Романовы. История великой династии
Шрифт:
Героем века будь, истории красой!
Изгнал ты с Запада зловредного тирана,
Утешь французов радостью победы,
Верни Бурбонам трон, а лилиям их блеск.
Можно сказать, что вместе со свержением Наполеона, происшедшим во многом благодаря Александру, завершился определённый этап французской истории, начатый революцией 1789 года. Александр осуществил мечты своих бабки и отца, ликвидировав последствия страшных событий, терзавших Европу в течение нескольких десятков лет. После окончания войны Александр выступил инициатором создания так называемого Священного союза – союза России, Пруссии и Австрии, призванного обеспечить мир и безопасность на Европейском континенте.
25 апреля 1814 года Государственный совет, Святейший Синод и кабинет министров пожаловали Александру титул «Благословенный».
Тебе, наш храбрый царь, хвала, благодаренье!
Когда полки врагов покрыли отдаленье…
Ты браней меч извлёк и клятву дал святую
От ига оградить страну свою родную…
И ветхую главу Европа преклонила,
Царя-спасителя колена окружила
Освобождённою от рабских уз рукой…
Несмотря на фактическую поддержку реставрации Бурбонов, Александр оставался верен своим конституционалистским идеям. Когда-то он говорил князю Чарторыйскому, что «наследственность престола – несправедливое и бессмысленное установление, а передача верховной власти должна зависеть не от случайностей рождения, а от голосования народа, который сумеет выбрать наиболее способного правителя». «Он признался мне, – писал князь, – что ненавидит деспотизм везде, в какой бы форме он ни проявлялся, что любит свободу, которая, по его мнению, равно должна принадлежать всем людям». А за три недели до смерти императора барон И.И. Дибич услышал от него: «А всё-таки, что бы ни говорили обо мне, я жил и умру республиканцем».
Освободители Европы – император Александр I, австрийский император Франц I и король прусский Фридрих-Вильгельм III. Гравюра 1814 г.
Он успел сделать несколько шагов к конституции. После присоединения к России Финляндии в 1809 году там было образовано Великое княжество Финляндское, получившее довольно широкие права автономии и определённое подобие конституционного строя. Опыт Финляндии Александр считал лишь началом. Генерал барон Армфельд передаёт откровенные слова императора: «Я вам клянусь, что конституционные формы правления нравятся мне гораздо больше, чем неограниченная власть, в основе которой моя личная воля. Здесь (в Финляндии. – Е.П.) я не допущу ошибки, потому что в моём распоряжении все средства просвещения. Там (в России. – Е.П.) я наталкиваюсь почти всегда на давние, устоявшиеся привычки, которые заменяют законы».
После войны 1812–1814 годов по условиям мира к России отошло герцогство Варшавское, которое в составе Российской империи «превратилось» в Царство Польское. 15/27 ноября 1815 года Александр подписал польскую конституцию. На заседании польского сейма он выступил с речью, в которой недвусмысленно дал понять, что это лишь начало пути: «Образование, существовавшее в вашем краю, дозволило мне ввести немедленно то, которое я вам даровал, руководствуясь правилами законно-свободных учреждений, бывших непрестанно предметом моих помышлений и которых спасительное влияние надеюсь я с помощью Божией распространить на все страны, Провидением попечению моему вверенные». Император поручил группе своих доверенных лиц во главе с Н.Н. Новосильцевым разработать проект российской конституции. Он был назван «Государственная уставная грамота Российской Империи», но в силу так и не вошел.
