Решальщики. Движуха

— Я не… Я не понимаю, что здесь…

— А вот я тебя прекрасно понимаю. «БМВ-320» — хорошая тачка. Западло такую ментам оставлять. Хотя… по мне так: лучше пешим, да на воле. Кстати, не подскажешь: командировочку нынешнюю питерскую тебе кто конкретно выписал? Бажанов или Тарас?

— А при чем здесь Тарас? — напрягся Гордеев.

— Э-э-э, брат, очень даже при чем… Короче, перспективы у тебя следующие: если сейчас ты нам всё, как на духу, выкладываешь… Леонид Николаевич, диктофончик приготовь… то мы всего лишь передадим тебя в чистые руки знакомого тебе майора Шалимова. Который оформит явку с повинной.

— Какую явку?

— ТАКУЮ! — не выдержав, рявкнул Купцов. — СТАТЬЯ 264! «Нарушение ПДД, повлекшее причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью!» Слыхал? Или тебе кодекс подарить?!

Кирилл деморализованно втянул голову в плечи. Кстати сказать, хмель из нее улетучился практически сразу, едва только Гордеев распознал в кабинете купцовскую персону.

— Но если продолжишь косить под идиота, — зашел с другого бока Петрухин, — мы отвезем тебя к твоему боссу. Которого ты, Кирюша, капитально подвел под монастырь. Минимум, Соловецкий. Догадываешься, что Тарас с тобой сделает? А?.. Правильно. Либо замочит тебя сам, по-тихому. Либо — что хужее — упакует в посылку и отправит другому боссу, нашему. И вот тогда лично я тебе не то что не позавидую, а даже немного пожалею. Невзирая что ты, Гордей, — мразь конченая. Ну? Каков твой положительный ответ? Будем разговаривать?

— Будем, — обреченно кивнул Кирилл.

— Вот и ладушки, — резюмировал Дмитрий и сменил тональность на доверительно-миролюбивую: — Да не маячь ты в дверях, бери стул, присаживайся. Тем более что разговор у нас не на пять минут, а ноги, чай, не казенные… О, кстати! Чаю хочешь? С сушками?

— Хочу.

— Ответ — правильный. Геша, будь человеком — щелкни кнопочкой!

— Без проблем, — отозвался Шалимов и, дабы не мешать таинству процесса исповеди, демонстративно занялся подготовкой чайной церемонии.

— Николаич! И ты тоже — щелкни.

— Уже, — отрапортовал Купцов и положил перед Гордеевым запущенный кассетный диктофон.

— Отлично. Тады начнем, помолясь…

Существование в уголовном розыске термина «колоть» на секрет Полишинеля не тянет. Хоть это и корпоративное арго, практически все россияне знают его семантический смысл. «Колоть» — устно заставлять человека говорить правду. Но здесь имеется важный момент, о котором многие оперативники либо забывают, либо сознательно игнорируют: несмотря на то что глагол «колоть» агрессивен, сам процесс отнюдь не означает мордобоя и оскорблений. Несмотря на то что результатом «колки» является еще одно арго-слово — «развалить задержанного», — процедура ее отнюдь не в рукосуйстве.

Со времен бесед Га-Ноцри с прокуратором до разговоров Порфирия Порфирьевича с Раскольниковым особое внимание сыск уделял установлению примитивных доверительных человеческих отношений с подозреваемым. Классика жанра — постараться узнать о задержанном как можно больше всякого такого, что вроде бы внешне не имеет отношения к делу. Порой сделать это непросто, так как некоторые особи начинают опрос со стандартной мантры: «Не о чем разговаривать, начальничек, веди в камеру, если есть доказательства». Но даже и в такой ситуации нужно пытаться продолжать. Так вот в профессиональном багаже Петрухина имелся персональный коронный номер, с которого он обычно начинал нелегкий процесс «колки». Номер этот неоднократно подтверждал свою эффективность, посему Дмитрий не стал изобретать велосипеда и начал разговор с обескураживающей фразы:

— В общем, так, Кирилл. Я не собираюсь сейчас говорить с тобой о твоих преступлениях и о твоих корешах. Давай поступим следующим образом: если ты невиновен, тогда расскажи мне о себе хорошее, и только хорошее.

