Робин

В столовой уже все собрались. Я тихо сел на свободное место и получил здоровенный кусок праздничного пирога. На этот раз за столом прислуживал мистер Браун, и его торжественный вид делал чаепитие пугающе парадным. Фанни, оставшаяся на подхвате, одним мне понятным способом напомнила о "свинье за столом", и я приложил все силы к тому, чтобы не опозориться. Присмотревшись к благовоспитанным детям мистера Белла, которым, в отличие от меня, не нужно было заботиться о своих манерах, я решил, что смогу научиться вести себя так, чтобы не отличаться от них, но успокаиваться на этом нельзя, потому что оплошности Поля или Энн не будут восприниматься так остро, как оплошности парня с улицы, чьи даже самые незначительные ошибки будут раздуваться недоброжелателями из прислуги и превращаться в неодолимые пороки, соответствующие моему происхождению и воспитанию.

Мне приходилось постоянно быть настороже. Поэтому я замечал очень многое. Поль, например, был шумным и открытым подростком, несколько грубоватым, хотя и не мне бы об этом говорить, немного самовлюблённым и рисующимся перед всеми наполовину осознанно, наполовину нет. Мне в моём мире не хотелось бы иметь его товарищем, потому что такие самоуверенные типы всегда попадают в беду и их по-дружески надо выручать. Зато Энн в свои девять лет была сложной девочкой. При её кажущейся непосредственности, она вся состояла из тайн и загадок, которые не каждому удалось бы подметить, а уж разгадать — никому. Не знаю, какая бы будущность ждала такую особу в моём мире, потому что никогда не встречался с ними. Скорее всего, гибель.

За столом было достаточно весело. Правда, не для меня, потому что, несмотря на внимание ко мне мистера Эдварда и отца Уинкла, я чувствовал себя здесь чужим, да и занятия Поля и Энн вызывали во мне естественный интерес, но лежали в неведомой для меня области. Кроме того, сейчас, когда я видел хмурого отца, я думал больше о нём и о помощи, которую не могу ему оказать, потому что не знаю, в чём она должна заключаться. Принадлежи он к другому кругу, я бы места себе не находил от тревоги, ведь если что-нибудь случается у нас, то это не бывает несерьёзным, но в мире, где живёт отец, ему не угрожает ни смерть, ни тюрьма, ни каторга, ведь он не вор и не убийца, да и мстить ему некому. Однако что-то его всё-таки мучает, и только я мог бы снять с него эту заботу. Что же мне делать?

Я ожидал, что после чая отец постарается со мной увидеться, поэтому не стал заговаривать с Полем и Энн и предоставил им идти к себе, а сам подождал немного и отправился на поиски отца. Оказывается, он был в обществе мистера Белла и, судя по всему, выбрал его в поверенные своих тайн. Подойти поближе и узнать, о чём они беседуют, я не мог, потому что они сидели напротив открытой двери и увидели бы меня, а разобрать их шёпот на расстоянии было нельзя. Я заметил лишь, что мистер Белл считает проблемы отца чепухой, потому что говорит что-то ободряющее с довольно-таки легкомысленным видом и иногда улыбается с такой насмешкой, будто отец бьётся над задачей, которую и решать-то незачем, потому что её не существует.

— Не знаю, — долетел до меня более громкий голос отца. — Я уже несколько раз был близок к осуществлению своего решения, но что-то меня останавливало. Нед говорит, что за свои ошибки нужно платить, но я не готов к этому. Неужели я должен разбить свою жизнь…

Дальше я не слышал. Отец ещё что-то говорил, и мистер Белл, по-видимому, был на его стороне.

— Ты ведь ещё не знаешь, почему я так тороплюсь, — чуть громче произнёс отец и вновь перешёл на шёпот. — … пока она… Ты не знаешь, на что она способна… даже убить… это надо сделать по возможности быстрее, чтобы…

Лицо мистера Белла интересно менялось. Сначала на нём отразилось недоумение и почти испуг, потом оно стало озабоченным, а затем спокойным и даже весёлым, словно и эта новость не должна нарушать чей-либо душевный мир. Он горячо и, по-видимому, убедительно заговорил о чём-то, и отец согласно кивал головой.

