Роман с куклой
Шрифт:
– Бред… Настоящий бред! – возмутилась Ева.
Еще через день к ней нагрянули журналисты – хотели взять интервью. Ведь Даниил Михайловский оставался еще ее мужем, официально развестись они не успели. Еще через пару дней, в толпе, на выставке, она услышала чьи-то слова – о ней, о Еве. Ее назвали вдовой.
Потом она узнала, что тиражи последней книги Михайловского распроданы и издательство намерено спешно допечатать новые. Для этих целей издательство обратилось к Еве… Опять же как к вдове и наследнице всех его прав!
И только тогда ей стало по-настоящему страшно. Это значило только
Ева не спала всю ночь. Она думала о Данииле. О человеке, которого практически вычеркнула из своей жизни. И ей хотелось разобраться во всем.
На следующий день, утром, она приехала в Лапутинки. Ключи от дачи взяла у Валентины Кирилловны, приглядывавшей за домом, – та отдала их без всяких разговоров, сказала лишь только, вздохнув:
– Ну что ж… Имеете полное право!
Странное чувство охватило Еву, когда она вошла в цветущий, буйно разросшийся неухоженный сад. Поднялась по ступенькам, вошла в дом. Здесь царили относительная чистота и порядок (угадывалась твердая рука Валентины Кирилловны). Села в кабинете за стол Михайловского, побарабанила пальцами по полированному столу. «Должны же остаться какие-то бумаги, записи… Ну хоть что-то! Ведь планировал же он как-то свой маршрут… Хоть что-то, что могло бы указать на то, где его следует сейчас искать!»
Ева кляла себя за то, что зимой очень невнимательно слушала Михайловского, когда тот подробно описывал ей свой маршрут. Теперь и не вспомнишь, что он говорил…
Она принялась копаться в бумагах мужа, в его записных книжках. Сначала ей было неловко, неудобно – а ну как тот потом вернется и предъявит ей претензии! А потом стало все равно.
Она устроила форменный обыск в доме.
Потом, в самую последнюю очередь, догадалась включить компьютер.
Обнаружилось, что в электронном ящике лежит куча непрочитанных сообщений. Стала читать их – спам [3] , спам, письмо из издательства, спам, письмо от каких-то знакомых, спам, еще письмо из издательства…
3
Спам – рекламные сообщения.
Последним было письмо из Америки.
«Пап, привет, почему не пишешь? Если ты уже приехал, ответь мне… Как дела? Сергей».
Сергей – сын Михайловского от первого брака.
Мгновение поколебавшись, Ева написала ответ:
«Привет, Сережка! Это Ева Борисовна тебе пишет… Ты ведь знаешь обо мне, да? Папа еще в экспедиции, вернется не скоро. Все в порядке. Если будет что-то известно, я сразу сообщу тебе. Пока!»
Перечитав свое сообщение раз десять, Ева отослала его. На душе было совсем муторно, неуютно. Мальчишка родного отца потерял – что ж в этом хорошего?..
Дверь за ее спиной коротко скрипнула. Ева, похолодев от ужаса, оглянулась (вдруг представила, что это Михайловский каким-то образом вернулся). Но на пороге стояла Ива.
– Ива… Как ты вошла?
– Двери были открыты… и ворота ты тоже не заперла, – смущенно улыбаясь, ответила Ива. – Я смотрю – в доме кто-то есть, вот
и решила проверить… Валентина Кирилловна обычно в другое время тут прибирается.Ева глядела на Иву со странным чувством – раздражения и жалости. На Иве было тяжелое, многослойное, в складках и защипах платье из небеленого льна. Это платье напоминало какое-то средневековое одеяние. Стояла жара – начало июля как-никак, и лен вроде бы был подходящим материалом для такой погоды, но многослойность одеяния сводила все на нет, делала платье не летним, а скорее весенним или осенним. Но опять же для весны и осени этот небеленый лен тоже не годился!
Остроносые туфли на плоской подошве, старомодная «химия», делавшая голову Ивы чрезмерно большой, огромные глаза с привычным испуганно-виноватым выражением…
– Ты уже знаешь? – строго спросила Ева.
– Ты о Данииле? Да. Это ужасно… – вздохнула Ива, опустив глаза.
– Я не верю. Он жив! – сердито воскликнула Ева, точно гостья вздумала с ней спорить. – Не тот Данька человек, чтобы вот просто так сгинуть…
Ива села на кожаный диван, скрестила на коленях тонкие прямые руки.
– Ты теперь наследница, – пробормотала она, странно улыбаясь. В ее улыбке были и му€ка, и надменный вызов – одновременно.
– Данька жив! – опять возмутилась Ева.
– Ну да… – Ива шмыгнула носом – то ли засмеялась, то ли заплакала…
Ива всегда вызывала в Еве противоречивые чувства, но только сейчас Ева в первый раз задумалась над тем, почему эта женщина, сидящая напротив, так выводит ее из себя. Ведь не одним же тем, что не умеет одеваться!
В Иве всегда была загадка. Тайна! Кто она, эта Ива, о чем думает, о чем мечтает, как живет, кого любит…
– Ты плачешь?
– Да, я плачу… – печально засмеялась Ива и смахнула со щеки слезинку. – Почему так произошло? Я не понимаю!
– Не стоит так убиваться… Даниил ведь не твоим мужем был! – жестко произнесла Ева. Она сознательно грубила Иве. «Ну хоть раз в жизни будь ты самой собой!» – с безумным раздражением подумала она.
Ива вспыхнула и подняла на Еву огромные, блестящие карие глаза со слипшимися от слез ресницами.
– Нет, моим! – вдруг шепотом сказала она.
– Что?
– Он был моим… А ты отняла его у меня! – шепотом закричала Ива и засмеялась с торжеством сквозь слезы.
Когда гостья произнесла эти слова, в голове у Евы все мгновенно стало на свои места, исчезло безумное раздражение – Ева даже почувствовала некоторое облегчение. В самом деле – вот она, та самая тайна, которая лежала на поверхности, которая объясняла все… Ива и Даниил!
– Что ты такое говоришь? – тоже шепотом закричала Ева. – Ты с ума сошла! – тем не менее сочла она своим долгом заявить.
– Да! А ты не знала! Он был моим, а ты отняла его у меня! Даниил Михайловский был моим любовником! – Ива почти ликовала, произнося это.
«Черт, Данька, ты мог хотя бы меня предупредить! – с запоздалым укором подумала Ева. – Вечно из тебя все клещами надо было тащить…»
– Я предполагала, что у моего мужа кто-то был – до меня. – Ева потерла лоб ладонью. – Но… Слушай, Ива, а зачем же ты тогда познакомила меня с ним, я не понимаю?..
– Потому что я хотела наказать тебя! Поставить на место!