Ричард Длинные Руки – гранд

– Да-да, временно. Но с полными полномочиями верховного властителя. Как короля, но чтоб без короны, как вы и желаете. Хитро, да?

Я спросил заинтересованно:

– А такое возможно?

Он заулыбался.

– Уж нашли. Говорят, больше всего подходит титул гранда. Так что готовьтесь. Как только выработают все детали самой церемонии, вам в торжественной обстановке вручат корону гранда, знаки власти, а также горностаевую мантию, только будет не пурпурной, как у королей, а малиновой.

– Лишь бы теплая, – буркнул я. – Горностаевая – это хорошо.

Он ухмыльнулся.

– И останется только шажок до пурпурной!

Я покачал головой:

– Нет-нет, граф. Думаю, до пурпурной мне этих шажков много. Я не чувствую себя готовым, понимаете?

– Вы слишком строги к себе, – произнес он с глубоким сочувствием. – Другой бы сразу…

Я не стал уверять, что я не «другой», все мы в чем-то «другие», и еще как «другие», только вздохнул потяжелее и развел руками:

– Разве не был строг к себе Господь?

– Он был преисполнен любви…

– …к другим, – закончил я. – А сам пошел на крест за идеалы. Если нужно, дорогой друг, я приму титул и все регалии, поклянусь соблюдать… что-то там надо соблюдать? Лишь бы это успокоило вартгенцев и вселило в них уверенность в завтрашнем дне и победе всемирной демократии… тьфу, это я так задумался о глупостях, в общем, мы все сделаем, как надо. Главное для нас что?.. Только шепотом!

Он бросил по сторонам взгляды и сказал совсем тихонько:

– Возродить армию. Но… при чем тут распродажа королевских земель?

– Граф, – сказал я твердо, – все увидите очень скоро.

Он удалился, я попытался вспомнить, что знал и слышал о грандах, но наскреб по сусекам не так уж и много. Гранды, насколько помню, высший слой знати, что обращается к королю «мой кузен» и разговаривает с ним, не вставая и не снимая шляпы. Кроме того, гранды сами набирают армию королевства, содержат ее… но, главное, по крайней мере для меня – в отсутствие короля именно гранд является тем, кто руководит, отдает приказы, казнит и милует, проводит реформы, издает законы…

А так как короля пока выбирать не будем, то вся власть сосредоточится в моих руках еще и по закону, что немаловажно, так как я вообще-то яростный законнник, хотя пока больше в теории и намерениях. В то же время у меня никакой ответственности, я приму этот титул пусть и навсегда, но должность – на год, так что эти в комиссии по геральдике все учли и рассчитали верно.

Титул гранда устраивает всех, что важно, а также гасит страсти. Все рассчитывают, что побуду грандом, обвыкнусь, со всеми перезнакомлюсь и войду в курс особенностей Варт Генца, а там, глядишь, и соглашусь остаться королем.

Главное, что нацелившиеся на трон четверо суперлордов не так уж и против, чтобы его занял я и на потом. Им важнее, чтобы не занял кто-то из тех, с кем уже сцепились.

Изаэль сопит во сне, иногда дрыгает задней лапкой. Я полежал чуть, начал было высвобождаться из-под ее ига, но она вцепилась крепче, не просыпаясь, что-то пробормотала сердито.

Сердце мое сбилось с такта: прямо из ее тщедушного тельца медленно пошел свет, но не обычный, а как если бы поднимался светящийся туман, отчетливо вижу толстые белые нити, что колеблются как водоросли в теплой воде, колышутся, поднимаются, то сплетаясь, то распадаясь на другие нити, а между ними клубится свет, и даже без особого усилия воображения вижу то облака, то сверкающие горы, даже вот появился странный диск, словно близкое небесное тело, тоже раскаленное добела…

Я скосил глаза, это существо лежит плашмя на мне, но голову повернула, мордочка блаженно расслабленная, хотя не понимаю, как можно спать на таком, я же, как плита из камня, а рядом нежнейшая пуховая перина, одеяло тоже из лебяжьего, но вот у нее такая причуда, хоть бери ее за ноги и бей о стену…

Свет уже озарил всю комнату, даже дальние углы высветил с беспощадной яркостью, целое море света и призрачных видений, что перетекают одно в другое, сливаются, образуют странные образы. При взгляде на некоторые сильно и взволнованно бьется сердце в смутном узнавании…

Наконец, когда довольно отчетливо из ее спины выросли огромные призрачные крылья, она засопела, недовольно дрыгнула задней лапкой и проговорила во сне:

– Нет, только Ричэль… нет… да, настаиваю…

Крылья дрогнули, словно пытались мощным взмахом поднять ее и унести, рассыпались на множество искр, что моментально погасли, а Изаэль зевнула, не открывая глаз, потянулась, царапая меня коготками, наконец распахнула глазищи и удивленно посмотрела мне в лицо.

– Ой, это ты?

– Бессовестная, – сказал я с сердцем. – Снился кто-то другой? Признавайся или молись на ночь, дездеморда рыжая…

Она старательно подумала, покачала головой:

– Да нет, никто не снился.

– Брешешь.

Она посмотрела мне в глаза честнейшим взглядом:

– Никто, правда!.. Или не помню. Вот прямо клянусь!

– Ладно, – сказал я великодушно. – Клятвы женщин ничего не стоят, но все равно пока удавливать не буду. Отлуплю только, но так надо, это ритуальное…

– Почему?

– Утро же, – объяснил я снисходительно.

– Но вчера ты меня не бил!

– Вчера был вторник, – объяснил я, – а сегодня суббота! У нас в таких случаях приговаривают: «Помни день субботный!»…

– Ой, я боюсь…

– Хотя, – сказал я великодушно, – если хорошо и долго почешешь, то это как бы заменит…

Завтрак нам подавали в покои, можно бы и в постель, но тогда Изаэль не просто пряталась бы под одеяло, но и жрякала бы там, а это неинтересно, я люблю смотреть, как оно лопает, серьезно так и сосредоточенно, как щенок у мисочки.

После завтрака я корпел над картой Варт Генца, Изаэль кувыркалась с Бобиком на полу, ковер там толстый и мягкий, недостает только Зайчика, который смотрел бы на них сверху вниз с выражением потомственного аристократа, у которого не меньше сотни знатных предков.

Я полюбовался на обоих, Бобик черный, как сам ад, зато солнце так и не сумело набросить на Изаэль хотя бы видимость загара, все такая же снежно-белая с нежным румянцем, что вспыхивает то на скулах, то на щеках, иногда даже сползает на шею.

– Ну что, морды, – сказал я ласково, – жизнь все-таки хороша?

Бобик весело оскалился, а Изаэль кивнула и сказала с удовольствием:

– Еще как! Особенно когда не нужно никуда выходить.

– Эх ты, – сказал я с упреком, – тоже мне разведчица! Ты же должна у нас все вынюхивать, а ты с собачкой развлекаешься!