Романтика. Вампиры

— Да, — вместо коротышки ответил бармен. — Если хотите, покажу. — Бармен жестом подозвал парня, который весь вечер носился по залу — убирал со столов, протирал стойку. — Паоло меня заменит.

— Вы что, на улицу пойдете?

— Но ведь совсем темно!

— Вы что, свихнулись?

Изумленные голоса доносились со всех сторон, но бармен лишь отмахнулся и, вытащив из-за стойки дробовик, любовно его погладил:

— Ocho ochenta! [13] Тут недалеко, да и в одиночку сегодня на улицу выходить нельзя.

13

Плевать! (исп.)

Ропот не утихал, но остановить странную пару никто не попытался. Широко улыбаясь, учтивый бармен распахнул перед девушкой дверь. Томас ощутил холодок недоброго предчувствия, выждал пару минут, соскользнул с табурета и устремился следом.

Уже сгущались сумерки, на западе гасли последние алые лучи солнца. Впрочем, в темноте глаза Томаса видели даже лучше, да и дорогу он мог найти вслепую. За последние три тысячелетия деревенька почти не изменилась. Большинство местных жителей вели родословную со времен, когда майя присылали сюда сборщиков податей, получая доход с тех же участков, которые и до сих пор обрабатывали фермеры. Пятисотлетняя деревня, в которой вырос Томас, в сравнении с этой казалась молодой. Та деревня очутилась на территории современного Перу и уже исчезла с лица земли: ее снесли строители быстро растущего Куско. Эти края мало изменились, а ведь Томас не был здесь почти век.

Дорожка ярких лепестков привела к церквушке с разрушающейся каменной лестницей, которая стояла у джунглей, подбирающихся к горам Оахаки, словно зеленая туча к солнцу. Церквушку до сих пор украшали flores de muertos [14] , гирлянды бархатцев, оставшиеся после утренней службы. Скамьи пустовали, на алтаре Томас увидел уже знакомое деревянное распятие в окружении мерцающих поминальных свечей. Он осторожно прошел мимо и задержался у двери черного хода: там сладкий аромат ладана смешивался с терпким мускусом джунглей. На таком фоне слабый запах девушки почти терялся, но Томас его почувствовал.

14

Цветы мертвых (исп.).

С одной стороны церковь выходила на единственную улицу города, с другой к ее ступеням вплотную подбирались дикие джунгли, но на склоне холма остался крохотный островок кладбища. Оно так и оставалось всегда там, хотя каждое лето дожди грозили размыть могилы и унести останки в долину. По дорожке лепестков Томас вышел к воротам кладбища и на секунду застыл у калаки [15] . Дама-скелет держала плакат с обычным увещеванием: «Сегодня я, завтра ты». Во многих деревнях семьи всю ночь сидят у могил близких, чтобы встретить и поприветствовать их духов, но здесь, среди украшенных цветами крестов, стояли только четверо, причем смертными являлись лишь двое из них.

15

Калака — скелет, персонаж мексиканского Дня мертвых.

Солнце почти село, кладбище освещали лишь поминальные свечи, оставленные на отдельных могилах. Но Томасу свет не требовался: ветер дул ему в лицо и потому принес запах Рико и Мигеля, головорезов из окружения чудовища, которого должен был убить Томас. Ради этого он и проехал целую тысячу миль.

— Я все видел! Она каким-то заклинанием их одолела, — сказал бармен.

Рико крепко держал девушку.

— Раз она такая могущественная, зачем ей все это? — Одной рукой Мигель брезгливо поднял пистолет девушки, а другую не убирал с поясной кобуры.

— Говорю тебе, она ведьма, — упрямо твердил бармен. — Маг, которого я послал к вам сегодня утром, ее брат. Она его ищет.

— Куда вы его увезли? — спросила девушка, и в голосе ее ледяной сталью звенел гнев.

Ее никто не слушал.

— У нее странная аура! — заявил Мигель, проведя рукой примерно в дюйме от тела девушки. — Не человек, но вроде бы и не маг.

— Кто ты, дева? — спросил Рико, дыша ей в лицо.

Девушка не дрогнула, хотя с такого расстояния наверняка разглядела его клыки. Если прежде она не догадывалась, чего боятся местные, то сейчас явно поняла.