Я отошёл от них успокоенным, потому что отец нашёл ещё одного человека, на чью помощь и поддержку может рассчитывать, и ему удалось с ним переговорить. И как это мистер Эдвард и отец Уинкл оплошали, оставив их одних? Мысленно я даже злорадно посмеялся над их былой бдительностью. А затем началось страшное.

Сначала я услышал неясные женские голоса, потом истерический смех Рыжей. К возбуждённо разговаривающим женщинам присоединились мужчины. Это собрание могло произойти по любому поводу, но почему-то у меня заныло внутри от предчувствия неприятностей, и я пошёл в ту сторону.

На лестнице собрался почти весь дом: злорадные мисс Агнес и миссис Джонсон, растерянные мистер Браун и Фанни, озабоченные мистер Эдвард и отец Уинкл. А в центре круга стояли испуганная мисс Кларк с новой куклой Энн в руках и Энн, сама похожая на куклу, если бы не серьёзный недоумевающий взгляд, очень не соответствующий кукольному облику.

Едва я увидел игрушку, как понял, что пришёл конец моей новой счастливой жизни. Кто-то безжалостно обрезал её длинные локоны, изорвал платье и растоптал туловище. От фарфоровой головы местами были отбиты кусочки, только голубые глаза смотрели по-прежнему наивно. Но её истерзанное тело не было в крови, как в моём сне, и неровно остриженные волосы не были запачканы.

— Робин, иди сюда, — строго приказал мистер Эдвард.

Я подошёл, совершенно подавленный обрушившимся на меня несчастьем. Мистер Эдвард взял куклу и показал мне.

— Это сделал ты? — спросил он.

Я покачал головой.

— Не отпирайся! — злобно прошипела Рыжая. — Ты специально не пошёл в столовую вместе с мистером Полем, чтобы пробраться в комнату мисс Энн и уничтожить её новую куклу.

По-моему, нет ничего хуже злых баб.

— Зачем мне это понадобилось? — независимо спросил я.

Я был один против всех, как Робин Гуд против своих врагов, к тому же сейчас я окажусь на улице, нищий, бесприютный, разыскиваемый Громилой Уолтером, поэтому напоследок мог позволить себе отнестись презрительно к покидаемому мной благополучию.

— Потому что ты завистливый маленький негодяй, — подхватила кухарка. — Ты не можешь вытерпеть, что милую нашу мисс Энн любят все. Ты видел, как наша дорогая девочка обрадовалась новой кукле, и решил доставить ей горе.

Я глядел на Энн. Её брови нахмурились, будто она решала непосильную задачу, а губы были крепко сжаты.

— Что это?! — воскликнула леди Кэтрин, выйдя на шум и увидев растерзанную куклу. — Кто это сделал?! Энн, дорогая моя девочка! Чарли! Фредерик!

Как же я не хотел присутствия отца! Я знал, что известие о гибели куклы не минует его ушей и моё позорное изгнание состоится с его ведома, но всё равно крик старухи, призывающей сына и зятя, резанул меня по сердцу.

Отец застыл на месте, увидев, что стало с куклой, а потом замкнулся в себе и молчал. Зато мистер Белл смотрел на свою дочь с состраданием, говорящим более слов.

— Миледи, это сделал он, — обличающе указала на меня Рыжая. — Разве можно было брать уличного мальчишку, бродягу, вора в приличный дом?

Мистер Эдвард покосился на горничную, чьи резкие крики действовали ему на нервы, и вновь перевёл суровый взгляд на меня, а я стоял, как столб, понимая, что мне не оправдаться. Отец Уинкл смотрел на меня с осуждением, хотя, будучи попом, конечно, проповедовал направо и налево, что нельзя судить своего ближнего.