Роза Спиркреста
Шрифт:
Кажется, она не в состоянии произнести его имя — может быть, она его забыла, — но я тоже не могу его произнести. Сказав его имя, я почувствовала бы, что все это слишком реально, что сказать его имя слишком больно.
— Конечно, он этого не знает. Не будь дурой!
— Все это, — Камми сделала жест руками, — полный пиздец. Ты проводишь все это время с этим парнем, потому что он тебе нравится, и совершенно ясно, что ты ему тоже нравишься, а теперь ты говоришь мне, что собираешься просто бросить его, когда твой отец вернет тебе деньги?
— Это моя гребаная жизнь! — Я кричу, мой
— Разве ты не видишь, что я пытаюсь защитить тебя? — говорит Камми. — Ты собираешься все испортить из-за какого-то дрянного горожанина, который думает своим членом и не имеет ни малейшего отношения к делу…
Я даю ей пощечину с такой силой, что у меня щиплет ладонь. На мгновение воцаряется тишина, ледяной ветер шевелит листву окружающих нас деревьев, словно шокированный ропот наблюдающей толпы. Секунду мы смотрим друг на друга, оба в ужасе. Лицо Камми сразу же краснеет. Она подперла щеку рукой и покачала головой.
— Ты думаешь, что ты намного лучше, чем все остальные, — говорит она, ее голос дрожит. — Но ты всего лишь избалованная, пустоголовая папина дочка.
Я сжимаю руку в кулак, чтобы остановить покалывание в ладони. Мой голос тоже дрожит, когда я отвечаю. — По крайней мере, я не лицемерная, осуждающая стерва.
— Угадай, что, Роза? — Камми усмехается. — Трахать кого-то только потому, что он бедный, так же плохо, как и не трахать кого-то потому, что он бедный. Ты такая же осуждающая, как и я — ты просто фетишизируешь свои предрассудки.
И с этими словами она разворачивается и уходит.
Я позволяю ей уйти. Долгое время я просто стою на тропинке, деревья теснятся вокруг меня, скрывая меня в своих тенях. Сначала слова Кэмми почти не воспринимаются. Я стою, как манекен, без выражения и эмоций. Ничто не кажется реальным. Все кажется холодным.
Но как только я возвращаюсь в свою спальню, я разражаюсь слезами. Я бросаюсь на кровать, зарываясь лицом в подушки, и рыдаю так сильно, что все тело сотрясается в конвульсиях. Подушки заглушают мои жалкие причитания, а грудь болит от рыданий.
Я плачу не потому, что поссорилась с Камми, не потому, что мы рассорились и, возможно, никогда больше не будем друзьями. Я плачу даже не из-за ее оскорблений, не из-за того, что она преследовала меня и предала мое доверие.
Я плачу потому, что, какими бы отвратительными ни были слова Камми, она все равно сделала то, что не смогла сделать я.
Она сказала правду.
На следующий день мой отец присылает такси, чтобы забрать меня из Спиркреста и привезти в отель, где мы оба собираемся остановиться. Он уехал на встречу, но его девушка, Луана, встречает меня в холле отеля, и мы вместе обедаем.
Все всегда ожидали, что я возненавижу Луану. Она высокая, бразильянка, до смешного красивая, и она всего на шесть лет старше меня. И мне действительно неприятно, что мой отец встречается с ней, но только потому, что я искренне верю, что Луана могла бы добиться гораздо большего, чем он.
Ее улыбка ослепительна, когда она
видит меня, и мы обнимаемся, как лучшие подруги: мои руки обвивают ее талию, ее — мою шею. Она всегда пахнет — божественно вкусно. Наконец мы отстраняемся друг от друга, и она наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеки, ее волосы мягкие, как ангорский шелк, когда они касаются моего лица.— Ты сегодня очень грустная, Фина, — говорит она, когда мы садимся вместе за поздний завтрак. — Ты не рада гала-концерту?
— Не очень, — вздыхаю я.
Мне очень хочется сказать Луане правду, рассказать ей все и попросить совета, но она слишком близка с моим отцом. Это было бы ошибкой. Кроме того, я не знаю, могу ли я доверять советам об отношениях от человека, который намеренно решил встречаться с моим засранцем-отцом.
— Это из-за твоего папы? — осторожно спросила она. — Ты же собираешься помириться сегодня вечером?
— Посмотрим, — пробормотала я.
Помириться с отцом никогда не бывает так просто, как просто поговорить. Он настолько манипулятивен и властолюбив, что все, что связано с ним, должно быть игрой, или борьбой, или маневром. Вот почему я была вынуждена сделать то, что сделала.
Ной не заслуживает этого. Он не заслуживает того, чтобы его втягивали в эту глупую перепалку. Чтобы его использовали как пешку в шахматной партии с маньяком.
Я злюсь на отца, потому что я не должен впутывать ни в чем не повинного человека во что-то столь отвратительное только для того, чтобы следовать своей мечте. Но больше всего, я понимаю, я злюсь на себя.
За то, что я такой же ужасный, как и мой отец. За то, что использую окружающих только для того, чтобы получить то, что хочу.
— Я просто не хочу становиться таким, как он, — признаюсь я Луане. — Я хочу стать самим собой, жить своей жизнью.
— Я знаю, — говорит она, протягивая руку через стол, чтобы взять меня за руку. Вокруг нас в ресторане отеля тихо, музыка заглушается мягкими белыми коврами, мрачный дневной свет смягчается бронзовыми абажурами. — Просто скажи это своему отцу — он поймет.
— Ты же знаешь, он не поймет. Он хочет, чтобы я делала то, что он хочет — он всегда хочет, чтобы все было по-его. Я так устала от этого, Лу! Разве я не сделала все, что он хотел до сих пор?
Ореховые глаза Луаны грустны, когда она слушает меня. Она бы помогла мне, если бы могла, я это знаю. Но она так же застряла, как и я, и теперь я просто заставляю ее грустить без причины. Я заправляю волосы за уши и качаю головой, заставляя себя улыбнуться.
— Прости, Лу, я не хотела портить тебе настроение. Я скучала по тебе, ты знаешь.
— Я тоже по тебе скучала, — говорит она, сжимая мою руку. — Ты выглядишь все красивее с каждым разом, когда я тебя вижу.
— Спасибо. — Я издаю воздушный смешок. — Ты всегда знаешь, как поднять мне настроение.
— Да, — говорит она, поднимая палец. — Шампанское, комплименты и массаж. Это коктейль "Фина"!.
Остаток утра мы проводим за разговорами о других вещах. Я стараюсь изо всех сил наслаждаться всем тем, что мне нравится: красивым отелем, роскошным спа-центром, процедурами, дорогим шампанским. Но во рту остается горький привкус.