Роза Спиркреста

Все, что я вижу, — это золотистые волосы в сверкающих волнах, кристально-голубые глаза, стеклянную кожу и лживый рот.

Глава 11 Дрянная девчонка

Перед тем как сесть в такси, я выпиваю два бокала вина, чтобы расслабиться. Это лишь немного помогает, потому что всю поездку в такси я смотрю в окно, положив подбородок на ладонь, постукивая розовыми ногтями по щеке, а мой желудок закручивается в узел.

Неважно, чего добивается Камми, но трах с Ноем — это обязательное условие плана. Если к тому времени, когда мы придем на гала-концерт, Ной не будет считать меня своей, мой отец сразу же узнает об этом. Он поймет, что именно я делаю, и, возможно, даже попытается надуть меня.

Нет. К тому времени, как мы войдем на гала-концерт, каждый человек должен знать, что Ной трахает меня. Даже совершенно незнакомые люди должны знать. Это должно быть ощутимо, неоспоримо.

Я должна трахнуть Ноя, но если я также хочу трахнуть его, то что с того?

Я уже трахалась с теми, с кем не хотела. Это не то, что мне нравится. И если я симулировала большинство своих оргазмов, это не значит, что я не заслуживаю настоящих оргазмов.

А от Ноя исходит энергия человека, который точно заставит меня кончить. Может быть, дело в том, что мы такие разные, или в запрете быть с тем, с кем я не должна, или в его большом теле и дерзкой позиции, которая заставляет меня чувствовать это. Я не уверена.

Но я не понимаю, почему я должна чувствовать себя дерьмово из-за желания заняться с ним сексом.

Такси останавливается у отвратительного многоквартирного дома. Я натягиваю на себя пальто и выхожу. Теперь, когда я здесь, мое сердце превращается в испуганного кролика в моей груди, отчаянно пытающегося вырваться на свободу. Я делаю глубокий вдох и подхожу к двери, нажимая на кнопку звонка Ноа. Он отвечает почти сразу, приглашая меня войти.

Я медленно поднимаюсь по ступенькам к его квартире, делая глубокие вдохи. Когда я подхожу к его двери, я хочу казаться спокойной и собранной. Я даже не знаю, почему я так нервничаю — это он сейчас должен быть взволнован.

Потому что, когда я готовилась, я позаботилась о том, чтобы Ной не смог отказать мне в этот раз. Поэтому на мне черный плащ во всю длину, поверх самого красивого розового белья, которое у меня есть — французское кружево и жемчуг — и ярко-розовые туфли на каблуках. Я выгляжу на миллион долларов, как подарок богов.

Это Ной должен нервничать при виде меня. А не наоборот.

Дойдя до его двери, я поднимаю руку, чтобы постучать, но дверь открывается раньше, чем я успеваю это сделать. Ной в серых трениках и черной толстовке, но я едва успеваю взглянуть на его лицо. Он притягивает меня к себе, поднимает на руки и затаскивает в свою квартиру. Дверь захлопывается, и он вталкивает меня в нее, прижимаясь ко мне всем телом и впиваясь в мои губы голодным поцелуем.

Я обхватываю его за плечи и с трудом сдерживаюсь, чтобы не застонать, когда его язык скользит по моему рту. Он целует меня так, будто изголодался по этому — изголодался по мне. Он целует меня так, будто хочет обладать мной.

Возможно, он ревновал больше, чем я могла предположить.

Он отстраняется с хриплым вздохом, но я ловлю его нижнюю губу между зубами и сильно кусаю. Достаточно сильно, чтобы он вздрогнул от шока или боли. Он проводит большим пальцем по губе и смотрит на нее.

— У меня кровь.

Я ухмыляюсь. — И что?

Его глаза темнеют, но он говорит с полуулыбкой. — Ты — маленькая злобная сучка.

— Ты не должен был заставлять меня ждать.

Он прижимает меня к себе, обхватывая руками мою задницу, и я обхватываю его ногами за талию, а руками обхватываю его шею.

Прижимаясь поцелуем к моей шее, он прошептал: — Я искуплю свою вину, принцесса.

— Как?

— Как ты захочешь.

Тепло разливается по моему телу. Может быть, это алкоголь, или внезапное тепло его квартиры, или жар его тела — трудно сказать.

Но больше всего меня возбуждает напористость Ноя. То, как он несет меня по квартире и бросает на свою кровать. То, как он стоит надо мной, по-мальчишески небрежно стягивая с себя толстовку. Его футболка слегка приподнимается, волоча за собой толстовку, и я вижу твердый пресс и ярко выраженную V-линию.

— Давай, — говорит он, глядя на меня сверху вниз. — Что бы ты хотела, чтобы я сделал, принцесса? Я знаю, какой ты можешь быть властной. Приказывай мне.

Влажные струйки стекают по моим ногам, мое ядро сжимается от его слов.

Развязав пояс, я расстегиваю плащ и приподнимаюсь на локтях. — Поцелуй меня.

Его взгляд пробегает по моему телу: прозрачный розовый лифчик и трусики, едва скрывающие меня от него, мои длинные ноги, мои ступни в блестящих розовых туфлях Louboutins. Я не могу разобрать выражение его лица, но в его щеках горит краска, а в глазах — неприкрытый голод.

Он опускает одно колено на кровать, прямо между моих ног, и падает вперед, опираясь на руки, руками подперев мою голову. — Где?

Теперь я немного нервничаю. Я ожидала, что он развалится на части при виде меня. Его уверенность настолько противоречит его мягким манерам, что это смущает. Но я же Серафина, мать ее, Розенталь. Если он думает, что я просто растекусь лужицей и превращусь в бессвязное месиво, то он жестоко ошибается.

Я показываю на свои губы. — Вот.

Он повинуется, медленно целует меня в губы.

— Где еще? — бормочет он мне в губы.

Я показываю на свою челюсть, затем на шею. — Вот. Там…

Он целует и то, и другое влажными, затяжными поцелуями.

— Мм… — Его голос — низкий, глубокий рокот. — Где еще?

Я показываю на место между грудями, где крошечные перламутровые пуговки украшают центр бюстгальтера. — Там тоже.

— Мм. — Он скользит рукой к моей талии, наклоняет меня к себе и прижимается ртом к моим грудям. — Где еще, принцесса?

Глядя ему прямо в глаза, я показываю на свои груди.

Он смотрит на них, все еще покрытые розовым кружевом. На мгновение я ожидаю, что он споткнется, начнет шарить руками в поисках застежки, пытаясь расстегнуть лифчик. Но он этого не делает. Вместо этого он наклоняется и целует основание моего горла, проходя по линии между грудями, целует и там.

А потом он целует мою грудь через кружево. Сначала я едва чувствую его губы, но потом он закрывает рот на одном соске. Он прижимает к нему язык так, что я чувствую и влажный жар его языка, и текстуру кружева. Мои глаза закатываются, и я закрываю их со вздохом удовольствия.

Под его губами моя кожа становится сверхчувствительной, каждый нерв оживает. Мои соски напрягаются, и я выгибаю спину, вжимаясь в его рот, желая большего.

Но он отстраняется, оставляя лишь мокрые кружева моего бюстгальтера. Я перевожу дыхание и поднимаю на него глаза.

— Хочешь, я сниму его? — спрашиваю я, показывая на лифчик.

— Нет, — говорит он, к моему удивлению. — Оставь его. Сними пальто.

Я делаю, как он говорит, и отбрасываю черный плащ. Никто из нас не смотрит, куда он упал. Когда я ложусь на спину, Ной опускается ко мне, но я упираюсь острым каблуком своей блестящей розовой туфли ему в грудь. Он приподнимает бровь, и я нажимаю сильнее, впиваясь каблуком в его кожу.