Революционное самоубийство

Однако вскоре у «Чернокожих студентов» появилось стоящее дело — борьба за включение курса по афро-американской истории и культуры в обязательную программу колледжа. Хотя мысль о включении подобного курса в учебный план был дельной, колледж ни за что не хотел соглашаться на это и стоял на смерть. Стоило нам заикнуться о новом курсе, как на нас обрушивался поток объяснений, почему колледж не мог ввести этот курс в программу. Самое смешное, что в то же время в колледже нас то и дело поощряли чем-нибудь «заняться». Нас обводили вокруг пальца. Колледж просто-напросто тянул время.

Мы с Бобби расценивали создавшуюся ситуацию как возможность подтолкнуть Совет чернокожих студентов продвинуться на шаг вперед и принять установку на вооруженную самооборону. Мы обратились к «Чернокожим студентам», предложив организовать митинг перед колледжем в поддержку курса по афро-американской истории. Мы указали на то, что митинг предполагается особенный: члены Совета должны будут повесить на пояс пистолеты и промаршировать прямо под окнами колледжа. В некотором смысле митинг должен был выразить наше отношение к жестокостям полиции, но также устрашить администрацию колледжа, сопротивлявшуюся введению предложенного нами курса. Мы с Бобби искали способ повлиять и на колледж, и на общину, способ свести их вместе. Полиция и администрация колледжа нуждались в хорошей встряске, которую им должны были устроить негры. Мы знали, что такая акция заставить наших оппонентов понять — мы говорим дело. В то время ношение оружия в целях самообороны не было нарушением закона.

Мы объяснили все это «Чернокожим студентам», показав им, что мы не собирались совершать что-либо противозаконное. Мы всего лишь добивались того, чтобы Совет повернулся лицом к реальности, а не стоял на месте, растрачивая время на пустословие и сочинения о белом человеке. Мы хотели сподвигнуть Совет на вооруженную самооборону. При этом требовалось полное понимание того, что оборона служит средством выживания для всех чернокожих и, в частности, средством, при помощи которого мы могли бы добиться введения нашего курса в программу колледжа. Мы же видели, как черных повсеместно грабят. В колледже нас ничему толковому не учили. У нас не было курсов, посвященных нашим реальным проблемам, не было занятий, где бы нас учили выживанию. Наша программа была нацелена на то, чтобы вдохновить братьев на самооборону, прежде чем нас окончательно уничтожат — и физически, и духовно.

Призывом взяться за оружие мы надеялись привлечь сторонников. Я чувствовал, что нам удастся завоевать симпатии студентов из социальных низов, т. е. студентов, не имевших отношения к организациям колледжа, в которых слишком много умничали и не предлагали эффективной программы действий. Люди с улицы пошли бы за «Чернокожими студентами», если последние согласились бы следовать нашему плану. Если негритянская община и научилась что-то уважать в жизни, то это было оружие.

Мы недоучли, насколько трудно нам будет переубедить братьев. «Чернокожие студенты» полностью отвергли нашу программу. Эти братья были так напуганы огневой мощью полиции, что они были не способны даже помыслить об открытом ношении оружия независимо от того, разрешено это или нет. Натолкнувшись на полное непонимание, мы перестали уговаривать «Чернокожих студентов» и пошли говорить с Движением за революционные действия. Там было немного народа, всего лишь несколько парней из кампуса, чесавших языками. Мы постарались объяснить им, что, выставив напоказ оружие, уличные братья приблизятся к руководству Движения. Мы также поделились с ними нашей новой идеей — патрулировать улицы, чтобы предотвращать злоупотребления полиции, ибо полицейские были главными проводниками жестокости по отношению к общине. Дальше вооруженной самообороны и патрулирования мы не шли. Начни мы разрабатывать более развернутую программу, мы бы наверняка увязли во второстепенных вещах. Пока я хотел, чтобы приняли идею о самообороне, а когда она была бы реализована на практике, можно было бы переходить к более детальному продумыванию программы. Тогда мы еще не собирались создавать свою партию: всяких разных организаций и без того было полным-полно. Мы видели свою цель в том, чтобы сделать хотя бы одну из них приносящей пользу общему делу. Таким образом мы внесли бы свой вклад, и это казалось нам достаточным. Однако прорваться нам было нелегко. Движение за революционные действия тоже отказалось принять наш план. Они подумали, что его осуществление будет чистой воды «самоубийством» и что мы дня не проживем, если выйдем на улицу для патрулирования.

В итоге мы оказались там, где находились на протяжении всего времени, — нигде.

16. Создание партии «Черная пантера»

Как молодое деревце, пригнутое к земле, собирается с силами, чтобы резко распрямиться, так негры, которых угнетение прижало к земле вдвое сильнее, набрались сил. Их скрытая энергия выплеснется в форме гнева, черного гнева. Это будет последний, апокалиптический гнев.

Уильям Гриер, Прайс Коббс. Черный гнев

Все это время мысль о собственной партии нам с Бобби даже в голову не приходила. У нас не было никаких планов насчет создания новой организации. Программа из десяти пунктов еще ждала своего часа. В прошлом году мы стали свидетелями восстания в Уоттсе. Мы видели, как полиция напала на местную негритянскую общину, загодя спровоцировав беспорядки. Мы наблюдали за Мартином Лютером Кингом, когда он приехал в общину, чтобы успокоить людей, и мы видели, как отвергли его концепцию ненасилия. Чернокожих всю жизнь учили не сопротивляться силой, этот урок мы затвердили слишком хорошо — он вошел в нашу плоть и кровь. Но что толку от настроя на ненасилие, когда изначально предполагается, что полиция правит железной рукой? От наших глаз не укрылось, что оклендская полиция и патруль с калифорнийского хайвэя стали носить свои дробовики у всех на виду. Они нашли еще один способ вселить страх в общину. Все это не прошло мимо нас незамеченным, и мы поняли, что готовность негров взбунтоваться достигла критической — взрывоопасной — отметки. Каждый должен вписать себя в историю общины, сделать что-нибудь во имя ее будущего. Все, что мы видели вокруг себя, убеждало нас в том, что наше время пришло.

Так возникла потребность в создании партии «Черная пантера». Нам с Бобби ничего другого не оставалось, как основать организацию, которая объединила бы братьев из низших социальных слоев.

Партия рождалась в разговорах и спорах. Большая часть того, что мы обсуждали, к делу не относилась. Бобби жил неподалеку от кампуса, и гостиная в его квартире превратилась в подобие штаба. Несмотря на то, что мы еще не порвали с «Чернокожими студентами», мы посещали все меньше и меньше их собраний, а после нашего окончательного ухода стало ясно, что мы были главным подрывным элементом в Совете. Мы поднимали вопросы, которые портили людям настроение. Наши с Бобби разговоры стали приобретать большое значение. В дом к Бобби постоянно шли братья, как только у них выдавался свободный часок между занятиями. Заходили и ребята, просто слонявшиеся по кампусу. Мы пили пиво, вино и со всех сторон рассматривали политическую ситуацию в стране, наши социальные проблемы, а также делились мнениями по поводу достоинств и недостатков других группировок. Мы обсуждали успехи, достигнутые неграми в прошлом. Особенно это было важно для того, чтобы лучше разобраться в текущих событиях.

В каком-то смысле «посиделки» у Бобби дома стали для нас школой политической подготовки. В процессе наших дискуссий и сформировалась партия. Даже после официального создания партии мы продолжали встречаться в нашем офисе. К тому моменту мы уже доросли до того, чтобы не только ставить проблемы, но и предлагать возможные варианты для их решения.

Помимо прочего, мы много читали. Немало книг было написано об угнетенных народах и их борьбе за освобождение. Мы с головой уходили в эти книги, мы искали там опыт, который, возможно, помог бы нам осознать наше собственное положение. Мы проштудировали Франца Фэнона, в частности его «Несчастье Земли», [36] четыре тома произведений Мао Цзэдуна и книгу Че Гевары «Партизанская война». Че и Мао были настоящими ветеранами народно-освободительных войн. Они выработали доказавшие свою эффективность стратегии борьбы за освобождение народа. Мы читали эти книги, потому что воспринимали их авторов как кровных родственников. Над ними стоял тот же самый угнетатель, что прямо и опосредованно контролировал и нас. Мы чувствовали необходимость ознакомиться с тем, как этим людям удалось отвоевать свободу. Мы хотели воспользоваться их опытом, чтобы отвоевать свободу себе. Вместе с тем мы вовсе не стремились под копирку заимствовать их идеи, почерпнутые нами из книг. Нам нужно было переосмыслить наши знания и продумать принципы и методы, подходящие для чернокожих братьев из квартала.

36

Фанон, Франц Омар (1925–1961) — африканский революционер, врач, политик, философ. Служил во Французской армии во Второй Мировой, глава психиатрического отделения госпиталя в Алжире, редактор газеты алжирских националистов el moudjahid, посол Алжира в Гане. Автор книг «Черная кожа, белые маски» и «Несчастье Земли», анализирующих систему колониализма и её последствия. (Прим. редактора)

Мао, Фэнон и Че Гевара — все они ясно понимали, что угнетенные народы были лишены прав, принадлежавших им от рождения, и чувства собственного достоинства. Никакая философия или просто слова были здесь ни при чем, все решала сила оружия. Их остановили бандиты с большой дороги, заставили страдать, причинили насилие. Единственный оставшийся для них способ добыть свободу — ответить на силу силой. По сути, это форма самозащиты. Хотя такая самозащита временами очень напоминает агрессию, люди обычно не вникают в подробности, они просто отвечают на внешнее воздействие. Люди питают уважение к проявлениям силы и достоинства, которое можно увидеть на лицах тех, кто отказывается склоняться перед оружием угнетателя. Несмотря на угрозу смерти, эти люди будут бороться, ибо для них умереть, сохранив достоинство, предпочтительней, чем сносить позор и унижение. К тому же всегда остается шанс на то, что угнетатель будет повержен.

Во время войны в Алжире Фэнон выступил с заявлением, его слова глубоко запали мне в душу. Он сказал, что тогда настал «год бумеранга», который, как он считал, был третьей стадией насилия. На данной стадии насилие агрессора обращается против него самого и наносит разящий удар. Вместе с тем агрессор не осознает происходящего; он не знает ничего, кроме того, чем он занимался на первой стадии, т. е. кроме насильственных действий. Угнетенные неизменно защищаются. Угнетатель всегда выступает в роли агрессора и приходит в неподдельное изумление, когда угнетенные начинают бороться с ним тем же оружием, что он использовал против них.

Огромное влияние на становление нашей партии оказала книга Роберта Уильямса [37] «Негры с пистолетами». Уильямс активно продвигал программу вооруженной самообороны в г. Монро (Северная Каролина). Программа нашла немало сторонников в общине. Однако мне был не по душе способ, которым Уильямс добивался содействия федерального правительства. Для нас правительство было врагом, агентом правящей клики, контролирующей страну. Мы также располагали кое-какой литературой о «Дьяконах за защиту и справедливость». Эта организация действовала в Луизиане — в моем родном штате. Один из ее лидеров был как-то в районе Залива, выступал там и искал спонсоров. Нам понравилось то, что он говорил. «Дьяконы» делали дело, устраивая марши в защиту гражданских прав, но у них вошло в привычку просить у федерального правительства обеспечивать эту защиту или, по крайней мере, оказывать им содействие в защите людей, соблюдающих закон. «Дьяконы» добились даже того, что местные шерифы и полиция стали охранять участников их акций. Они пустили в ход угрозу: пообещали, что, если стоящие на страже закона силы откажутся от своих прямых обязанностей, то «Дьяконы» возьмутся за это сами. Мы также рассматривали местную полицию, Национальную гвардию и регулярную армию как одну огромную вооруженную силу, противостоящую воле народа. В пограничной ситуации люди остаются совсем беззащитны и вынуждены обороняться самостоятельно.

37

Роберт Уильямс был президентом Национальной ассоциации содействия развитию цветного населения в Монро, штат Северная Каролина. Он привлек мужчин из этой ассоциации и создал организацию, члены которой носили оружие в целях самообороны. Этот шаг был продиктован необходимостью защищаться от белых, взявших за правило устраивать кутежи с перестрелками на территории негритянской общины и терроризировать местных жителей. Уильямс стал одним из первых чернокожих, выступивших в наши дни в пользу самообороны. В поддержку своей позиции он писал специальные статьи. В 1961 году он покинул Соединенные Штаты, когда попал в федеральный розыск за похищение людей. По словам участников организации Уильямса, они ненадолго задержали белую парочку, а потом отправили ее вечером в общину, чтобы эти люди принесли в полиции извинения за оскорбления и проявленную жестокость. Уильямс отправился на Кубу, побывал в Китае и Танзании, продолжал писать. В 1969 году он вернулся в США. (Прим. автора)