Рейтинг темного божества

— А из дома в Радужной бухте — за ним же велось наблюдение круглосуточное, Никита сам об этом говорил — как же они сумели незаметно выбраться?

— Там двое из группы наблюдения — клянутся, что… В общем, там какая-то непонятная чертовщина. Наши говорят — они думали, что Стахис и его сестра уехали на лимузине. Вот и вели его до самой Москвы. А оказалось, что их в машине нет. Там сейчас окрестности прочесывают. Вроде нашли свидетеля — охранника на причале. Он показывает, что около восьми вечера Стахис и его сестра сели в свой катер. У них катер, оказывается, стоял в эллинге. На нем они и уплыли. И вроде бы с ними был какой-то груз — охранник это подтверждает. Ты видишь, что получается? Они уехали в восемь, машину Никиты обнаружили без малого в одиннадцать. А сейчас… сейчас уже почти полночь. — Катя схватила Мещерского за руку. — Сережа, я тебя прошу, сделай что-нибудь, придумай, иначе…

Мещерский бережно усадил ее на заднее сиденье рядом с притихшей, испуганной Анфисой. Никиту Колосова надо было спасать. Но как — этого он не знал.

Грохот, лязг… Словно где-то стучат пудовые колеса. Поезд. Поезд идет. Куда? Никита открыл глаза. Мгла, тусклый свет, тьма. Мгла, застилающая взор. Тусклый свет маленького матового плафона под низким потолком, обитым серой кожей. Тьма — там дальше, где грохочут тяжелые колеса. Где-то идет поезд…

Голова была чужой. Да и не голова это была вовсе — ведро, полное воды. И по нему снизу, с боков яростно лупили кувалдой. Господи, как же больно-то!

— Очухался?

Голосок был тоненький, надтреснутый, гномий. Колосов с трудом повернул голову и увидел Ангелину Зотову. Она сидела вполоборота на переднем сиденье, смотрела на него в упор. Он осознал, что он в машине. И машина эта — иномарка. Просторный салон, мотор глухо гудит, они стоят. А где-то там, в темноте за лобовым стеклом, грохочет поезд. И горит красная звезда светофора на железнодорожном переезде.

Он попытался пошевелиться и понял, что у него связаны руки. Связаны впереди, не за спиной. Скосил глаза: так и есть, запястья туго-натуго стянуты кожаным ремнем. Боль во всем теле, в голове — тупая, ноющая.

Мгла нахлынула волной пополам с тошнотой. Когда приступ прошел и слегка прояснилось, он увидел тех, кто был с ним в машине. Зотова сидела впереди. За рулем тот самый шофер — Антон Брагин. А рядом сидел плотный широкоплечий парень в байковой толстовке. В руках он держал пистолет «ТТ». Колосов дернулся. Парень глянул на него. У него было одутловатое невыразительное лицо. А взгляд странный, словно застылый.

— Узнаешь пушку? — спросил он.

Колосов закрыл глаза — это был его табельный пистолет. Он вспомнил, что произошло.

— Это ты в меня врезался на аллее? — спросил он. Парень только усмехнулся.

— Кто ты такой? — Колосов напрягся, пробуя ремень на запястьях на прочность.

— Лежать, мерзавец! — визгливо крикнул Антон Брагин, уловив в зеркале заднего вида его движение. — Я тебе говорил… Я узнал его сразу… это он тогда нас на шоссе допрашивал. А теперь слежку устроил, сволочь!

— Шлагбаум поднимают. Поехали, — приказал парень, заткнув колосовский «ТТ» себе сзади за пояс.

Машина плавно двинулась через переезд. Судя по салону, это и было то самое «Вольво», которое они преследовали. Колосов, борясь с дурнотой, разглядывал своих похитителей. Брагин… Ведет машину нервно, неровно — видно, сильно волнуется. Зотова — она то и дело оборачивается. Куртку свою кожаную вонючую держит на коленях, а сидит в одной майке. На предплечье видна та самая татуировка — словно огромный багровый синяк. А этот третий здоровяк — внешне он самый невозмутимый из всех троих. Кто он такой? Не тот ли, кто, как записано в рапорте наблюдения, приезжал на бежевой «Тойоте» на виллу Стахисов? И был там в субботу во время грозы, а потом уехал? Не тот ли самый, кого сестра Неверовского называла Драконом?

