Реальный противник (Пока молчат оракулы)

— А за это ты нам поможешь, — подхватил язвительно Рамиров. — Так что ли, получается, Роберт? Будто взятку мне предлагаешь!

— Ну, зачем ты так, Ян? — досадливо поморщился Дефорски и повернулся к своим подчиненным. — Да уберите вы оружие, ребята, неужели самим не понятно?!

Те виновато спрятали атомайзеры.

— Вот что, — сказал Дефорски, не глядя на Рамирова. — Мы понимаем твое состояние и не будем больше тебя беспокоить. Только… чтобы в будущем никогда больше эти выродки не убивали невинных мальчишек и девчонок, детей наших, чтобы не доставляли они горя мирным людям… прошу тебя, заклинаю: отдай нам прибор, который прислали этим убийцам!..

Спокойно, Рамиров, спокойно, бормотал мысленно Ян самому себе. Не поддавайся моментальным импульсам. А один из этих подленьких импульсов диктует сейчас тебе: в качестве мести за дочь отдать «оракул» борцам за благородные идеалы, чтобы они, борцы эти, настигли и сурово покарали засранцев!..

— Согласен, Роберт, — сказал он вслух. — Только, к сожалению, прибор этот сейчас не со мной, Роберт. Не ношу я с собой такие сокровища, понимаешь? В надежном месте он спрятан…

Когда они поймут, что я не собираюсь отдавать им «оракула», наверняка с ними придется драться, как-то отстраненно думал при этом Рамиров. А у гроба, в присутствии Юли, это было бы просто кощунством. Значит, надо увести их отсюда…

Он подошел к гробу и вдруг, повинуясь порыву, мягко обнял Юлию за плечи и хотел прижать ее к себе. Что-то с хлестким звуком ударило его по щеке, и Ян не сразу сообразил, что получил пощечину.

— Ненавижу тебя, Рамиров! — побелевшими, сухими губами сказала она. — Не-на-ви-жу!.. Ведь это из-за таких, как ты, погибают дети! Своим дурацким стремлением быть добреньким для всех ты губишь людей. Ты был и остался убийцей, Рамиров, и, если бы не эти люди, я бы никогда не позвала тебя сюда! Потому что ты и только ты виновен в смерти Джильки!.. И зачем она связалась с тобой, подлецом?!.

Это было куда больнее, чем пощечина. Что-то внутри Рамирова безвозвратно рухнуло, но он почему-то ничего не смог сказать в свое оправдание, сколько ни пытался, только уже на пороге все-таки оглянулся на Юлию. В последний раз…

Они молча вышли из квартиры.

Спускаясь по лестнице в окружении широкоплечих юнписовцев, Рамиров натянул на себя шапочку с «оракулом». Покосился на своих «конвоиров», но те, похоже, посчитали этот жест вполне естественным.

На площадке между четвертым и третьим этажом Роберту Дефорски вдруг стало плохо. Он судорожно уцепился за перила и стал шарить по карманам. Все остальные тоже были вынуждены остановиться. Один из парней подхватил Дефорски под локоть и помог ему справиться с никак не желавшим открываться пузырьком, в котором хранились желтоватые пилюли.

Дефорски пожевал таблетку и извиняющимся тоном сказал в пространство:

— Все-таки скверно, что человек зависит от какого-то жалкого кусочка мышечной ткани, которому наплевать на то, что у человека — масса дел и в обрез — времени!..

— Не надо бы вам работать по ночам, Роберт Николаевич, — сердито буркнул один из юнписовцев. — Совсем уже себя загнали, как скаковую лошадь…

— В нашем деле без скачек нельзя, — сказал Дефорски и подмигнул Рамирову. — А ночь… Что ночь? Ночь для нас — самое рабочее время.

Только теперь Ян увидел, как постарел Дефорски, как много морщин появилось на его продолговатом лице, как ссутулились и заострились плечи. Такого человека нельзя было не пожалеть.

— Как там у вас дела в конторе? — неожиданно для себя спросил Рамиров. — Как поживает Моргадо? Вонючка Джонс по-прежнему страдает одышкой?