— Скажите, что вы сделали с моим братом, и я все объясню. — Судя по голосу, опасность, в которой она оказалась, волновала девушку не больше, чем в баре.

«Бравада или глупость?» — гадал Томас, склоняясь ко второму варианту. Положение критическое, а у девушки едва участился пульс.

— А со мной что? — вмешался бармен. — Вы обещали отпустить, если мага приведу. Давайте так: в обмен на эту ведьму вы оставите в покое моего племянника.

— Это зависит от того, что она умеет делать! — заявил Рико, прижимая девушку к себе. — Молись своему богу, чтобы они с братцем оказались из тех, кто нужен хозяину, не то за пустое беспокойство кровью заплатишь!

Томас не шевелился и не дышал. Благодаря многовековой привычке он словно окаменел — птица опустилась на ветку в каких-то дюймах от его лица. Зато внутри все бушевало и кипело. Бесцеремонное похищение ничуть его не удивляло. Сколько помнил Томас, хозяин этих головорезов, вампир по имени Алехандро, в День мертвых всегда устраивал охоту на людей. Пока семьи по всей Мексике собирали лакомства для усопших — шоколад для mole [16] , свежие яйца для pan de muerto [17] , сигареты и мескаль, Алехандро готовился к собственной трапезе. Его лакомствами были люди — красивые, сильные, хитрые; лучшие качества делали их привлекательными жертвами для Алехандро. Похищенных собирали и давали одно и то же указание: продержитесь до утра или сбежите за пределы земель Алехандро — получите свободу. Каждому вручали фонарь, ружье и карту с изображением десяти квадратных миль, якобы принадлежащих Алехандро. В полночь жертв выпускали из-под стражи.

16

Моле негро — густой черный соус, сделанный на основе десятка разных пряностей и горького шоколада.

17

Хлеб мертвых — особый вид хлеба, который пекут в Мексике ко Дню мертвых.

До рассвета не доживал никто.

Менялись времена, менялись жертвы — на смену ацтекам и конкистадорам пришли американские туристы. Магов Алехандро прежде не трогал. Ему нравилось соперничество и сложные задачи, только зачем навлекать на себя гнев Серебряного круга, которому подчиняются все магические существа? Алехандро — извращенный садист, но далеко не безумец. По крайней мере, прежде не был безумцем. Видимо, кое-что в этих краях все-таки изменилось.

— Я же просила оставить меня в покое!

Сердце девушки наконец заколотилось быстрее, однако, по ощущению Томаса, не от страха. Ее лицо вспыхнуло, глаза заблестели, но от смертельного ужаса она не дрожала. Именно это смущало Томаса: даже окажись она ведьмой (а шансы он оценивал как три к одному) в компании двух вампиров-прихвостней Алехандро, ей следовало умирать от страха. «Значит, совсем глупа», — подумал Томас. Секундой позже земля беззвучно содрогнулась.

Ударная волна прокатилась по земле и тряхнула Томаса — его будто во внутренний мыщелок ударили. Деревья подпрыгнули, пересохшая почва облаками красной пыли поднялась в воздух. Земля под ногами ожила, Томас схватился за ветку, и сидевшая на ней птичка испуганно забила крылышками. Через пару секунд поток красной земли уже мчался к крутому горному склону и с огромной высоты падал вниз.

Бармен потерял равновесие, рухнул на землю и ударился головой о ствол старого дуба. Видимо, он лишился чувств, так как безвольной куклой покатился к обрыву. Рико и Мигель вскарабкались на деревья, которые оползнем не задело. Им удалось спастись, а вот девушке не повезло — она упала в поток камней, листьев и грязи, ее крик утонул в рокоте оползня, уносящего с собой добрую половину горы.

Томасу не хотелось, чтобы вампиры его почуяли. Он держался на расстоянии от них, но потому и девушка оказалась слишком далеко — не схватишь, не спасешь. Она вцепилась в пень и к обрыву не приближалась, но ее хлестал град мелкого мусора. Томас внушал себе, что она не сорвется, что ему нельзя рисковать и попадаться на глаза прихвостням Алехандро. Смерть его не страшила. Учитывая то, что предстояло сделать, она была неизбежна, только он должен, нет, обязан захватить с собой и Алехандро.