Роза прощальных ветров
Шрифт:
– Очень хорошо, что ты его бросила... – Неволин посмотрел в зеркало, увидел свою небритую физиономию и сделал большие глаза. «Побриться и принять душ. Купить цветы и чего-нибудь съестного. Что еще там полагается?..»
– Почему? – немного обиженно спросила она.
– Потому что я гораздо лучше.
– Костя, я тебе просто так позвонила! – закричала она. – Просто поболтать...
– Вот я приеду, и поболтаем, – сурово сказал он. – Роза, всё, мне некогда! Ты мешаешь мне собираться.
– Костя... – Роза то ли засмеялась, то ли заплакала, но Неволин не стал ее слушать, нажал на кнопку «отбоя».
«Ты
Через пятнадцать минут, чистый, побритый и благоухающий лужинским одеколоном, он выскочил из дома. Потом еще сколько-то времени потратил на толкотню в ближайшем супермаркете, где приобрел стандартный джентльменский набор – цветы, торт, шампанское, какие-то фрукты... Это было банально, но на то, чтобы придумывать что-то особенное, у него не было ни сил, ни фантазии. Сейчас Неволин хотел только одного – как можно скорее увидеть ее, Розу.
От боязни попасть в пробку он немного перемудрил с маршрутом, долго стоял у железнодорожного переезда, потом медленно тащился вдоль Яузы – дорога здесь была узкой, без разделительной полосы.
Солнце по-летнему блестело в мутной, зеленовато-черной воде, в которой плавали утки. Заросли камышей на том берегу... На лобовое стекло села большая ярко-синяя стрекоза, потом, когда Неволин стал сворачивать, она улетела – так быстро, словно растворилась в солнечном пыльном воздухе.
– «Все стало вокруг голубым и зеленым...» – запел он. До дома на Тихой аллее было уже рукой подать.
Потом Неволин остановил машину у разросшихся кустов сирени, еще не начавших цвести, вытащил из багажника пакеты и осторожно перелез через низенький забор.
Роза сидела спиной к нему на той самой скамейке и читала книгу. «Ждет!» – возликовал Неволин и тихонько, на цыпочках, стал красться к ней через двор. «Роза моя Роза...»
На ней была темно-вишневая майка, коньячно-огненным блеском отсвечивали на солнце пряди ее волос, нежно белела незагорелая шея.
– Роза! – шепотом позвал Неволин.
Она вздрогнула и обернулась.
– Костя, ты?
– Я! – засмеялся он. – А ты что тут делаешь?
– Тебя жду, – ответила она просто.
Пакеты в руках ужасно мешали. Неволин кое-как пристроил их на траве, у скамейки, сел возле Розы, обнял ее. Прижался лицом к ее шее, вдохнул знакомый запах – запах сломанных цветов.
– А я боялся тебе звонить. Думал, не захочешь со мной говорить... – прошептал он.
Она молчала, и тогда он немного отстранил Розу от себя, вгляделся в ее лицо. Она была еще красивее, еще лучше, чем в прошлый раз. Бело-розовая кожа, ямочка на щеке, ускользающий взгляд темно-серых глаз. Неволин сам для себя не мог определить, чем именно ему нравится эта женщина. Роза вся была какой-то... какой-то приятно-округлой, ровной, правильной, нежной, мягкой, тающей, что ли!
– Это тебе... – спохватился он и, наклонившись, достал из пакета букет нарциссов. – Хотел тебе розы подарить, а потом решил – они тебе, наверное, надоели.
– Почему?
– Ну, как – Розе все время дарят розы...
Она улыбнулась, и ямочка
на ее круглой щеке проявилась еще отчетливее. Губы – прозрачно-вишневые на солнце, россыпь едва заметных веснушек на переносице, брови и ресницы – светло-золотистые, ненакрашенные.– Ты так смотришь на меня...
– Ты красивая. Ты очень красивая! – с восхищением произнес он.
– Я? – удивилась она.
– Ты. Я таких еще не видел, – убежденно заявил Неволин. – Нигде и никогда. Да... Покажи мне свои руки, срочно!
– Руки? – Она отложила нарциссы в сторону, протянула ему обе руки ладонями кверху. – Ты будешь гадать? Ты хиромант?..
– Вроде того, – он наклонился, поцеловал одну ладонь Розы, потом другую. Потом перевернул. Действительно – белая, ровная, без прожилок, кожа, короткие пальцы, чуть сужающиеся к кончикам, короткие овальные ногти, покрытые блестящим прозрачным лаком. С внешней стороны ладоней – маленькие ямочки на месте сгибов. Запястье – не особенно узкое, но трогательное, тоже детское какое-то... И только там, где обычно доктора прощупывали пульс, – едва заметные голубоватые вены.
– Ну, и что скажешь? – с любопытством спросила Роза.
– Скажу, что я очень скучал, – он поцеловал большой палец на ее левой руке. – Скажу, что ты милая, – он поцеловал указательный. – Славная... – очередь среднего. – Красивая...
– Ты это уже говорил! – напомнила она.
– Еще скажу... Не перебивай. Ты красивая... Красивая! – Он перецеловал пальцы на одной руке, потом – на другой. Особенно нежно – мизинцы. Еще раз – ладони. Медленно подобрался к локтям. Плечи. Шея. Лицо...
Они сидели в зарослях кустов, на солнцепеке, и Неволин целовал ее с таким пылом, что у самого даже голова закружилась.
– Господи, что ты делаешь... – прошептала она. – Сейчас Вершинина выйдет...
– Какая еще Вершинина?
– Соседка...
– Плевать!
– Нет, пойдем... – Она подхватила нарциссы, потянула его за руку. – Пойдем! Она в это время всегда с Кисой выходит.
В доме Неволин приступил к продолжению. В нем было столько рвения и энтузиазма, что он сам себе удивлялся.
...И острота ощущений опять была столь велика, что Роза ладонями закрывала Косте рот.
– Тише... пожалуйста, тише! – задыхаясь, шептала она.
Солнце, пробиваясь сквозь оконную решетку, густело, превращаясь в золотистый, тягучий мед – и они барахтались в нем, пока хватало сил, а потом утонули – погрузились на самое дно, судорожно обнимая друг друга, растворились в этом вечернем свете...
– Я чуть не умерла, – через некоторое время, едва слышно, прошептала Роза, прижимаясь щекой к груди Неволина. Потом засмеялась и тихонько толкнула его в бок. – Костя!
– Что? – едва слышно, осипшим голосом спросил он.
– Костя, зачем ты так кричал?
– Я кричал? – удивился он. – Это ты кричала.
– Неправда!
– Точно, ты!
– Не представляю, как мне теперь смотреть в глаза Анне Леонардовне...
– Какой еще Анне Леонардовне?
– Да Вершининой же! Это она за стенкой живет.
– Скажи, что телевизор смотрела...
– Вот она и спросит завтра – а почему в программе такой передачи не видела? – засмеялась Роза.
Неволин тоже засмеялся и снова с нежностью принялся ее целовать.