— Извини, Ян, — грустно сказал Роберт, — но ты спрашиваешь про покойников… И число их не уменьшается, а, наоборот, увеличивается с каждым днем. Вот представь: каждый день сидишь в своем дурацком кабинете и ждешь: кого из твоих ребят убили на этот раз?.. Каждый день такая петрушка… А уж когда отправляешь кого-нибудь на задание, особенно вот таких зеленых и несмышленых, — он кивнул на своих спутников, — так вообще — море отрицательных эмоций… Может быть, и сердце-то я посадил в такие моменты, когда вот-вот должны вернуться те, кого посылал накануне, а они не возвращаются, а вместо них только приносят официальную сводку-отчет, где, черным по белому, знакомые фамилии, только не в рамке, а после слова «погибли»…

Голос Дефорски дрогнул, и он замолчал.

Они вышли на улицу, прошли по тротуару, свернув за угол, и сели в неприметный серый турбо-кар, за рулем которого маялся от безделья молоденький водитель с усиками. Естественно, Дефорски сел рядом с водителем, и так же естественно Рамиров оказался зажатым с двух сторон крутыми плечами двух других юнписовцев.

— Куда ехать? — осведомился водитель, заводя машину.

— Спроси у него, — Дефорски кивнул на Яна.

— На Северный вокзал, — сказал Рамиров, повторяя мысленную подсказку «оракула».

— Камера хранения? — коротко поинтересовался Роберт, глядя в окно.

— Не торопи события, Роберт, — ответствовал Рамиров. — Скоро сам все увидишь…

Им нужно было ехать через центр. Однако, словно подчиняясь внушению «оракула», турбо-кар вскоре свернул в переулки и начал петлять по извилистым, крутым лабиринтам тесно построенных домов. Это был так называемый Латинский квартал.

Дефорски вдруг хохотнул.

— А здорово ты нас водил за нос, Ян! — сказал он. — Взять хотя бы попытку войти с тобой в контакт в кафе… Чувствуется старая школа. Между прочим, Освальд тоже участвовал в том эпизоде, — издевательски добавил он.

Парень, сидевший слева от Рамирова, смущенно кашлянул и поерзал на сиденье.

— Кто ж мог предположить, что он такой прыткий? — спросил он неизвестно у кого хриплым от курения голосом. — Мы делали все, как надо…

Завязался чисто профессиональный спор о методах слежки и задержания. Рамиров в нем, однако, не участвовал. Не потому, что ему нечего было сказать по данному поводу. Просто в этот момент «оракул» показывал ему, что произойдет через две с половиной минуты. И Яну сразу вспомнилось, что у Дефорски больное сердце, трое детей и любящая жена…

«ТОЛЬКО ПОСТАРАЙСЯ СДЕЛАТЬ ТАК, ЧТОБЫ ЭТИ ЛЮДИ НЕ ПОГИБЛИ», отчаянно взмолился Рамиров. «ВЕРОЯТНОСТЬ ЛЕТАЛЬНОГО ИСХОДА ОТНОСИТЕЛЬНО МАЛА», безжалостно-сухо ответил «телохранитель».

«Относительно мала», мысленно повторил Рамиров нечеловеческую формулировку «оракула». Сам себе не отдавая в этом отчета, он начинал относиться к аппарату, как к своему второму «Я», все время забывая о том, что это — не человек и что все человеческое ему чуждо, но именно за это Рамиров начинал ненавидеть своего электронного ангела-хранителя…

Они вновь вырвались на простор проспекта Миттерана и помчались у самой центральной разделительной полосы с огромной скоростью.

Навстречу размытыми импульсами пролетали чопорные «кадиллаки», хищные «шевроле», изысканные «альфа-ромео» и горбатые «фольксвагены». Выделяясь среди стада легковых каров, натужно грохотал мастодонтоподобный «стратфорд» с четырьмя газотурбинными движками, загруженный пластмассовыми ящиками.

Когда до грузовика осталось около сотни метров, «оракул» шепнул прямо в мозг Рамирова: «Вот сейчас!» — и Ян, подавшись назад и постаравшись надежно упереться ногами в передние сиденья, помимо своей воли крикнул водителю: