Рождение победителя

— Но положено до заката сол…

— Я знаю, что положено. Но до заката далеко. Успеем сделать большой костер. Рубить не надо. Ни Альру, ни других. Никого не надо. Все понял?

— Вам это лучше епископу приказать или хотя бы Туку.

— Да… Ты прав…

Отвернувшись от тела той, которая имела максимальные шансы стать моей принцессой, я медленно спустился во двор и направился в сторону ворот. Там к столпившимся пленным с воем и причитаниями рвались женщины, потерявшие детей и мужей. Ополченцы пытались их останавливать, но не проявляли при этом энтузиазма — многие демы уже пострадали от женских рук, которые лишь наивные поэты считают беспомощно-слабыми.

Завидев меня, воины расступились, кто-то хохотнул, заявив что-то на тему того, как я сейчас поступлю с теми, из-за кого погибла Альра. С трудом удержал в себе порыв найти этого весельчака и колотить его головой о стену до тех пор, пока теменная кость не соединится с затылочной. Спокойно, Дан… спокойно. Ты сейчас должен быть само спокойствие.

Так надо…

Демы или тоже услышали, или увидели в моем взгляде что-то эдакое — отшатнулись, вжимаясь в стену. Тот, до которого как раз дорвалась очередная воющая женщина, перестал уклоняться от ее рук, из-за чего едва не лишился глаза.

Подойдя, я ухватил женщину за плечи, оттащил назад, рявкнул ополченцам:

— Я знаю, что против демов вас ставить бесполезно, но хотя бы с бабами можете справиться?

Ошеломленные, не ожидавшие от меня такого поведения и слов, ополченцы стыдливо потупились. Торопливо подошедший Конфидус мягко взял меня за руку:

— Дан. Пойдемте домой. Не берите греха на душу. Вам надо посидеть, успокоиться. Мы все понимаем.

— Я спокоен. Вы о чем вообще? Я не собирался их убивать.

— Правда? — не поверил епископ.

— Да. Всех пленных запереть в подвале и приставить сильный караул — иначе до них доберутся и разорвут.

— Что вы задумали? Если не хотите брать за них выкупа, так отдайте приказ, и мы их тут же изрубим.

— Нет. В подвал всех. И еще: тел наших не расчленять.

— Но…

— В первом бою полегло немало наших и демов, но мы до сих пор не видели ни одного ходячего мертвяка. Их вообще после рейда ортарской армии никто здесь не видел. К тому же я не собираюсь бросать своих непогребенными. За рекой приготовьте костер, чтобы на всех хватило. Людей у нас много — до вечера можно натаскать дров от рыбацкого хутора. Если понадобится — разберите все сараи.

— Как скажете.

— Убитых демов четвертовать, но не жечь. Куски тел погрузить на телеги и отправить в лесной лагерь. Туда же снести тех, которые остались на берегу. Разложить так, чтоб за ночь замерзли, а днем держать в тени. И пусть это добро охраняют ополченцы — иначе волки со всей округи сбегутся. Пошлите сотню. Думаю, со зверьем они справиться способны.

— Дан, вы что задумали?!

— Я задумал отправиться к себе в холодную башню, переодеться, выпить немного вина. А когда выйду, вон там должна лежать куча оружия и доспехов, которые мы захватили утром и ночью. Мне плевать, чьи они трофеи: все до последнего ржавого ножа должно лежать там. Правило распространяется и на будущее: деньги, украшения, одежда — это меня не волнует. Но решать, кому принадлежит оружие и амуниция, буду только я. Если кто-то присвоит хоть вшивый кинжал — я лично забью украденное в жадную глотку. Если кому-то не нравится такой порядок, силком не держу. Пусть уходит из Межгорья, потому что хозяин здесь я и закон здесь мой.

Епископ хотел было что-то добавить к сказанному, но, внимательно изучив мои глаза, передумал.

Сегодня я победитель — в двух боях разгромил сильное войско страшных детей могил и сделал это с мизерными по бесчеловечным местным меркам потерями. Сегодня я могу диктовать условия. Не факт, что обойдется без эксцессов, но как бы ни было хреново на душе, я не упустил случая воспользоваться моментом и толкнул этих туземцев на путь больших изменений. Они этого еще не поняли, да и я понимаю не совсем четко. Но когда я успокоюсь, обдумаю все хладнокровно.

Я слишком сильно устал от нескончаемого бега и слишком много потерял, чтобы оставить все по-прежнему.

Лишь бы до этого не сорваться, не зайти в подвал со Штучкой в одной руке и матийцем в другой, не осклабиться в предвкушении, глядя на вытягивающиеся лица пленников…

* * *

— Пей. Пей сколько влезет.

Зеленый, не сводя противоречивого взгляда с полного бокала красного вина, ответил неожиданно, причем тоном не наглым, разве что каким-то странным — будто сам не может поверить в то, что говорит:

— Милая, убери чарку: я завязал.

— Да ты что? Спасибо, повеселил. Пей, сказано!

Подбоченясь крыльями, Зеленый по-змеиному вытянул в мою сторону голову, состроил злобную гримасу, зашипел рассерженным котом:

— Хамишь? А я вот выпью.

Ухватив отвергнутый птицей бокал, я поднес его к губам и тут же с яростным криком швырнул через весь зал.

— Вот и я не могу… на кровь похоже…

— Ты бы поспал, что ли, — заискивающе предложил попугай.

— Ага… так я и усну… Птиц, знаешь, что сказала Альра? Сказала, чтобы я себя не винил. А я вот виню. Не привык, понимаешь ли, близких терять. Сколько крови вокруг, но впервые теряю действительно близкого человека… А виню за то, что виноват именно я. Зеленый, во всем нашем проклятом войске за эти дни даже сотни убитых и пропавших не насчитали. А здесь, в замке, мы потеряли почти двести человек. Женщин, детей, стариков — тех, кого хотели сберечь. Я и ее сберечь хотел — не взял с собой, хотя знал бы ты, чего мне это стоило. Как она рвалась… Но настоял на своем. Сберег, называется… Молчишь?

— Хотелось бы спеть для всей ярмарки, но без платы серебром что-то с душой неправильное. Лучше помолчу.

— Первый раз вижу, чтобы ты от вина отказался. Спасибо… Зеленый, не такая уж ты сволочь… Пленных осмотрел? Подозрительных среди них нет? И среди наших?

— Вшей на красотках не обнаружено.

— Хорошо бы по округе рейд сделать — несколько тварей ушли через стену. Но не до них сейчас — демы важнее. Пойдем, Зеленый, нечего нам здесь сидеть. Только хуже себе делаю…

* * *

Костер получился знатный. Для него не пожалели пары сараев — разобрали, из лесу приволокли множество сухих деревьев и охапок валежника. Зажгли его с последними лучами солнца и дожидаться прогорания не стали.

И правильно — даже утром эта исполинская груда углей и золы продолжала дымиться, выбрасывая язычки пламени.

А затем я ввел еще один новый обычай. Не бьющий по кошелькам подданных и не требующий от них слишком многого. Просто каждый из присутствующих должен был принести некоторое количество земли. Сколько именно — не столь важно: от каждого по возможности. Подобное и раньше здесь практиковалось, но я на порядок увеличил масштабы.

Всего в замке собралось около трех тысяч человек. Старые обитатели, ополчение из межгорцев, ближайшие к Мальроку жители, сотни освобожденных рабов. Если каждый принесет от озерного обрыва хотя бы ведро земли и камней, всего получится тридцать кубических метров грунта. Естественно, надо вычесть немощных стариков и маленьких детей. Но прибавить трудолюбие большей части дееспособного населения — эти ведром не отделаются. Три-четыре ведра в среднем на каждого, и уже сто кубометров, а займет это не более пятнадцати — двадцати минут.