Рип Винклер - Рождение бога
Шрифт:
– И что, хоть одного поймал?
– А то как же!
– Старик даже немного обиделся.
– Раньше оно много всякой нечисти в наших местах водилось. Лешие там, русалки в пруду озорничали, кикимора бывало как заорет на болоте, страх до костей пробирает, а сейчас...
– Рипу показалось, что в голосе собеседника проскользнули нотки сожаления.
– Вон оборотень один и того изловили. Да и разве ж это оборотень, так, мелочь. Даже человека ни одного не загрыз. За два года-то.
– Ваш дед, надо полагать, ловил оборотней покрупнее?
– Точно. Спросите любого, тут каждый подтвердит.
– Конечно, - соврал Рип.
– Так это мой дед его и поймал. Агромадный, говорят, зверюга был, не приведи Ака Майнью. Мне тогда лет пять или шесть исполнилось, и то помню, как притащили в деревню. Рыжий, пасть открыта, глаза сверкают... Куда там этому.
– Сильвестр указал назад.
– Обмельчала нечисть, прости Ака Майнью. Или вот припоминаю еще один случай. Повадился как-то в соседнюю деревню, на ферму, значит...
Предчувствуя очередную историю из многочисленных подвигов славного предка, Рип перебил:
– В человека он превратился?
– Кто?!
– опешил Сильвестр.
– Ну оборотень ваш, которого дед поймал.
– А-а-а, этот, не-а. Не успел, наверное. Его как в деревню притащили, так и ну голову рубать, потом сделали все положенное и сожгли. Вот он и не успел.
Винклер уже давно для себя выяснил природу здешних так называемых "оборотней". Звери, которых разрастающиеся пашни выгоняли из естественных мест обитания, заодно уменьшая и без того скудные охотничьи угодья. Звери, вынужденные искать иные способы существования. Человек приспосабливался к окружающей среде, и окружающая среда приспосабливалась к человеку. Голодному животному уже не было надобности полдня выслеживать дичь. Совсем рядом, под боком, находилась ферма, полная упитанного свежего мяса. Почему бы не воспользоваться? Звери пользовались.
– ...старый герцог, отец нынешнего господина, ну я вам доложу, настоящим дворянином был.
– Рип и не заметил, как старик переключился на новую тему.
– Дворянин из дворян. Великого ума господин, упокой Ака Майнью его душу. Бывало, заедет на ферму, выберет из доярок самую грудастую, запрется в чулане и только крики оттуда довольные. Великого ума и образованности, сразу видать - голубая кровь. Ни одна недовольной не выходила.
Старик путал ум с кое-какими иными достоинствами покойного хозяина.
Сильвестр между тем наклонился к самому уху юноши и, дыша нечищеными зубами, доверительно шептал: - Один раз, говорят, даже его милость глаз на мою бабку положил. Она, я вам доложу, раскрасавица была. Бедра во!
– Старик развел руки во всю ширину.
– Груди, что вымя, талия, руками не обхватишь, одним словом, сахар не девка. Ну, герцог и отчихвостил ее. Гм. После этого, сказывают, отец мой родился. Так что, кто знает, может, и я, того, дворянских кровей.
– Я видел аристократов, вы очень похожи на них, - с серьезным видом кивнул Рип.
На добродушном, по-крестьянски широком лице, расцвела довольная улыбка. И без того немалая грудь гордо выпятилась.
– А что, в последнее время не появлялся ли в ваших местах какой-нибудь пророк?
– закинул Рип пробную удочку.
– Пророк, какой пророк?
– опешил старик.
–
– Нет, пророк это не разбойник. Это... как бы сказать. Слово бога на земле.
По лицу старика было ясно, что хоть он изо всех сил и хочет, но не может понять, как слово бога может само по себе гулять по земле.
– Например, вы говорите: Ака Майнью то, Ака Майнью се, но откуда вы знаете, чего на самом деле хочет бог? А пророк он приходит и говорит: вчера ночью видел во сне Ака Майнью, он повелел мне сделать то-то и то-то.
– Священник, что ль?
– просиял Сильвестр.
– Не совсем, но похоже. Только священник службу служит, в рясе ходит, а пророк... то есть он может быть и священником, но...
– Винклер и сам запутался.
– Священников у нас много, - поняв Рипа по-своему, заявил Сильвестр. У герцога, значит, отец Турк, в соседней деревне церквушка имеется, там поп и дьякон, потом...
За разговором они и сами не заметили, как начали вырисовываться крытые соломой крыши домов.
От деревни, навстречу процессии, бежал мальчуган. На вид лет четырнадцати, хотя и неимоверно худой для своих лет. Сквозь дыры латаной рубахи просвечивало загорелое пузо.
Едва приблизившись, мальчик запрыгал вокруг Сильвестра.
– Деда, а деда - поймал?
Он силился заглянуть за широкое плечо старика. Несильно размахнувшись, Сильвестр отвесил любопытствующему громкую затрещину.
– Куда лезешь! Мал еще. Придем в деревню, там со всеми и посмотришь. И, уже обращаясь к Рипу, не без гордости добавил: - Мой внук. Ганселимо имя, значит.
Ганселимо между тем обиженно потирал ушибленное место.
– Я че, мне ж интересно просто. Ни разу оборотня не видел.
– Смышленый, весь в меня.
– Сильвестр, заговорщицки подмигнув Рипу, притянул к себе мальчугана.
– Поздоровайся с дядей.
– А че?
– Затрещина.
– Здрасьте.
– Вот!
– Старик был само счастье. Но, видимо, ему этого показалось мало.
– А скажи, Ганселимо, дяде, кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
– Космическим капитаном!
– не задумываясь, выпалил мальчуган. Черные глаза возбужденно заблестели.
На этот раз затрещина была много ощутимее.
– Ке-ем?
Мальчик обиженно выдавил:
– Ну купцом.
– Видали!
– Довольный старик повернулся к Рипу.
– Может, возьмете его к себе в ученики, в город?
– Старик подумал и подмигнул.
– Я отблагодарю.
Рип напустил на себя важный вид, старательно изображая обдумывание свалившегося как снег на голову предложения. Конечно, он не мог взять с собой мальчика. Он и купцом-то не был. Но отказать надо было вежливо.
– Даже не знаю. Сейчас у меня уже есть двое подмастерий. Да и лавка не такая большая.
– Выходит, не судьба, - вздохнул старик.
– Но подумайте. Время есть. Судя по всему, Рипу предстояло услышать еще не один намек, абориген так просто не сдастся.
– Вот мы и пришли.