Никак не ожидавший такой постановки вопроса Гордей удивленно вскинул понурую голову, ошалело уставился на Петрухина, и…

И понеслись по кабинету неспешные таежные разговоры…

* * *

Вскоре после того, как кассета была перевернута на вторую сторону, на кармане у Дмитрия подал голос мобильник.

Захваченный процессом Петрухин недовольно скривился. Однако, посмотрев на высветившийся номер, тихонечко поднялся и, дав отмашку Купцову продолжать, вышел из кабинета в коридор.

Минут через пять он вернулся, нажал на диктофоне паузу и, отведя Леонида в дальний угол кабинета, зашептал ему на ухо:

— Звонил Брюнет. Весь какой-то…

— Какой?

— Не то на взводе, не то на измене. Он здесь поблизости, затребовал срочно повидаться. Так что я сейчас отскочу, а вы продолжайте работать. Пока из мужика словесная диарея прет, надо по максимуму все это дерьмо зафиксировать.

— Хорошо. Сделаю.

— И давай-ка потихонечку подтягивай к разговору Шалимова. Он очень правильные, грамотно вопросы задает. Опять же… Гордей — по-любому его потенциальный клиент. Так что нехай теснее знакомятся.

* * *

— Решение бортануть нашу Яну принял типа спонтанно. Уверяет, что в эту минуту нечто вроде помутнения нашло. А изначально Гордей всего лишь намеревался дождаться финала операции «Аэрозоль» и насладиться произведенным эффектом.

— О как? Значится, это теперь так называется? «Помутнение»? — огрызнулся Брюнет. — Да если бы я, всякий раз когда на меня накатывает мутка, выруливал на встречку и давил красивых баб, боюсь, генофонд нашего городка пришел бы в полную негодность! Да и… меня радует твой, Борисыч, оптимизм.

— В каком смысле?

— Да за одно такое «всего лишь» с ним нужно не чаи распивать с ментом на пару, а кровавые сопли из ноздрей через задницу пострунно вытягивать.

— Экие у тебя, Витя, фантазии… хм… еротические…

По иронии судьбы, в данный момент Петрухин и Виктор Альбертович мало того что сидели в ресторанном зальчике «Асцеллы», так еще и чуть ли не за тем самым столиком, где коротал ночные пятничные часы Кирилл Гордеев. Дожидаясь, когда его «ласточку» уведут из сеней.

— Ну да я, с твоего позволения, продолжу?

— Сделай такое одолжение.

— После всех этих лихих событий Гордей бросил свой «БМВ» аккурат на стоянке сего заведения — незакрытый и с ключом зажигания внутри. Рассчитывая, что на такой подарочек охотник обязательно сыщется. И, как оказалось, не без оснований рассчитывал. Ибо райончик тут — будьте-нате. Шалимов рассказывал, что у них чуть ли не каждую неделю коляски детские воруют. Что тогда за тачки говорить?

— Да уж, толково придумано! — недобро крякнул Брюнет.

— Конкретно эта тема — да. Здесь Кириллу Николаевичу респект за изобретательность. Не зря говорят, что подбитый глаз смотрит пристальнее, — согласился Дмитрий. — Но вот сценарий «капустника на воде», как выяснилось, является творческой придумкой другого персонажа.

— Ты хочешь сказать?..

— Хочу. Меня с самого начала терзали смутные сомнения в той части, что тему с бомбометанием Гордей сам сочинил. Потому как он, по нутру своему, бычара обнАкновенная, сугубо для «кость в кость» пригодная. Короче… По итогам летних разборок Тарас провел в своем коллективе некоторое количество кадровых перестановок. В том числе разжаловал Гордеева из бригадиров в шОферы, и тот попал на руль к горячо любимому тобой Павлу Тимофеевичу.

— Угу. Любовь горячая. Словно утюг на голой заднице.