Был Александр и принципиальным противником крепостного права. В Париже знаменитой писательнице баронессе Жермене де Сталь он сказал как-то: «С Божьей помощью крепостное право будет уничтожено ещё в моё царствование». (Восхищённая его идеями де Сталь писала: «Я от всего сердца желаю осуществления всего того, что дано совершить человеку, который представляется мне чудом, ниспосланным Провидением для спасения свободы, со всех сторон подвергающейся опасности».) Но действительное положение вещей диктовало осторожность и постепенность в решении этой задачи. В 1816–1819 годах по просьбе прибалтийского дворянства крепостное право было отменено в Эстляндской, Лифляндской и Курляндской губерниях. Александр думал осуществить реформу и в Малороссии, но украинские помещики возражали настолько открыто и бурно, что от этих планов пришлось отказаться. Тем не менее император поручил
Аракчееву и министру финансов Гурьеву подготовить проекты крестьянской реформы.Но на рубеже 1820-х годов жизнь государя изменилась; казалось, в ней произошёл какой-то надлом. Александр всё чаще погружался в религиозные раздумья, оставлявшие тягостный след в его душе. Под влиянием баронессы Юлии Крюденер император увлекся мистицизмом. Он и раньше был религиозен, но вера никогда не выходила в его жизни на первый план. Теперь же он почти не расставался с Библией и носил в кармане конверт, который не показывал никому. После смерти Александра конверт открыли и обнаружили там листки с текстами молитв. Он взял под покровительство Русское библейское общество, его ближайшим духовным наставником стал архимандрит Фотий. «Призывая к себе на помощь религию, я приобрёл то спокойствие, тот мир душевный, который не променяю ни на какие блаженства здешнего мира», – признался Александр в 1818 году графине С.И. Соллогуб. В последние годы он искал уединения, а в его характере всё явственнее проступали черты безразличия ко всему мирскому, апатии и глубокого пессимизма. Что же произошло?
В начале 1820-х годов Александр совершил несколько длительных поездок по России. Император непосредственно общался со своими подданными. Он посещал госпитали и тюрьмы, был на уральских заводах и в киргизских юртах, наблюдал жизнь землепашцев и бурлаков. Увиденное породило в нём глубокое разочарование. Он понял, насколько далеки его идеи и планы от реальной жизни, осознал, что так и не смог ничего осуществить. С горечью в 1824 году Александр заметил: «Когда подумаю, как мало ещё сделано внутри государства, то эта мысль ложится мне на сердце как десятипудовая гиря; от этого устаю».
Кругом он видел крах либеральных идей. Его потрясли революционные движения в Европе, новая волна которых началась в 1820-х годах Революционное брожение охватило и Россию. В 1820 году восстал Семёновский полк – элитное подразделение русской армии, та самая гвардия, которая всегда считалась опорой трона. Начали поступать тревожные сигналы о деятельности различных тайных обществ. Поначалу Александр не придал им большого значения. Когда генерал И.В. Васильчиков подал ему список членов «Союза благоденствия», император бросил его в камин, сказав, что сам «в молодости разделял их взгляды». Но тревога его нарастала. В государе проснулась подозрительность. В августе 1822 года он подписал рескрипт о запрещении в стране масонских лож и тайных обществ. Все военные чины и государственные служащие должны были дать подписки о том, что не состоят в подобных организациях. Глубокое беспокойство не покидало императора до самой смерти. Придворный врач Я.В. Виллие пометил в своём дневнике 8 ноября 1825 года: «Я замечаю, что занимает и смущает его ум что-то другое, чем мысль о выздоровлении. И будучи уже в бреду, Александр твердил: “Чудовища! Неблагодарные!”»
Наводнение в Петербурге 19 ноября 1824 г.
Но не только это терзало императора. Всю жизнь его преследовал страх расплаты за тяжкий грех попустительства отцеубийству. Адам Чарторыйский, один из близких к Александру в молодости людей, полагал, что именно поэтому «он впал с течением времени в такое уныние, дошел до такого отвращения к жизни и поддался, быть может, несколько преувеличенной набожности, которая является единственно возможной и действительной опорой человека среди мучительных страданий». Ему нужно было доказать, что он достоин занимать престол. Но все его благие начинания наталкивались на систему, на организацию тогдашней российской жизни. Александр понимал – Россия не готова к переменам. Его пугал традиционализм, но он не в силах был справиться с консерваторами, не мог осуществить либеральный «рывок» без угрозы собственной власти.
А удары сыпались один за другим. Скончались любимая сестра Екатерина и дочь Софья. 7 ноября 1824 года в Петербурге произошло страшное наводнение. Такого город не знал давно: вода уничтожила более трёхсот домов, погибло пятьсот человек. Александр разрыдался при виде постигшего столицу бедствия. Он появился в толпе напуганных горожан. Люди обступили его и плакали вместе с ним. Кто-то закричал: «Бог карает нас за грехи наши!» – «Нет, – ответил император, – не за ваши, за мои». Потоп виделся ему очередной Божьей карой за 12 марта 1801 года.