Реванш

Не мое дело судить. Определенно не мое дело вмешиваться. Пусть, бл*дь, делает что хочет.

— Надеюсь, ты получишь за неё то, что хочешь, — предлагаю я. — Между тем ты говорил, что у тебя есть новости об Уивинге?

До сих пор Монти молчал о своей идеи мести для семьи Уивинг. Он попросил меня дать ему время до Рождества, а День Благодарения будет на следующей неделе. У меня кончается терпение.

Монти покачивает бровями, откидываясь на спинку стула. Редко можно увидеть его таким довольным собой.

— Калеб Уивинг уже много лет гоняет всякое дерьмо по своим складам. Все, на чем он может получить прибыль. Дредноуты одно время бегали за ним, но Калеб — чертов сноб. Он никогда не хотел иметь дело с Кью лично, поэтому поручил мне быть посредником. В прошлом году произошло какое-то дерьмо, и копы пронюхали, что рука Калеба была в определенном горшке, который он должен был оставить в покое. Они вызвали его на допрос. Конечно, этот ублюдок был безупречно чист. Однако он бросил Кью и мальчиков под автобус. Сказал, что они контрабандой перевозят контрафактные товары через порт в Сиэтле. Полицейские провели обыски на складах Дредноутов и нашли все виды украденной китайской техники. Товары на сумму более трех миллионов долларов для правильных покупателей. Все вещи Калеба. Этот ублюдок ушел, не оставив на себе ни пятнышка грязи, а трое парней Кью из-за этого получили по семь лет тюрьмы.

Все это для меня новость. Семья Уивинг отвратительно богата, но для любого жителя Роли Калеб Уивинг построил свою процветающую империю на пшенице. Почти каждая ферма, мимо которой вы проезжаете в графстве Грейс-Харбор, принадлежит семье Уивинг, а те, которые не являются таковыми, платят премию за выращивание генетически модифицированных семян Уивинг. У них нет выбора в этом вопросе. Фермеры, которые отказывались продаться Уивингу в девяностых годах, вскоре столкнулись с судебными исками, потому что они были уличены в незаконном выращивании урожая, содержащего семена, запатентованные Калебом и его советом закадычных друзей. Семена либо рассеивались на их землю и росли там естественным путем, смешиваясь с уже существующими посевами пшеницы, либо Уивинг нанимал кого-то, кто пробирался ночью на их поля и сажал их там вручную. В любом случае, результат был один и тот же: фермеры должны были либо продаться Уивингу, заплатить ему смехотворно высокую ежегодную премию за его семена, либо столкнуться с разорением, банкротством и в конечном итоге лишением права выкупа в опытных руках юридической команды Калеба. Неудивительно, что человек, который опустился до такого уровня, также занимался контрабандой и бог знает чем еще.

— С тех пор Кью постоянно следит за этим ублюдком. Он составил досье на незаконную деятельность Уивинга и готов продать этого ублюдка. Разумеется, анонимно. Если кто-то из наших знакомых узнает, что Дредноуты были готовы передать подобную информацию, это будет иметь серьезные гребаные последствия. Никто больше не будет иметь с ними дела. Более вероятно, что одна из других банд застрелит любого, кто носит нашивку Дредноута на улице. Ты же знаешь, как это бывает. Стукачей имеют, даже если они были теми, кого поимели первыми.

Я хрустнул костяшками большого пальца, на мгновение задумавшись обо всем, что он мне сказал.

— Поиметь Калеба Уивинга было бы чертовски здорово, Монти. Это запятнало бы их семейное имя на всю жизнь.

— Но?

— Но моя проблема не в Калебе, а в его сыне. Именно Джейкоб причинил Сильвер боль. Он единственный, кто должен заплатить.

Монти ухмыляется, сверкая передо мной рядом зубов.

— Терпение — это добродетель, малыш. Я еще не закончил. — Он не торопясь выдвигает ящик своего стола. Я буквально ерзаю на стуле, когда Монти достает простой конверт из плотной бумаги, кладет его на стол и пододвигает ко мне. — Взгляни. — Он достает сигарету из пачки рядом с ноутбуком, вставляет фильтр между губами и закуривает. — Я думаю, тебе понравится то, что ты увидишь.

Конверт очень тонкий. Что бы там ни было внутри, это что-то небольшое. Когда я открываю его и вынимаю содержимое, то обнаруживаю в руке небольшую стопку увеличенных фотографий. Они темные и немного зернистые, но все равно легко разобрать, что происходит на изображениях.

