Разыскивается невиновный

12

В восемь все были на ногах. А в половине девятого, когда устраивались завтракать, на западе раздалось далекое жужжание автомобильного мотора, и минут через десять на такыре появился пылящий легковой вездеход «уазик».

Это был сюрприз инспектора Чарыева: вчера он договорился с арвазинским участковым, что тот обеспечит следователю транспорт.

Напоив шофера чаем, Текебай Чарыев и Римма Николаевна сели в машину. С собой они взяли и Бориса Князева — для опознания и для очной ставки с братом Айны. Два часа до Арвазы, два — назад, три-четыре часа — в поселке... Раньше шести-семи вечера ждать их оттуда не стоило. И Антон Жудягин порадовался этому. Сегодня он мог распоряжаться своим временем сам. Без дерганья.

Замечание Лариной о «слишком литературном» аромате его версии больно укололо Антона. Факты были на его стороне. Все они логично увязывались в одну непрерывную и как будто бы прочную цепочку. Но Антон работал следователем не первый год. Он знал — пусть даже не из личного опыта, — как важно, распутывая нити преступления, не поддаться магии блестящих, но изначально заданных построений. Он знал, что порой одни и те же факты можно выстроить в иной логической последовательности, найти меж ними иные причинные связи. И как бы ни был уверен следователь в своей правоте, он обязан сомневаться в сделанных им выводах до тех пор, пока не останется ни малейшего повода для самопроверки.

А ведь есть к чему придраться, есть. Что будет, спрашивал он себя, если неопознанный след не совпадет с отпечатком пропавших ботинок Бориса Князева? И если на его одежде не обнаружатся следы крови Михальникова? Положим, в крови Борис мог и не испачкаться. Но следы? Других доказательств, что он побывал ночью на кыре, нет. Да и найдут ли ботинки, кто знает?

Вот почему первую половину дня Жудягин решил посвятить самому тщательному изучению площадки кыра.

Около трех часов, изнемогая от зноя, провозился Антон на кыре. Только дважды он позволил себе сделать перерыв, чтобы чуть охолонуть в тени грота и прополоскать горло теплой водой. Нового он узнал мало. Хотя кое-какие мелочи позволили прийти к определенным выводам, прямых улик против кого-либо из подозреваемых он не нашел.

13

Голый по пояс Сапар нещадно пылил во дворе самодельной метлой. На метеоплощадке маячила фигура Огурчинского, склонившегося над приборами. Алексеев и Бельченко, укрывшись от солнца под колодезным навесом, играли в шашки. Айна и Володя готовили обед: муж вскрывал консервным ножом банки с тушенкой, жена промывала рис.

— Семейный обед нам сегодня делают. — Сапар заулыбался и махнул метлой в сторону кухни. — Хорошо, да?

— Да, — сказал Антон, — хорошо.

«До чего любит Шамару, — подумал он с завистью. — Меня бы так кто-нибудь...».

Умывшись, Антон взял раскладушку, отнес ее в комнатку за радиорубкой и улегся, подложив под голову свернутое одеяло. Было душновато, зато полутьма комнаты его устраивала. Он любил сумрак, при ярком свете думалось хуже. Антон закрыл глаза.

«Кем же должен быть этот Князев? Откуда у него хватка, как у матерого диверсанта? Когда успел он досконально изучить расписания самолетов и поездов? Вряд ли он предполагал заранее, что они ему пригодятся. Но если план его продуман заранее, если догадка Антона верна, то этот лысеющий молодой человек — социально опасный тип, хладнокровный и опытный преступник. Следовательно, он должен быть известен правоохранительным органам: новичок, дилетант вряд ли способен на столь изощренное, столь хорошо продуманное преступление. Похож ли Князев...».

Он задремал, так и не ответив себе на вопрос, похож Борис Князев на закоренелого преступника или не похож. А задремав, проспал почти до трех часов — сказалось ночное бдение. Разбудил его голос Бельченко:

— Товарищ капитан, вас на разговор!

Антон вскочил с крякнувшей раскладушки, недоуменно моргая на ухмыляющегося в дверях радиста.

— Из Арвазы. Вас просят Римма Николаевна...

Теперь он понял. Прошел на радиостанцию, сел рядом с Бельченко. Тот положил руку на ключ, постучал. Вероятно, просил обождать.

— Вот текст, товарищ капитан.

«Ваша версия в основном подтвердилась. Доставленная рейсовым самолетом обувь из Керва индентифицирована по снимкам. Мотоциклист подтвердил ваши предположения. Работу продолжим в Шартаузе. Через полчаса вылетаем к вам, подготовьтесь к вылету в Шартауз. Детали обговорим при посадке в Бабали. Ларина».

Жудягин еще раз пробежал глазами строчки радиограммы. «К чему такая спешка — сегодня лететь в Шартауз? — подумал он. — Видно, поскорее хочет взять под стражу

Князева и Шамару, чтоб спокойнее было. Не хочет рисковать».

— Ответа ждут, — нетерпеливо напомнил Бельченко.

— Передайте: «Считаю полезным задержаться в Бабали еще на сутки. Если не возражаете. Жудягин».

Радист постучал ключом и тотчас принял ответ.

«Возражаю», — прочитал он и хитровато глянул на Антона.

— Передайте: «Через полчаса будем готовы».

Жудягин с досадой захлопнул дверь радиостанции. Разумеется, теперь, как и положено, следствие перешло в руки прокуратуры. Но барышне все же стоило бы считаться и с ним. Ее-то вклад минимальный, убийцу нашел все-таки он, Жудягин. Можно было бы и посоветоваться, прежде чем так сразу решать.

Он внезапно взглянул на себя со стороны и испытал острое чувство неловкости. «Перестань корчить из себя гения, — приказал он себе. — Заело самолюбие, только и всего. Может, и лучше продолжить работу в Шартаузе, кто знает?»

Он направился к кухне. Владимир Шамара помешивал булькающий в казане рис. Айны поблизости не было.

— Володя, собирайтесь, — мрачновато сказал Жудягин. — Сейчас будет самолет, полетим в Шартауз.

Шамара кивнул и закрыл казан крышкой. Казалось, он ничуть не удивился. Вытер руки полотенцем и неторопко двинулся к домику. Антон нашел в юрте сержанта Алексеева, предупредил его о скором вылете и пошел собираться сам. Укладывая в своей комнате за радиостанцией рубашку, диктофон и бумаги в бокастый портфель, он расслышал возбужденный голос Сапара, но не понял, что именно тот лопотал.

Заметив, что следователь появился на крыльце, Сапар нелепо взмахнул тонкими руками и зашагал навстречу. Черные глаза его пылали под лохматыми ресницами, напрягшийся рот был полуоткрыт.

— Зачем Володьку в тюрьму берешь?! — выкрикнул он на ходу. — Нехорошо делаешь!

Все, кроме Бельченко, были во дворе. Айна уткнулась Володе в плечо и плакала. Он рассеянно гладил ее непокрытые косы и постукивал носком туфли по чемоданчику, прислоненному к стене. Лицо его было по-прежнему невозмутимым. Юрий Огурчинский сидел на крыльце и молча наблюдал за Сапаром. Кадыр Кульджанов горбился рядом с ним. В нескольких шагах от них Андрей Алексеев, став на колено, возился с ошейником собаки и время от времени бросал любопытные взгляды то на Жудягина, то на Шамару. Похоже, все чего-то ждали.

— Что раскричался, Сапар? — спокойно спросил Антон, жестом останавливая разбежавшегося кумли. — Не в тюрьму, а для следствия. Спрашивать его будем, понятно?

— Ничего не понятно! Зачем молодую семью портишь? Зачем Айнушку несчастной делаешь? Сам упал начальник, пьяный был!.. Не надо Володьку в тюрьму сажать!

— Успокойся же! — прикрикнул следователь и протянул руку, чтобы взять Сапара за плечо, но тот отпрянул. — Семья семьей, а дело — делом. Если не виноват, отпустим, не бойся...