Роман с демоном

Зубриков вернулся за стол и устроился рядом с пышногрудой блондинкой. Он успел как бы ненароком ущипнуть ее за аппетитную коленку, но ни от кого из присутствующих это не укрылось: вызывающе округлые блестящие колени блондинки составляли центр скромной композиции кабинета.

— Ну что ж, девочки! — режиссер потер руки. — Вы уже знакомы. Все друг о друге знаете, поэтому ссориться из-за меня не стоит. Рассказывай, прелесть моя, зачем пожаловала?

Александр явно чувствовал себя неловко. При словах «прелесть моя» он беспокойно заерзал.

Вяземская сразу перешла к делу.

— Володя, ты можешь рассказать что-нибудь об Уржумцеве?

— Костик? — Зубриков состроил кислую мину. — Разве он еще кого-то интересует?

— Меня, например.

— Собираешься устроить культ погибшего кумира?

— Попытайся быть серьезным. Хотя бы ненадолго, — с укором сказала Анна.

— Хорошо, попробую.

Зубриков широко улыбнулся, потом заявил:

— Как актер он был полный ноль. Постоянно ломал кадр.

— Если ты не можешь грамотно выстроить кадр, это еще не значит, что виноват актер, — сварливо сказала блондинка и неторопливо закинула ногу на ногу.

Узкое короткое платье натянулось, угрожая лопнуть. Блондинка некоторое время безуспешно с ним боролась, потом — так же медленно — вернула ногу на пол.

— Если в кадре нет тебя, это еще не значит, что он выстроен неграмотно, — парировал Зубриков. — Моя прелесть! — добавил он и снова ущипнул блондинку.

— Идиот! — ласково прошипела обладательница аппетитных коленок.

— Мэрилин Монро! — тем же тоном ответил режиссер. Они громко поцеловались.

— Так что насчет Уржумцева? — напомнила Анна.

Зубриков и блондинка на время перестали изображать волнистых попугайчиков на ветке. «Мэрилин» достала платок и вытерла с лица режиссера следы алой помады.

— Он постоянно ломал кадр, — косясь на пассию, заявил режиссер. На этот раз блондинка промолчала, и он продолжил: — Маленький актер с большими амбициями. Типичный сын академика. От папы достались деньги. От мамы — мозги, повернутые набекрень. Отличное наследство!

— Константин Уржумцев был сыном академика?

— Ну да! Папа изобрел что-то гениальное… Вроде как метод прямой перегонки свинячьего дерьма в ракетное топливо. Ну, а поскольку ракет у нас хватает, а свиней — еще больше… — Зубриков развел руками, показывая, что комментарии излишни.

— А… мать? — осторожно спросила Вяземская.

— Полоумная особа! — воскликнул режиссер. — Была помешана на исключительности сына. А после того, как супруга-академика законопатили в Кремлевскую стену, окончательно слетела с катушек. «Константин Родионович, Константин Родионович!». Вы бы видели, какие скандалы она устраивала! — Зубриков восхищенно зацокал языком. — Ни один сценарист так не напишет. Шекспир! Вот у кого настоящее чувство драмы!

Анна бросила взгляд на порезанную щеку Северцева.

— С чувством драмы у нее все в порядке… А что произошло с самим Уржумцевым?

— Он вышел из павильона через ворота, — заявила блондинка.

— То есть? — не поняла Вяземская.

Зубриков вздохнул. Было видно, что он не хочет развивать эту тему, но настойчивый интерес Анны требовал ответа.

— Лет шесть назад, — сказал он. — Мы снимали очередную «Подводную лодку в степях Украины». Милая бредятинка, скромный бюджет, «бабло побеждает зло» как основная тема… Натуру уже отсняли, остались интерьеры. Я работал вторым режиссером. Однажды Уржумцев вышел из павильона не через калитку, как положено, а через ворота. А у нас есть такая примета — не ходи через ворота, так только покойников носят. Ну, и…

— Сорвался, — подхватила блондинка. — Говорили, что запил. Но я-то знала — он уже пару лет плотно сидел на игле.

— Костик, Костик… — перебил Зубриков. — Хватились, а парня-то и нет. Пропал. Продюсеры икру мечут — сроки поджимают! А найти его не могут!

— Через месяц появился, — сообщила блондинка. — Серьезный такой, присмиревший… Целеустремленный.

— Начинаем снимать, — вновь вступил режиссер, — а парень играет, как Лоуренс Оливье! Дубль за дублем, один другого лучше! У меня — волосы дыбом! Ни дать, ни взять, второй Янковский! А Уржумцев смеется — новая муза, говорит! Вернула к жизни!

— Она-то его и убила, — мрачно заключила блондинка.

Вяземская и Северцев переглянулись.

— Кто? — спросила Анна.

— Лиза, — не сговариваясь, хором ответили Зубриков и блондинка.

Это было стопроцентным попаданием. Северцев подался вперед. Анна увидела, как его пальцы нервно стиснули сиденье стула.

Зубриков встал и подошел к шкафу, так тесно набитому различным барахлом, что грозил лопнуть, словно толстяк от обжорства. Режиссер открыл дверцу — посыпались неподшитые страницы сценариев, пожелтевшие от времени снимки, сложенные афиши, разорванные матерчатые отражатели для фотосъемки.

Зубриков безошибочно вытащил из груды хлама толстый альбом в обветшавшем дерматиновом переплете и бросил на стол.

— Где-то здесь… — он начал листать с конца и почти сразу наткнулся на то, что искал. — Вот! Странная парочка. Но они друг друга стоили…

На цветной фотографии были изображены два молодых человека в свадебных нарядах. Жених в черном костюме, с алой розой в петлице, бережно обнимал невесту за талию. Невеста, невысокая стройная брюнетка с густым роскошным каре, держала в руках букет калл. Пристальный взгляд зеленых глаз пронизывал и объектив, и пленку, и прошедшие с тех пор шесть лет… Вяземская невольно вздрогнула.

— А это кто? — спросил Северцев, показывая на худого лысого мужчину, стоявшего за плечом Уржумцева.

— Это? — Зубриков озадаченно почесал в затылке. — Черт его знает…

— Костик и Лиза называли его «наш счастливый случай»… — обронила блондинка.
– Он-то их и познакомил.

— Точно, точно! — оживился режиссер. — Было такое.

— Вы позволите? — спросил Александр и, не дожидаясь ответа, вытащил снимок из фигурных прорезей.

Зубриков махнул рукой.

— Бери…

Северцев перевернул фотографию. Анна посмотрела на его лицо и поняла — что-то не так. Она бросила быстрый взгляд на оборот снимка…

На обороте стояла надпись: «Дружному коллективу съемочной группы от счастливых молодоженов». И — вместо автографа — большая буква «М». В точности такая же, как над кроватями убитых девушек.

— Что это? — голос Анны прозвучал глухо, и Зубриков насторожился.

— Что «это», прелесть моя? — спросил он, но уже не так беспечно, как прежде.

Встревоженная блондинка вскочила и нагнулась над столом. Юбка моментально закрыла колени, однако хитрая ткань, повинуясь закону сохранения материи, тут же обнажила великолепный бюст, при виде которого Памела Андерсон почернела бы от зависти.