные. А потом пришлось звонить Наташе.

— Наташ, — мученически начал я. — Слушай, я так устал… от работы, стресс этот, пиджаки галстуки… давай дома посидим? Я мяса замариную, вино откроем…

— Хорошо, — после лёгкой заминки согласилась она. — К восьми приеду.

Я бросился к холодильнику — искать мясо. Слава богу оно было, насквозь промороженное. Разморозил, нарезал порционными кусками, сложил в стеклянную миску. Теперь, рыдая, резал лук кольцами.

— О, у нас шашлыки? — обрадовался Никитка.

— У меня шашлыки, — сказал я, утирая слезы. — Вы будете сидеть наверху и делать вид, что вас нет. Наташа приедет. Я её скоро выпровожу и мяса вам оставлю.

Никитка скривился и ушёл с кухни. Наверху что-то с грохотом упало, я с досадой подумал — притворяться бездетным будет сложно. Однако что-то подсказывало мне — наличие трех пацанов на первом за несколько месяцев "свидании" Наташу не порадует.

Мясо было замариновано, я достал бутылку вина, покрытую пылью за ненадобностью, обтер. На улице было прохладно, как назло, но на задний двор у меня выходила застекленная веранда. Ею я по пижонски гордился — здесь даже камин был. Здесь столик и засервировал, расстаравшись на славу. Никитка спускался два раза, глядел на мои приготовления скептически.

— Наташа мне не нравится, — в сотый раз за последние два года сказал он.

— Слушай, — оторвался я от складывания дров в камин. — Если я решусь на серьёзные отношения, то поверь я буду ориентироваться на ту женщину, которая нравится мне, а не тебе.

— Но можно же, чтобы всем нравилась, — серьёзно возразил он.

— Утопия.

— Не утопия. Настя.

Я закинул очередное полено в камин, нарочито медленно отряхнул руки от древесной крошки, выпрямился, посмотрел на сына сверху вниз. Может, у меня и правда слишком анархичное воспитание? Я слишком мягок к своему сыну? Ему девяти нет, а он уже меня поучает. Нужна суровая няня. Или ремень.

— Наверх иди, — посоветовал я.

Никитка вздохнул и ушёл. Такой он простой — нравится. Мне может Анджелина Джоли нравится, это ни о чем не говорит. И тут я понял — с сыном то я спорить не стал! Даже с самим собой. Принял, как факт, что Настя мне и правда нравится, пусть это и не говорит мне ни о чем.

— Такие вот дела в датском королевстве, — задумчиво пробормотал я.

Поднялся наверх. Сильно чисто у меня никогда не было, вследствие того, что домработница приходила только два раза в неделю, а мы с Никитой чистоту пусть и любили, но соблюдать не умели. Но сейчас на втором этаже творился просто хаос. Сразу видно — в доме три пацана. Из комнаты Никиты доносились вопли экранного героя, которые то и дело перемежались криками младшего Юркиного. Тот не будь дурак, давно понял — в большом семействе ушами не хлопают. Затопчут, если не сможешь привлекать к себе внимания. Поэтому орать он начинал сразу, как только ему начинало казаться, что его дискриминируют. Казалось ему часто. Я поморщился и вошёл в комнату. Подумал, что Вале придётся выписать премию.

— Ко мне гости придут, — сказал я обращаюсь ко всем трём. — Важные. Если они не догадаются, что вы тут, я завтра бассейн наполню, обещали снова жару. И заберу вас с ночёвкой в субботу.

Юркины закивали с энтузиазмом, а мой вот смотрел на меня задумчиво. Не к добру. Я покормил детей, дал последние инструкции. Время близилось к восьми, я и душ успел принять, что было весьма к стати. Наташа приехала вовремя, она вообще отличалась пунктуальностью, что мне в ней очень нравилось. Выглядела отлично — платье жемчужно-серого цвета до колен, вроде простое, а смотрится стильно, туфли на невысоком каблуке. Я не к месту подумал — Настя наверняка пришла бы в джинсах. Или в шортах. Коротких. Про Настю думать не следовало, я прогнал мысли и подал руку своей гостье.

— Оу, да ты постарался, — улыбнулась Наташа.

