Роза Спиркреста

Но такого секса, как с Ноем, у меня еще не было.

Ной занимается сексом так, будто не беспокоится о том, что я кончу, потому что верит, что я кончу. Нет никакого давления, и я никогда не чувствую, что он торопит меня к финишу. Ной нетороплив и нежен, и, кажется, ему чужды стыд и смущение. Кажется, его волнует только удовольствие, которое он мне доставляет.

Он встанет на колени, если придется, и будет умолять, если я попрошу его об этом. Когда я немного грубо обращаюсь с ним, дергаю за волосы, хватаю за шею, царапаю руки, спину или бедра, он позволяет мне это, тихонько стонет. Он не лгал, когда говорил, что ему нравится, когда я грубая. Он любит, когда я злая.

Но ему также нравится, когда я хнычу и дрожу. Он любит лакомиться моей киской до тех пор, пока я не начну извиваться в его руках и громко и протяжно стонать. Иногда он смотрит на меня сверху, глаза яркие, щеки и подбородок влажные, в его выражении столько гордости, что хочется похлопать и угостить его.

А иногда он как будто не может себя контролировать. Он укладывает меня на живот с задницей вверх, трахает меня с остервенением, его стоны грубы и первобытны, он бормочет грязные слова и проклятия мне в затылок. В такие моменты Ной трахает меня жестче, чем кто бы то ни было.

Он трахается сильнее, чем рок-звезда.

Он трахается как бог.

И Ной не просто трахается. Ной убирает и готовит. Он разговаривает и обнимает. Он проводит пальцами по моей спине, пока я засыпаю, прижавшись к нему. Ной, как бы дико это ни звучало, похоже, почти наслаждается временем, проведенным со мной.

Однажды снежным вечером в начале января, после того как я вернулась из недельного отпуска с друзьями в Аспене, я лежу на животе, положив голову на руки. Ной лежит рядом со мной и играет с длинной прядью моих волос. Он разглаживает ее между пальцами и отпускает на спину, а затем снова берет в руки.

— У тебя действительно самые красивые волосы, — задумчиво говорит он.

— Как у принцессы? — спрашиваю я со смехом.

— Да, как у принцессы. Прически для девушек, которые живут в замках и не должны работать или что-то делать.

— Я работаю и что-то делаю! — Я протестую, подперев подбородок, чтобы посмотреть на него.

— Да? — Он смеется, и в его смехе есть немного издевки. — Например?

— Я хочу заниматься дизайном и созданием одежды, — говорю я ему.

Он наклоняется, чтобы поцеловать меня в плечо. — А не просто носить ее и снимать, чтобы соблазнять бедных невинных парней вроде меня?

— Нет. — Я отталкиваю его. — Конечно, мне это тоже нравится. Но я хочу когда-нибудь иметь свой собственный лейбл. В следующем году я собираюсь поступать в школу моды.

— Правда? — Он смотрит на меня с благодарным кивком. — Это справедливо, беру свои слова обратно, принцесса. Как ты собираешься назвать свой бренд?

На мгновение я задумалась, пожевав внутреннюю сторону щеки. Я давно мечтала о собственном бренд — хочу, чтобы когда-нибудь у меня был свой дом моды, — но никогда раньше не задумывалась о названии. Наверное, это никогда не казалось мне реальным.

Сейчас, когда до окончания школы осталось всего полгода, это впервые становится реальным.

— Я еще не уверена, — отвечаю я наконец. Я перевернулась на спину, толкнув его на спину, чтобы лечь щекой на его плечо, а ногой и рукой облокотиться на него. — У тебя есть какие-нибудь предложения?

Он на мгновение задумывается, прищурив свои карие глаза. В уголке его глаза есть крошечное пятнышко, которое я раньше не замечал, и бледный шрам возле брови, о котором я должна спросить его.

— Ну что ж, — говорит он наконец. — Разве это не должно быть твое имя? Твоя фамилия?

Я гримасничаю. — Розенталь?

— Твоя фамилия Розенталь? — спрашивает он.

Я забыла, что никогда не говорила ему свою фамилию. Я вообще не собиралась ему говорить. Теперь он знает мою полную фамилию. Все, что ему нужно сделать, — это набрать меня в Гугле, и он найдет мои социальные сети, все эти дурацкие блоги и статьи о том, что я ношу, где отдыхаю, с кем, по слухам, встречаюсь.

Но я не хочу, чтобы он знал все это. Я хочу, чтобы он просто знал меня, настоящую, прямо здесь, перед ним.

— Да, — угрюмо говорю я. — Но это имя моего отца, а не то, что я хочу называть своим брендом. Мне нужно собственное имя. Что-то женственное, но с изюминкой.

Название бренда не так уж и важно, но я хочу уйти от темы своего имени. Часть меня хочет приказать ему никогда не искать меня, но я боюсь, что это еще больше подтолкнет его к этому. Если бы кто-то попытался запретить мне искать его, это было бы единственное, что мне хотелось бы сделать.

Надеюсь, Ной забудет мое имя к тому времени, как я уйду. Он открывает рот, чтобы сделать еще одно предложение, но я скольжу к нему и накрываю его рот своим, целуя его глубоко и медленно. Его руки тут же обвиваются вокруг моей талии. Он с энтузиазмом целует меня в ответ, его язык скользит по моему, посасывая его. Что-то твердое и толстое упирается мне в живот.

Я отстраняюсь от него с ухмылкой и облизываю губы. — Не слишком увлекайся. Я уже заказала такси.

Он смеется. — Тебе просто нравится мучить меня, не так ли?

Опираясь руками на его грудь, я прижимаюсь к его эрекции и смотрю на него с самой невинной улыбкой. — Я не понимаю, о чем ты.

Затем я спрыгиваю с него и слезаю с кровати. Он смотрит, как я одеваюсь. Когда я надеваю чулки, его рука скользит по гладким ребрам его брюшного пресса и по животу, забираясь под одеяло. Я бросаю на него взгляд.

— Тебе лучше не трогать себя.

Он хмурится, но вытаскивает руку из-под одеяла. — Ты думаешь, это просто так пройдет?

— Конечно, пройдет. — Я натягиваю платье и беру туфли из угла, куда они упали, когда Ной снял их с меня и выбросил. — Оно уйдет, когда я это сделаю.

— А если оно вернется?

Я пожимаю плечами. — Не обращай внимания.

— Ты серьезно? — Он резко садится. — Мне нельзя дрочить, пока я тебя не увижу?

— Угу. — Я заканчиваю одеваться и наклоняюсь, чтобы поцеловать его. — Тебе лучше делать то, что тебе говорят, или я узнаю.

Он бросает на меня полусерьезный взгляд, в котором больше недовольства, чем злости. — Когда ты придешь в следующий раз?

— Как обычно. — Я надеваю пальто и откидываю волосы с воротника. — В следующий четверг.

— Ты меня наказываешь? — спрашивает он почти жалостливым тоном. — Я должен работать, тренироваться и не видеть тебя целую неделю, а я даже не могу подрочить? Это слишком жестоко.

Я подмигиваю и целую его. — Просто проверяю, насколько я тебе нравлюсь.

На самом деле, я не могу знать, будет ли он трогать себя, пока меня не будет. Но, судя по его пораженному выражению лица, он определенно будет чувствовать себя виноватым, если это произойдет, и это меня заводит. Надеюсь, он пришлет мне фотографию, на которой он это делает. Какая-то порочная, извращенная часть меня хочет, чтобы Ной ласкал себя, думая обо мне, и чувствовал себя виноватым из-за этого. Жаль только, что меня не будет рядом, чтобы увидеть это.