Роковая восьмерка

— Нужно с тобой поговорить.

— Мог бы позвонить.

— Я пытался. Твой телефон не работает.

— Ах, да. Я и забыла. Он был в машине, а машина взорвалась.

— Я тут провел расследование по Дотти, так раскопал несколько имен, которые можно проверить.

— Сейчас проверить?

— Завтра. Заберу тебя в восемь.

— До девяти я даже не смогу умыться.

— Ладно, заберу тебя в девять тридцать.

— Ты смеешься? Я слышу, как ты смеешься. Моя жизнь — не повод для смеха!

— Милашка, твоя жизнь — самый популярный ситком.

Приблизительно в полдесятого я выползла за дверь и выпрямилась, щурясь от яркого света. Умудрилась принять душ и полностью оделась, но на этом все и закончилось. Чтобы девушке обрести красоту, маловато полчаса. Особенно когда у девушки похмелье. Волосы я завязала в конский хвост и сунула в карман джинсовой куртки губную помаду. Когда перестанут трястись руки, а глазные яблоки прекратят изображать из себя огненные шарики, я попытаюсь накрасить губы.

Рейнджер в сверкающем черном «мерсе» уже ждал у тротуара. По другую сторону двери за мной тут как тут на страже встала Бабуля.

— Не отказалась бы посмотреть на него в голом виде, — заметила она.

Я забралась на кожаное кремовое сиденье рядом с Рейнджером, закрыла глаза и улыбнулась. Машина пахла божественно, кожей и картошкой-фри.

— Благослови тебя Боже, — вслух произнесла я.

На приборной доске меня ждали кока и картошка.

— Танк и Лестер проверяют кемпинги в Пенсильвании и Нью-Джерси. Обойдут ближайшие, потом двинут дальше. Шарят по машинам и расспрашивают людей, когда возможно. У нас список родственников Эвелин, но с ними шансов мало по моим прикидкам. Эвелин будет беспокоиться, как бы они не настучали Мейбл. То же самое и насчет родственников Дотти. Есть четыре женщины, с которыми Дотти поддерживала дружбу по работе. У меня их имена и адреса. Наверно, начнем с них.

— Очень мило, что ты помогаешь мне. На самом деле мы ни на кого не работаем. Просто принимаем меры ради безопасности Энни.

— Я делаю это не ради безопасности Энни, а ради твоей безопасности. Нам нужно заткнуть Абруцци. Сейчас он с тобой играет. Когда игра ему надоест, он приступит по-крупному. Если полиция не может связать его с Содером, может, Энни свяжет его с чем-то. С многочисленными убийствами, к примеру, если те рисунки не просто фантазия.

— Если привезем Энни, мы сможем обеспечить ей безопасность?

— Я смогу защитить ее, пока Абруцци выносят приговор. А вот с твоей безопасностью потрудней. Пока Абруцци будет на свободе, самое разумное — закрыть тебя в Пещере Бэтмена до конца жизни.

Хмм. Пещера Бэтмена на всю оставшуюся жизнь.

— Ты говорил, в Пещере Бэтмена есть телевизор, верно?

Рейнджер бросил на меня косой взгляд:

— Лопай свою картошку.

Первой в списке значилась Барбара Энн Гуцман. Она жила в типовом доме в Восточном Брансуике, в приятном районе, где жили семьи со средними доходами. Через два дома по улице жила Кэти Шнайдер, которая тоже стояла в списке. Оба дома имели гаражи. Ни в одном гараже не было окон.

Рейнджер припарковался перед домом Гуцман.

— Обе женщины, должно быть, на работе.

— Мы вломимся?

— Нет, постучим в дверь в надежде, что дома дети.

Мы постучали дважды, но никаких детей не услышали. Я протиснулась за кусты азалии и заглянула в окна. Свет выключен, телевизор не работает, никакой обуви детского размера, разбросанной на полу.

Тогда мы прошли два дома и позвонили в дверь к Кэти Шнайдер: откликнулась пожилая женщина.