И правда, постарался. Огонь в камине трещит, вино в бокалах, мясо на гриле уже пахнет, блядь, перевернуть же надо! Я возился с мясом и поглядывал на Наташу. Может, она и не виновата ни в чем? А я просто Иуда. Предатель. Интересно, сможет ли она простить меня, если узнает, что я просто пытался ею воспользоваться? Подпустить ближе для сугубо личных целей?

— Зябко, — сказал я. — Давай я тебе накину на плечи плед.

Она согласилась. Сидела, потягивала вино, смотрела, как огонь облизывает поленья в камине. Кусочек мяса ковыряла вилкой с задумчивым видом. Как-то… оно все не так пошло, как мне думалось. Неужели мы настолько друг от друга отдалились?

— Со всеми этими хлопотами, — озвучил я свои мысли. — Мы почти перестали видеться.

— И правда, — отпила Наташа глоток вина.

— Это все неправильно, — сказал я.

Вина, надо ей больше вина, оно, в хороших количествах кого угодно расслабит. Я отпил из своего бокала, подлил обоим. Главное, не забыть, зачем мы тут собрались. Слово за слово, я Наташу растормошил. Теперь она не только губами улыбалась, но и глаза потеплели.

Наверху что-то явственно грохнуло — полчаса не продержались, маленькие засранцы! Я торопливо прибавил громкость музыки, которая до этого играла едва слышно. Наташка поморщилась — музыка ей мешала. Ничего, потерпит, что-то мне подсказывает, что музыку перетерпеть проще, чем трех пацанов до десяти лет.

— Я не хотела быть навязчивой, — пожала плечами она.

Чтобы оправдать наличие музыки, которая пыталась заглушить, спрятать наличие трех детей, я подал Наташе руку. Благо мелодия позволяла — лиричная, неторопливая, с грустными нотками. Наташа отставила бокал, приняла мою руку и поднялась, позволив пледу соскользнуть с плеч.

И получилось, наверное, так и должно было получиться, что её губы напротив моих. Ресницы опущены, выражение глаз рассмотреть не могу, но блядь, мне же её целовать надо! Посмотрел на губы — красивые, под лёгким слоем помады, которая наверняка к поцелуя готова, и не сотрется точно. И я тяну — смешно, но целовать её совсем не хочу. А если мне придётся с ней сексом заниматься? Тут же подумал — может, она совсем поцелуев не хочет?

Мы были близко друг к другу, она шагнула ещё ближе, теперь буквально ко мне прижималась. Руку мою чуть сжала. Взглянула из под пушистых ресниц томно. Ну кого я обманываю? Хочет она целоваться! И секса, наверняка, тоже! Когда у нас последний раз секс был? Бля, не помню даже!

Господи, пусть случится что-нибудь, чтобы мне не пришлось с ней трахаться! — взмолился я. Удивительно, но Господь услышал мои молитвы. Наверху что-то грохнуло, раздался противный скрежещущий звук, снова грохот. С крыши веранды посыпалась пыль, а следом за ней ребёнок.

— Блядь! — выругался я.

Пыль немного улеглась и теперь я чётко видел — сверху ребенок свисает. Не примерещилось. Покачивается из стороны в сторону. Нога обвязана верёвкой, в глазах плещется ужас. Я открыл стеклянную дверь и метнулся наружу. Младший Юркин. Проследил за верёвкой — её держат старшие пацаны перевесившись через ограждение балкона. В их глазах ужаса не меньше.

Ребёнка я поймал, отвязал узел от его ноги. Тот трясся в моих руках крупной дрожью. Велел старшим спускаться, и только потом посмотрел на Наташу — она хранила невозмутимость.

— Вся эта деревенская романтика, — обвела она вокруг рукой. — Из-за того, что детей не с кем оставить?

— Да, — покаялся я.

Ребята спускались медленно. Вошли с опущенными головами.

— Что за хрень? — спросил я тоном не обещающим ничего хорошего. — Вы чуть ребёнка не угробили! А если бы он ногу сломал? Я что Юре сказал бы?

Мальчики опустили головы ещё ниже. Наташа сама подлила себе вина, сидела, пила и ногой покачивала. Наверное, весь этот цирк был ей интересен. Мне очень хотелось, чтобы она ушла, но не гнать же её?