Родина Кэрри

— Да, она намекала на это, — ответил Уалид.

— Как ее зовут?

— Не знаю. Ааааааай!

— Как ее зовут?

— Ааааааа! Не надо! Знал бы — сразу сказал, клянусь Аллахом.

— Не святотатствуй! Как ее имя?

— Ааааааа! Прошу, не надо! Аааааааа! Она назвала позывной, Захаба. Больше не надо, прошу, брат.

— С чего это она «золотая»?

— Из-за цвета волос.

— Ну-ка, опиши ее подробнее.

— Американка, длинные светлые волосы. Глаза синие. Рост где-то метр шестьдесят пять. Стройная. Вес, примерно, пятьдесят килограммов, не больше.

— Чего она хотела?

— Сведений о тебе и Абу Назире, любых. Я ничего не выдал. Ничего!

— Лжешь, — прорычал Убайда, и ему ответил протяжный крик.

Кэрри вытащила «банан» из уха. Выходит, допрос ведет Абу Убайда. Ромео ведь сказал: «сведения о тебе и Абу Назире».

— Что скажете? — спросила Кэрри у Верджила и Уарзера. Оба лежали ничком на полу и рассматривали керамический завод в бинокли.

— Я слышал то же, что и ты, — поморщился Верджил. — Они внутри, но я ничего не вижу. Что-то не так.

— Мы слишком долго медлили, — добавил Уарзер. — Тут совсем никого, даже дозорных на подъезде к заводу.

— То есть это ловушка? — уточнила Кэрри.

Верджил и Уарзер кивнули.

— Сержант? — обратилась Кэрри к Биллингсу.

— Это индейская страна, мэм, — произнес тот и сплюнул коричневую от жевательного табака слюну. — Если не видишь краснокожего — бойся.

— Мы того же мнения, — подытожила Кэрри. — Завод — ловушка. Вызываем «Хищник»?

— Если Ромео жив и если он на заводе — ему хана, — напомнил Верджил.

Кэрри задумалась. Вспомнила семью Уалида: его супругу, детей, его мать. Они останутся без мужа, отца и кормильца.

«Я смерть, — подумала Кэрри. — Сею вокруг себя гибель».

— Ромео моджахед, — сказала она. — Подписал себе смертный приговор, согласившись работать на нас.

Биллингс ухмыльнулся и сделал знак радисту, ефрейтору Уильямсу — тощему негру лет двадцати, и тот передал Кэрри микрофон, показал, куда нажимать.

— Это «Телониус-один». «Кэннонбол», прием, — произнесла она в микрофон.

«Джазовые» позывные подбирала сама Кэрри.

— «Кэннонбол» на связи, — произнес искаженный статикой и шифровкой голос.

— Можете приступать, «Кэннонбол». Прием.

— Приступаем. Держитесь, «Телониус-один».

— Держимся. Конец связи, — ответила Кэрри и вернула трубку Уильямсу, накрыла голову руками и как можно плотнее вжалась в каменный пол. Остальные сделали то же самое.

Секунды потекли мучительно долго.

Не этого ждала Кэрри, созваниваясь с Саулом. Сперва она набрала его рабочий номер, но трубку не взяли. Тогда Кэрри позвонила Саулу на сотовый. Посмотрела на часы: было десять утра, то есть в Виргинии — только три ночи. Саул ответил после четвертого гудка.

— Беренсон, — сонно произнес он в трубку.

— Саул, это я.

— Ты там, где я думаю? — спросил он, намекая на Багдад.

— Хуже, — ответила Кэрри и, объяснив ситуацию, попросила выбить добро на применение «Хищника».

Под конец она спросила:

— Можешь остановить сам знаешь кого, чтобы она не прилетала сюда?

Кэрри имела в виду госсекретаря Брайс.

— Сейчас уже, наверное, поздновато. Как только они узнали о визите?

— Помнишь крабов? — напомнила Кэрри.

Однажды на Ферме Саул провел аналогию между узким кругом посвященных агентов и лотком с крабами. Мол, эти твари копошатся в замкнутом пространстве и чуть не едят друг друга. «В такой ситуации, — объяснял Саул, — сведения удержать в тайне труднее, чем говно в кишках при поносе».

— Ты сможешь это предотвратить? — спросил Саул, подразумевая покушение.

— Должна. Саул… Демпси мертв.

Повисла долгая пауза, и Кэрри мысленно молила Саула: ну, обвини меня, обвини меня в его гибели.

— А ты как? — спросил он наконец. — Держишься?

— Да, я в норме, — солгала Кэрри.

— Ты девочка сильная.

— Саул, я его видела. Своими глазами.

— Альфа-Урода? — То есть Абу Убайду. — А другого? Большого парня? — Абу Назира.

— Только первого. Мы близко подошли.

— Наш человек?

— Вряд ли он уцелеет.

Из воспоминаний ее выдернул резкий грохот взрыва на фабрике: обломки и дым взлетели в воздух, земля содрогнулась. Последовал второй взрыв, столь же мощный, и все стихло.

В ушах звенело, всюду стояла вонь взрывчатки. Подняв голову, Кэрри сначала ничего не увидела за плотной пеленой дыма и пыли. Затем разглядела фабрику, от которой почти ничего не осталось: крышу, что венчала строение, изрешеченные ветхие стены — все снесло. Уцелели клочки забора по периметру да обломки.

В ушах все еще звенело, и Кэрри не расслышала, что сказал Верджил. Тогда он встал и поманил ее за собой: пора идти на склад сантехники и опознавать трупы.

Перебегая дорогу вместе с Верджилом, Уарзером, двумя морпехами, сержантом Биллингсом и ефрейтором Уильямсом, Кэрри молилась про себя: хоть бы нашли тело Убайды. После всего пережитого труп Назира станет просто чудом, подарком… Тогда все окажется не напрасно.

Держа оружие наготове, они озирались — как бы не выскочили откуда-нибудь моджахеды.

Осторожно прошли на территорию завода; всюду валялись осколки бетона и керамики, станков. Над головой не было крыши, только синее небо за пеленой дыма. И тем не менее Кэрри услышала арабскую речь. Поначалу она не разобрала слов, но постепенно — пробираясь в глубь разрушенной фабрики, — различила звуки пыток, голос палача и крики Ромео. А потом Уарзер вскрикнул. Остальные подошли к нему и тоже увидели обгорелый безголовый труп в местной одежде. Рядом, на груде камней, лежала опаленная с одной стороны голова.

Ромео. Во рту у него торчал сотовый, а рядом с головой на полу валялся чуть оплавленный цифровой диктофон «Сони».

— Свяжись с ним! — доносился отчаянный голос из динамика. — Аааааа! Он сам тебе скажет…

— Конечно, скажет, но какой мне от этого прок? Говори ты.

— Он же… он… ааааааа!

Верджил выключил диктофон.

— Ya Allah [36] , — пробормотал Уарзер.

Кэрри принялась лихорадочно соображать: кто и что должен сказать? К кому Ромео призывал обратиться Убайду? Это что-то новенькое.

36

О Аллах! (араб.)