В центре кадра стоит фигура, и он держит женщину за волосы — молодую девушку, одетую в форму болельщицы средней школы Роли. Ее лицо искажено маской боли, руки вцепились в запястья фигуры, пытаясь освободиться от хватки парня. Я пролистываю фотографии одну за другой, мой желудок сжимается все сильнее и сильнее по мере того, как сцена между двумя людьми становится все более жестокой.

На последнюю фотографию тяжело смотреть. На ней четыре человека. Девушка лежит на спине, двое парней у ее головы, прижимают ее к земле у бассейна. Она раздета до нижнего белья, рубашка «Головорезы Роли Хай» теперь плавает на поверхности бассейна. Ее лифчик стянут вниз по телу, обнажив ее сиськи, и парень, который тащил ее за волосы на первом снимке, расположился между ее ног, его брюки спущены вниз вокруг бедер.

Это ужасная сцена. Девушка явно пытается вырваться, ее руки сжаты, рот открыт в безмолвном крике, по щекам текут слезы, смешанные с тушью для ресниц. У парней, удерживающих её на земле, одно и то же, безумное, зловещее выражение лица. Я смотрю на это, и буррито с бензоколонки, которое я съел по дороге сюда, скручивается у меня в животе, пытаясь подняться к горлу.

Мое воображение рисует довольно яркую сцену того, что произошло с Сильвер, и это ужасно. Гораздо хуже. Вот на что это было похоже для нее. Вот как она испугалась.

Я засовываю фотографии обратно в конверт, не в силах больше смотреть на них.

У меня чертовски сильно стучит в голове. Прочищаю горло, стараясь не обращать внимания на тот факт, что больше всего на свете мне сейчас чертовски хочется блевать. Мое горло ужасно жжет.

— Похоже, яблоко от яблони недалеко падает, — восхищенно говорит Монти. — В последнее время юный Джейк помогал своему отцу во многих делах. У нас есть много снимков, где он посещает встречи со своим отцом. Работа с очень большим количеством героина. И теперь Кью добавил эту маленькую историю в свое досье доказательств. Джейк все равно попадет под суд за участие в незаконных сделках своего отца, но это... это то дерьмо, за которое ты действительно хотел его посадить, верно?

О да. Монти прав. Потому что фигура на фотографиях, человек, совершивший самое гнусное преступление из всех в этом последнем кадре — это не кто иной, как сам Джейкоб Уивинг. И Сэм, и Киллиан тоже доказали свою вину в этих снимках, но поскольку Сэм уже давно мертв и гниет в земле благодаря Леону Уикману, только Киллиан может быть привлечен к ответственности вместе с капитаном футбольной команды Роли.

— Кью планирует передать все, что он собрал, в управление по борьбе с наркотиками в конце недели. Я не хотел ничего говорить, пока не понял, что это определенно произойдет. И вот сегодня утром плану был дан зеленый свет. Я решил, что мне давно пора ввести тебя в курс дела. Твоей девушке не нужно будет давать показания в зале суда, если она не хочет. Одного того, что он сделал с этой девушкой, будет достаточно, чтобы обвинить Джейкоба в изнасиловании. Это будет всего лишь ещё одно из длинного списка обвинений. Я знал, что, увидев это, ты будешь чертовски счастлив.

Счастье — это не совсем то слово, которое я использовал бы, чтобы описать то, что я чувствую сейчас, но он прав. Этих фотографий будет достаточно, чтобы осудить Джейкоба и Киллиана.

— Джейкоб питает слабость к чирлидершам из Роли Хай, да? — Замечает Монти, затягиваясь сигаретой. — Ты знаешь эту, малыш?

— Да. — Это слово звучит тяжело, жестко и несчастливо. Я узнала девушку, с которой Джейкоб грубо обращался, как только увидел ее. — Ее зовут Зен Макриди.

— Она дружит с твоей хорошенькой подружкой?

— Раньше дружила.

Уголки рта Монти опускаются, когда он кивает, записывая эту информацию.

— Поскольку в конце недели наркоконтроль будет тащить твоего мальчика в наручниках, это дает тебе пять дней, приятель. Пять дней на то, чтобы составить план и отомстить так, как ты считаешь нужным. Что у тебя на уме?

Я смотрю на конверт, аккуратно спрятанный под краем ноутбука Монти, и, удивленный, в конце концов бормочу слова, которые никогда не думал, что услышу от себя.

— Ничего. Я ничего не собираюсь делать. Наконец-то его арестуют. Этот больной ублюдок будет сидеть в тюрьме очень долго, и он заплатит за то, что сделал. Мне ни черта не нужно делать.