Ресурс Антихриста

— Хозяин велел пока выпустить, — объявил он, не вдаваясь в подробные объяснения. — И без фокусов, Гиацинтов, ты у нас на прицеле, убедился?

Гриф кивнул и понурил голову.

— Твоя задача помочь нам ухаря того выловить. Удастся отличиться — считай грех замолил, а нет, до гробовой доски у нас рабом будешь, уловил? Выползай…

Когда Гриф покинул машину, Хирург повернулся к своим гориллам:

— Хозяин теперь уже точно не сомневается, что у этого олуха выхода на Рембо нет, но слежку велел пока не снимать…

А Гриф тем временем уныло плелся по улице. Брел, сам не зная куда, без цели, надежд и планов. Жизнь, как волка обложила его красными флажками, загнала в безысходный тупик. На языке шахматистов ситуация, в которую он угодил, выглядела патовой — куда ни пойдешь, кругом битое поле, везде бьют…

4

— Итак, я вас слушаю. Лимит времени вам отпущен… — Серебрянский глянул на часы, — …по Феллини.

— Извините, я вас не совсем понял, — подрастерялся Верховцев.

— Восемь с половиной, — слегка улыбнувшись, пояснил Серебрянский. — Минут.

— Ага, теперь понятно, — Олег ответил сдержанной улыбкой. — А если бы вы сказали по Рязанову, то это значило бы пять минут? Я имею в виду фильм «Карнавальная ночь» с его популярной песенкой.

— Один-один, — объявил Серебрянский, по достоинству оценив находчивость посетителя. — Будем считать, разминка закончилась, перейдем к существу дела. Времени у меня и впрямь в обрез — весь рабочий день расписан. Так, кто вы и что вас ко мне привело?

На Верховцева он сразу произвел впечатление хваткого конкретного человека, четко представляющего, чего он хочет в этой жизни. Наметанный взгляд его умных проницательных глаз почти моментально устанавливал масштаб личности и соответственно цену каждому, кто перед ним находился.

— Юлий Викентьевич, вам известен некто господин Каретников Валерий Дмитриевич? — спросил Верховцев, коротко представившись.

— Да, конечно, — не задумываясь ответил Серебрянский. — Валеру я знаю хорошо. Позвольте полюбопытствовать, а в связи с чем вы им интересуетесь?

— Каретникова разыскивает его жена в связи с непонятным, необъяснимым пока исчезновением. Наше агентство занимается этим делом по ее заказу.

— Валера исчез?! Это что-то новенькое! — В глазах у Серебрянского отразилось неподдельное удивление. — Насколько я понимаю законы природы, в ней ничего не появляется ниоткуда и ничего не исчезает в никуда.

— Совершенно с вами согласен, — кивнул Верховцев. — Это и придает надежду, что в данном вопросе удастся в конце концов разобраться.

— И как давно это случилось?

— Более трех месяцев тому назад, в июне. Как объявляют в криминальных сообщениях, человек ушел из дому и не вернулся.

— Да, странную вещь вы рассказываете, очень странную, — озадаченно потер за ухом Серебрянский. — Не похоже это на Валеру.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, такой уход по-английски.

— Уход? — ухватился за слово Верховцев. — Почему уход? А вы не можете допустить Юлий Викентьевич, что его «ушли», то есть, называя вещи своими именами, его убрали? С умыслом или произошло трагическое стечение обстоятельств — это уже другой вопрос.

— Все может быть, конечно, — вздохнул Серебрянский. — Время сейчас неспокойное, непредсказуемое, как говорится, не дай бог, но не хочется думать о плохом. У нас вон тоже один сотрудник пропал недавно, как сквозь землю провалился, кто бы нашел…

Он взял со стола пачку «Марлборо» и протянул Олегу.

— Курите?

— По случаю, — ответил Верховцев, беря сигарету. — Но в принципе стараюсь не увлекаться.

— У меня тоже детсадовская норма — пачка в неделю. — Серебрянский чиркнул зажигалкой, любезно поднес ее Верховцеву, потом прикурил сам. — А теперь перейдем к главному: так что, собственно, вы от меня хотите узнать, Олег Евгеньевич?

— Юлий Викентьевич, я буду с вами откровенен, — сказал Верховцев, глядя ему прямо в глаза, — браться за это дело мне очень и очень не хотелось. Допустил слабинку, пожалел женщину — полиция ей отказала, на таких как мы, частники, последняя надежда. А браться не хотел по одной причине — тухлое дело, зацепок почти никаких, беготни и возни хоть отбавляй, а результат, как правило, нулевой. Тут скорей всего вероятны два исхода — или пропащий объявляется сам, или с концами, на веки вечные. Я бывший советский мент, опер, и из личного опыта знаю — поиск пропавших, взятки, и заказные убийства — самое неблагодарное в нашей работе. Впрочем, это так, в порядке отступления, вы уж извините.

— Ничего, мне это интересно, — живо откликнулся Серебрянский. — Я человек морской, огромная часть жизни прошла вдали от суши, а потому во многих земных делах и проблемах, от которых я был оторван, я, если допустим такой каламбур, плаваю.

— Вернемся к Каретникову. Пытаясь воссоздать буквально по часам дни, предшествовавшие его исчезновению, мы установили… — Олег специально сделал ударение на слове «мы» и продолжил: — мы установили, что у него был контакт с вами, Юлий Викентьевич.

Верховцев замолчал. В лице Серебрянского ничего не изменилось, оно оставалось непроницаемо-спокойным, и только опытный глаз сыщика смог уловить, как едва заметно дрогнул в его руке тлеющий окурок.

— Контакт?! Какой контакт? — с недоумением спросил Юлий Викентьевич. — Выражайтесь ясней, я не очень-то искушен в вашей терминологии.

— Я имею в виду телефонный звонок Каретникова в десятых числах июня. Он звонил вам, не припоминаете?

— Может быть… может быть, — пробормотал Серебрянский, наморщив лоб, словно стараясь что-то припомнить. — Не встречались мы давненько, а звонить-то он мне звонит, как с рейса вернется, обязательно отметится. Я ведь ему человек не чужой, крестный все-таки.

Серебрянский погасил окурок о пепельницу и задумчиво уткнулся в папку с документами, лежавшую на его столе. Потом поднял трубку телефона:

— Оскар Адольфович, зайди, дорогой, я с бумагами ознакомился, подписал, все в порядке, можно отправлять. — Он повернулся к Верховцеву: — Извините, Олег Евгеньевич, работа — есть работа…

Олег жестом дал понять, мол, не стоит извинений, я подожду.

Не прошло и минуты, как в кабинет вкатился тучный субъект, с лысой, напоминающей полированный шар, головой. Шустренько просеменив к столу, он, оказавшись между Серебрянским и Верховцевым, мельком глянул на Олега, и неизвестно к кому обращаясь, проворковал: