«Рим, или Второе сотворение мира» и другие пьесы
Шрифт:
А н д е р с о н. Но ведь я могу назвать и ложные координаты.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Для этого вы слишком порядочны.
Р а у л ь. А кроме того, нам есть с чем их сопоставить.
А н д е р с о н. Я мог бы потом дать эти же координаты русским. Или полякам.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. А как вы объясните, почему дали их сначала нам?
А н д е р с о н. Меня вынудили.
Р а у л ь. Поищем-ка в его берлоге. Может, он вел записи. Или дневник. Лойксенринг? Se~nora Карола, побудьте здесь.
Л о й к с е н р и н г. Минуточку. Я еще не доел сыр. (С наслаждением жует. Запивает вином.) Ложные координаты — вполне реальная вещь. Вспомните, графиня, мои слова: угрохаем кучу денег,
13
Кража детей с целью получения выкупа (англ.).
Р а у л ь. Хватит, Лойксенринг. Пошли.
Л о й к с е н р и н г. Я был с самого начала против идеи провернуть это дельце здесь. Надо было постараться переманить вас на Запад. В том климате мы знаем что к чему. А здесь — когда еще подует тот же ветер! Мы давно уже будем на свалке. На все надо время. Наши доморощенные прожектеры надеются: мол, подключим эту страну к международной системе кровообращения — и готово! Те же болезни появятся сами собой.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Ваши поучения неуместны.
Л о й к с е н р и н г. Потому что неприятны. Буржуазные методы не годятся для борьбы с идеологией социализма. Я стараюсь достигнуть договоренности с соучастниками. Свобода действий у нас здесь весьма ограничена.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Это-то верно.
Р а у л ь. Обыщем его комнату.
Л о й к с е н р и н г. Устаревший прием.
Р а у л ь. Можете посоветовать что-нибудь получше?
К а р о л а. Я согласна.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. На что?
К а р о л а. Чтобы меня похитили.
Л о й к с е н р и н г. Бога ради, госпожа Карола! Мы к этому не готовы. Еще завалим всю нашу операцию. Лучше прикиньте, как бы нам тут, на месте, обтяпать это дельце. Общими силами. Поскольку тяга к наживе не вяжется с мировоззрением этой страны, графиня и взывает к совести, намечая тем самым хотя бы точку зрения, на которой мы могли бы сойтись.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Мне не нравится ваша двусмысленная фразеология с уголовным душком, Лойксенринг. Однако вывод вы сформулировали очень точно. Благодарю. Может, господин капитан скажет, на каких условиях он согласен сотрудничать с нами. Почему бы не применить к нашему предприятию принципы, которые начинают осуществляться в отношениях между государствами с различным общественным строем? Грубой силой мы ничего не добьемся, дорогой Рауль. Тенденция к взаимопониманию присуща всем и отвечает воле народов к миру.
А н д е р с о н. Ваша ирония неуместна.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Ирония? Вы противитесь выводам, которые мы делаем из вполне приемлемой доктрины вашего же лагеря. Я объявила о своей готовности в знак примирения противоречий добровольно передать объект наших переговоров тем, кого имею все основания ненавидеть. Следовательно, мною движет отнюдь не желание отомстить.
А н д е р с о н. Какой там объект, графиня. Никакого
объекта нет. Нам не о чем вести переговоры. А хоть бы и был, у меня нет его координат. Остов судна находится где-то юго-восточнее Борнхольма, может быть, как раз там, где после войны потопили тонны боеприпасов. Что бы ни лежало в тех ящиках — ничего этого уже нет! Мой «Нордланд» не был океанским лайнером, который, подорвавшись на мине, получает одну-единственную пробоину и идет ко дну целехоньким. «Нордланд» — небольшой пассажирский пароход, ходивший вдоль побережья. Для такого суденышка мина — все равно что крепкая серная кислота для медной монетки: она его уничтожает. Вы же сами были при этом: сколько времени судно продержалось на воде? Четверть часа? Пять минут?Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Я была без сознания. Прилльвиц говорит, примерно десять минут.
А н д е р с о н. Интересно. Грохочет взрыв, Прилльвиц включает секундомер, поворачивается ко мне, хватает карту, короткая стычка, я вытаскиваю пистолет, стреляю, он цепляется за штурвал, вода захлестывает нас, он натягивает спасательный жилет, выключает секундомер и прыгает…
К а р о л а. Кто стреляет?
А н д е р с о н. Я.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Фото, Рауль.
Рауль показывает. Карола берет в руки снимок. Пауза.
Р а у л ь. Что скажете, se~nora?
К а р о л а. Мальчишка. Сделал все-таки эту татуировку. Страсбургский собор. Боже мой, как давно все это было, как давно.
Р а у л ь. Больше ничего не добавите?
К а р о л а (возвращает ему фото). Вам это не интересно. Просто мы поспорили. Я считала, что он не решится выколоть на груди церковь. Мне хотелось венчаться в Страсбургском соборе.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. А шрам?
К а р о л а. След ножевой раны после драки в Сан-Паули. Он был заядлый драчун, покойный Прилльвиц.
Р а у л ь. Asqueroso! Una desgracia! Maldito! [14]
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Вы не выдумали все это только что?
К а р о л а. Если вы были близки с мужчиной, то и сами знаете, что мелочи, особенно дорогие вашему сердцу, не забываются. До самой смерти.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Например, драка в Сан-Паули?
14
Гнусно! Какая неблагодарность! Мерзость! (исп.)
К а р о л а. Например, шрам.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Не повезло.
А н д е р с о н. Они утверждают, что шрам этот — от пули, которую я якобы всадил в Прилльвица.
К а р о л а. Уж ты бы не промахнулся.
Г о с п о ж а ф о н Б р а а к. Вот оно что. Я и не знала.
К а р о л а. Зато теперь знаете. Отец терпеть не мог Прилльвица, а тот его. Повторяю, я готова уйти с вами. Хотя бы кухаркой.
Л о й к с е н р и н г. Вы не Белоснежка, а мы — не семь гномов. Без координат похищение не состоится. Вы нужны нам только как залог их истинности.
К а р о л а (Андерсону). Скажи им координаты. Чего ты тянешь? Пусть себе ныряют. И пусть этот металлолом насквозь проржавел — тебе-то что? А я хоть полгода поживу в свое удовольствие. Раньше мая-июня в море не полезут: холодно. И до той поры не смогут от меня отделаться. Где ваша штаб-квартира?
Р а у л ь. Знает ваш отец координаты?
К а р о л а. В своем деле отец всегда был педантичен до крайности. Он и сейчас перечислит вам по памяти все маневры «Памира» у мыса Горн, хотя с той поры минуло шестьдесят лет. Как же ему не знать координат катастрофы, погубившей его собственное судно всего тридцать один год назад в каких-то трехстах километрах отсюда по прямой?