— Я ищу Кэти, — обратилась я к женщине.

— Она на работе, — пояснила та. — Я ее мать. Может, я чем могу помочь?

Рейнджер протянул женщине пачку фотографий:

— Вы кого-нибудь из этих людей видели?

— Это Дотти, — узнала женщина. — И ее подруга. Они ночевали у Барбары Энн. Вы знаете Барбару Энн?

— Барбару Энн Гуцман? — уточнил Рейнджер.

— Да. Только не прошлой ночью. Они были здесь позапрошлой ночью. Целое столпотворение устроили в доме.

— А вы знаете, где они сейчас?

Она посмотрела на фото и покачала головой:

— Нет. Кэти могла бы знать. Я просто их видела, когда гуляла. Каждый вечер совершаю вокруг квартала прогулку ради здоровья, тогда и заметила, как они подъезжали.

— Вы запомнили машину? — тут же спросил Рейнджер.

— Просто обычная машина. Синяя, кажется. — Она перевела взгляд на меня. — Что-то случилось?

— Одна женщина, подруга Дотти, влипла в неприятности, и мы пытаемся помочь ей утрясти дела, — сказала я.

Третья знакомая жила в многоквартирном доме в Нью-Брансуике. Мы проехали подземный гараж, методически осматривая машины ряд за рядом, выискивая синюю «хонду» Дотти или серую «сентру» Эвелин. Счет был по нулям, поэтому мы остановились и поднялись на лифте на шестой этаж. Там постучали в дверь Паулины Вуд и не получили никакого ответа. Попробовали обратиться в соседние квартиры, но и там никого не было. Рейнджер последний раз стукнул в дверь и вошел самолично. Я осталась снаружи, стоя на стреме. Спустя пять минут Рейнджер вышел и закрыл за собой дверь.

— В квартире чисто, — сказал он. — Никаких признаков, что здесь побывала Дотти. Никакого адреса, как с ней связаться, на видном месте не торчит.

Мы оставили подземный гараж. Путь наш лежал через весь город в Хайленд-Парк. Нью-Брансуик — студенческий городок с Университетом Ратджерса в одном конце и Колледжем Дугласа в другом. Я окончила Дуглас без особых регалий. В своем классе я была в первых девяносто восьми процентах и тому ужасно радовалась. В библиотеке я засыпала, а на лекциях по истории грезила наяву. Я дважды завалила математику, никогда так и не просекла полностью теорию вероятности. То есть, во-первых, кому какое дело, вытащу я черный мячик из пакета или белый? И во-вторых, если вам уж так важно, какой цвет, так не оставляйте это на волю судьбы. Посмотрите в чертов пакет и выньте тот цвет, какой вам нужно.

К тому времени, как я доросла до колледжа, я оставила все надежды летать, как Супермен, но меня никогда не покидало страстное стремление к альтернативным занятиям. В детстве я читала комиксы про Дональда Дака и дядюшку Скруджа. Дядюшка Скрудж всегда мотался по экзотическим местам в поисках золота. И когда он отыскивал золота, то тащил в свой бункер с сокровищами и сгребал монеты бульдозером. Вот это, я считала, отличная работа. Здорово, правда? Поэтому вы можете понять, почему у меня не было особых мотиваций получить образование. То есть зачем нужны какие-то успехи в учебе, чтобы водить бульдозер?

— Здесь я ходила в колледж, — сказала я Рейнджеру. — Столько лет прошло, а все еще чувствую себя студенткой, когда проезжаю мимо.

— Ты была хорошей студенткой?

— Ужасной. Каким-то образом государство умудрилось дать мне образование, несмотря на мое стойкое сопротивление. А ты ходил в колледж?

— В Университет Ратджерс, Ньюарк. После второго курса ушел в армию.

Скажи Рейнджер это, когда я первый раз его увидела, я бы изумилась. Сейчас меня уже ничего не удивляет.