Колосов снова напрягся, пытаясь освободиться от пут.

— Не трепыхайся, — тихо бросил ему здоровяк (это был Иван Канталупов). — И тебе и нам будет проще, если ты не будешь трепыхаться.

— Куда мы едем? Куда вы меня везете?

— Скоро узнаешь. Скоро ты все узнаешь. Машина шла на большой скорости — мелькали огни, потом снова была тьма, тьма, тьма. Внезапно Брагин затормозил. Они поменялись местами — он перебрался к Колосову на заднее сиденье, а за руль сел здоровяк. Дорога изменилась. Они съехали с асфальта, запрыгали по колдобинам. Свет фар на мгновение вырывал из темноты дерево, заросли кустарника, стог сена. Внезапно где-то далеко-далеко завыла сирена.

— Сейчас через пару километров мост. На ту сторону — и с дороги вниз по склону, — тихо сказал Брагин. Здоровяк кивнул.

Сирена коротко взывала уже ближе, замелькали бетонные опоры моста. Колосов понял — они переправились через реку. Сирена выла на какой-нибудь барже. Они мчались все дальше и дальше. Колосов пытался понять, где хоть примерно они находятся, что это был за мост, что за река, но мутной волной снова нахлынула дурнота. Перед глазами бешено вертелись огненные круги, боль вонзалась в висок острой иглой. На какое-то мгновение он снова потерял сознание, а когда пришел в себя, понял, что их машина на полной скорости едет вниз, спускаясь с какого-то крутого откоса.

— Осторожнее, дурак, ты нас угробишь! — шипел Брагин.

— Вел бы сам, — огрызнулся сидевший за рулем здоровяк.

От резкого толчка Брагин навалился всей своей тяжестью на Колосова, злобно пихнул его локтем в грудь. Этот крутой спуск… Когда-то это уже было. Колосов пытался вспомнить — он это видел прежде: крутой спуск с откоса, следы протектора, ведущие к…

— Ну все, приехали. Машину оставим здесь. Дальше пройдем пешком. — Здоровяк вылез, открыл заднюю дверь и рывком вытащил связанного Колосова: — Ступай вперед.

Впереди не было видно ни зги. Вроде деревья… Высокие, вековые. Закрывающие небо. Какие-то рытвины… Какие-то кривые копья, вырастающие из земли… Колосов на непослушных ногах сделал несколько шагов. Все плыло, все кружилось. Страшно болела грудь — видимо, в аварии были сломаны ребра. Он остановился, собираясь с силами, и в это мгновение подоспевший сзади Брагин с остервенением саданул его кулаком в спину. Колосов упал, ударившись обо что-то твердое, холодное. Это была надгробная плита. Копья, вырастающие из земли, были не чем иным, как покосившейся ржавой кладбищенской оградой.

— Перво-наперво кончим психовать и начнем думать своей головой, — объявил Мещерский.

Катя только что снова вернулась из розыска — там по-прежнему о Колосове не было никаких известий. По тревоге был поднят весь личный состав отдела убийств, оперативно-поисковые группы.

— Автомашина «Вольво» объявлена в розыск, предупреждены все посты, — сказала она, — только все равно, Сережа, это ничего пока не дало.

— Может быть, их уже поздно искать на ночных дорогах. — Мещерский потянулся к «бардачку» и вытащил атлас Московской области. Начал листать.

Катя молчала. Она понимала — именно ей, сотруднику милиции, полагалось брать на себя в сложившейся ситуации все — в том числе инициативу поиска. Но… ее мучил страх! А страх — плохой советчик. Он парализовал волю, рисуя жуткие картины: боже, Никита в их руках, раненый. Что они собираются с ним делать, эти безумцы?..

— Что ты там шепчешь? — спросил Мещерский Катя поняла, что ее страхи прозвучали вслух.

— Они забрали его с собой, — повторила она. — Что они собираются с ним делать?