Род на краю империи

— Что? — поторопил я.

— Ты никуда не прыгаешь. Концентрации не хватает, даже с двойным контуром. Дар полностью подчинён пилотированию. В общем, я даже эвакуироваться из горящего меха не смогу.

В какой-то момент я перестал следить за спором.

Увиденное меня впечатлило… и внушило некоторые опасения. Если мои гвардейцы такие штуки выделывают, то и в других, более сильных Родах, двойные контуры — не новость. Что рано или поздно выведет конфликты на качественно новый уровень.

— Хватит шалить, — добродушно сказал Демон, включив рацию. — Заводите машины в ангар, будем смотреть обвесы.

Я незаметно улизнул с этого мероприятия.

В последнее время, если не считать инквизиторов, наступило сравнительное затишье. Дранько не доставили мне особых хлопот, Администратор не напрягал новыми заданиями, да и клановые заказы в этом году закончились. Можно было с чистой совестью выстраивать личное благополучие.

Единственное, что мне не даёт покоя, это упущенное бессмертие. Фанатики завладели Великим Артефактом, Джонс не подавал признаков жизни, и всё указывало на наше, пусть и временное, но поражение. А как выстраивать долгосрочные планы, если ты смертен? Старуха с косой всегда будет стоять за плечом и насмехаться. Откинувшись в этом мире и этой эпохе, я могу переродиться где угодно. И мне снова придётся карабкаться наверх из самых низов. Если только не повезёт с богатенькими родителями. К сожалению, это всегда заканчивается одинаково. Ты расслабляешься, а потом что-нибудь происходит. В город вторгается чья-нибудь армия, твой дом жгут разъярённые нищие соседи… При любых раскладах, если ты не развиваешься в выбранном ремесле, следующая инкарнация будет сущим адом. Остановка — эта деградация.

Бессмертие даст мне шанс.

Избавит от этого нескончаемого проклятия…

Наверное.

Запершись в кабинете, я стал набрасывать в блокноте расписание дел на грядущую неделю. Появился такой пунктик с недавних пор. Чтобы ничего не упустить.

Разобравшись с этим вопросом, я поднялся к Феде и начал разбрасывать радиограммы по Старшим Рептилиям. У меня была сложная система передачи денег и поддержания в боеготовности всей этой структуры. Тренировки в сонных конструктах, слежка за отдельными представителями аристократии Фазиса, закладка и проверка схронов с оружием, добыча боевых артефактов… И это далеко не полный перечень того, что делали по моему приказу фанатики из Чёрного Ока.

Поиском Абсолюта занималась добрая дюжина ячеек, но существенных результатов мы не достигли. А деньги на содержание всей этой армии конспирологов уходили немалые…

Натравить, что ли, этих ребят на конкурентов?

Перспектива выглядела заманчивой, но сначала я попытаюсь задавить Дягилева и Бестужева экономическими инструментами.

С этой мыслью я и отправился на боковую.

Утром, одевшись для пробежки, я открыл дверь и чуть не споткнулся о валявшееся на крыльце… нечто. Нагнувшись, я поднял с каменных плит бубен. Реальный бубен, такими пользуются шаманы разных народов мира. Колотушка тоже имелась в наличии.

Хмыкнув, я ударил колотушкой в бубен.

На поверхности тут же начали проявляться символы. Я ощутил, как обтянутая кожей хрень тянет из меня энергию, но перекрывать каналы не стал. Уж больно интересный поворот с утра наметился.

Символы сложились в некое подобие орнамента.

Вроде бы и не герб, но явно несёт символическое значение.

Шагнув обратно в холл, я позвал домоморфа:

— Бродяга, что у меня в руках?

— Бубен, — предсказуемо ответил артефакт.

— Он тянет из меня ки. Что это за символика?

Пауза.

Через несколько секунд домоморф выдал вердикт:

— В нашей библиотеке нет информации по этому поводу, Сергей. Орнамент похож на узоры жителей Океании, но точнее я не скажу.

Услышанное мне не понравилось.

— А кто скажет?

— Могу дать адрес одного учёного в Фазисе. Он специализируется на культуре Юго-Восточной Азии.

При упоминании азиатов внутри что-то перевернулось.

Кто-то ведь подбросил это дерьмо мне под дверь. И этот неведомый «доброжелатель» явно сумел обойти охранников на КПП.

— Давай адрес, — согласился я. — И телефон.

Глава 23

— Откуда это у вас?

— Рядом с дверью нашёл.

Осип Францевич Рисс уставился на меня поверх очков в роговой оправе. Нехорошо так уставился. Думаю, так смотрят на смертельно больного родственника, которому уже выписали диагноз. Пациент ещё не видит финала истории, но его уже считают живым трупом.

Рисс не был аристократом, но мне не сразу удалось добиться встречи с ним. Учёный преподавал в одном из университетов Фазиса, часто ездил на симпозиумы и конференции, подолгу пропадал в азиатской глубинке. Если же он не занимался всем этим, то сидел у себя дома, в мансардной квартире Старого Города, и строчил очередную умную статью в какой-нибудь зарубежный журнал. В некотором роде мне повезло — я застал Рисса именно за этим занятием. Деньги мужика не интересовали, и он согласился отвлечься от работы лишь услышав про неведомый артефакт, который я ему подарю для исследований.

Да, я такой.

Мне не жалко.

Этот идиотский бубен не имел никакого практического применения, как я не пытался сконцентрироваться и включить воображение.

— Мне надо сравнить, — учёный отложил бубен, встал из-за письменного стола и направился к дальней стене. — Подержите стремянку, молодой человек.

Квартира учёного представляла собой… даже не знаю, с чем это сравнить. Ремонт здесь давно не делали, но засрали каждый квадратный сантиметр территории. Письменный стол находился аккурат под скосом крыши и окном в небо, по которому плыли облака. Дальняя стена представляла собой книжный стеллаж от пола до потолка, заваленный старыми книжками, кожаными папками, непонятными резными фигурками и прочим мусором. Вообще, квартира была четырёхкомнатной, но для спальни Осип Францевич выделил самую маленькую комнатушку. По сути, нишу, отгороженную от остальной квартиры раздвижными панелями. Другие комнаты были завалены экспонатами, предназначение которых ускользало даже от меня. Хотя… Если присмотреться, знакомые вещи всё же мелькали. Просто я не держал в руках ничего подобного уже… лет пятьсот.

Осип Францевич не был дремучим стариком. Думаю, ему перевалило за шестьдесят. Но малоподвижный образ жизни накладывал отпечаток. Сутулые плечи, рыхлая фигура, шаркающая походка, много морщин. И ещё профессор Рисс курил трубку. Настоящую бриаровую трубку, источающую весьма необычные запахи — табак с оттенками вишни и сандала.

Пока учёный рылся на верхних полках своей системы хранения, я придерживал стремянку. Через пару минут профессор спустился с увесистым манускриптом в руках.

— Так… — Рисс открыл книгу на середине, перелистнул пару страниц и задумчиво почесал седую бороду. — Я так и думал. Вот, видите? Фотография, сделанная одним этнографом двадцать лет назад.

— Вижу. Такой же бубен.

— Этими штуками пользуются индонезийские шаманы, — пояснил учёный, — в определённой местности. Есть варианты — Суматра, Ява и ещё несколько островов. Дальше я стал рассматривать узор…

Рисс перевернул две страницы.

— И тут мы выходим на клановую структуру их общества. Грубо говоря, этот рисунок — визитная карточка определённого клана.

В голове что-то щёлкнуло.

Я вспомнил Мансура — пирокинетика, который создал очень много проблем. Этот мужик был индонезийцем из клана… Панджаитан, кажется.

— Панджаитан? — уточнил я.

Учёный посмотрел на меня с уважением.

— Да. Как вы догадались?

— Интуитивно. Что вы можете рассказать об этих людях, профессор? Что это за клоунада с бубном? Насколько они опасны и чего добиваются?

— Яванские, малайзийские и балийские кланы… Это не то же самое, что наши Великие Дома. У них там ещё сохранились касты. Нередко представители разных каст живут в одном месте и образуют некое… сообщество по интересам. Панджаитан — это легендарные убийцы. Среди них есть одарённые. Кинетики, меты, прыгуны зачастую относятся к касте кшатриев. Ясновидящие и бесы с незапамятных времён формируют прослойку брахманов. Туда же и телепатов можно записать. Как правило, шаманы — это ясновидящие либо бессмертные брахманы с очень солидным опытом. Но есть среди них и артефакторы, и даже некий аналог каббалистов. Опасны ли они? Да, безусловно.